Возле двери толчея достигала своего безумного апогея. В ход шли кинжалы, кулаки, локти, колени, пятки. Временами даже приходилось бодаться или пускать в ход зубы. С лестницы лезли все новые и новые озверевшие, дышавшие перегаром морды, словно те пять или шесть тысяч, которых отправили на усмирение мятежных Ураганов, волшебным образом перенеслись сюда. Олегу отчаянно не хватало воздуха, разбитое тело, словно неисправный механизм, вот-вот собиралось дать сбой. Сема-ии-Ргла тоже иногда ошибаются. Впрочем, стоило ли трижды обманывать смерть, чтобы сгинуть здесь, в этом вонючем подвале, бросив на произвол судьбы Птицу и всех родных…
— Бра-а-атишка! Да ты здэ-эсь, ва-а всю ра-а-звлэкаешься! А-а-ставь и на ма-а-ю долю чуть-чуть!
Что ни говори, Синдбад подоспел как никогда вовремя.
Вдвоем им удалось отвоевать изрубленную дверь и запереть ее изнутри, теперь они имели в запасе около десяти минут. Ситуация в подземелье тоже начала коренным образом переламываться. Камень и Смерч заблокировали в каморке жреца по крайней мере дюжину солдат, Палий и Глеб успешно держали оборону возле намертво заклиненной двери хранилища, Эжен и Вим по возможности им помогали. Олег с Синдбадом, налегая спинами на дверь, чувствуя, как крошится с той стороны привозной синтрамундский дуб, рубили тех, кто рвался к замкам. Синеглазов меч сделался красным от крови солдат, но дело свое исправно выполнял.
Когда к Олегу пришло понимание, что за десять минут они не управятся, и тогда придется начинать все сызнова, и так до конца времен, в тяжелом, душном, насыщенном запахом свежей крови и испарениями множества барахтающихся тел, воздухе раздался ни на что не похожий, характерный звук. Наконец-то! Тигр вновь оседлал карниз, и в подвале начался смертельный звездопад. Запас сюрикенов у кузнеца был неистощимым. Через несколько мгновений в подвале осталась лишь гора безжизненных тел.
— Впечатляюще! — с легкой завистью захлопал в ладоши Палий.
— Даже с АКМ, или бластером он не справился бы лучше — поддержал его Эжен.
— Настоящий герой дня! — высказался Глеб.
— А ты, А-а-алег, кажется, еще его па-а-адазревал!
— И совершенно справедливо… — со странным выражением проговорил Тигр.
В его черных глазах что-то сверкнуло, между пальцами показалось острие сюрикена. Олег это заметил потому, что смотрел на Тигра, а не на учиненный им разгром.
— Ложись! — заорал он, что было мочи, устремляясь навстречу крутящейся звезде.
Один сюрикен щелкнул по двойному оплечью Синеглазова доспеха, другой завяз в броне, одним из шипов достигнув плеча. «Не доверяй тому, кто придет к тебе другом! Другом, ты понимаешь…»
***
Когда Ветерок, словно на крыльях духа прародителя, взмыл к потолку по вертикальной стене, чтобы там схватиться с Диким Котом, Камень сначала ничего не понял и подумал, что воин лишился рассудка. И только железная звезда, вонзившаяся в стену, на которую ему указал более внимательный Смерч, открыла ему глаза на истинное положение дел. Он считал Дикого Кота другом, доверял его суждениям не только о качестве клинков, но и о людях. Именно Дикий Кот познакомил его с царевной. Была ли та встреча случайной или служитель темных духов с самого начала собирался заманить дочь царя Афру в ловушку, а потом всю вину свалить на Ветерка?
Впрочем, в тот момент Камень об этом не думал. Ошеломленный и сбитый с толку, он следил за зрелищем, которое разум человека, рожденного под звездами, а не над ними, был просто не в состоянии осмыслить и постичь.
Две упругие, подвижные тени, одна угольно-черная, другая серовато-серебристая в неверном свете факелов стремительно неслись по подземелью, не различая и не пытаясь различить пол и потолок, выписывая в воздухе немыслимые фигуры. Две мысли, две воли, две идеи, забыв про бренную оболочку, а вернее полностью ее подчинив, сошлись в смертельном противоборстве, дабы победить, или уничтожить друг друга. Им не требовалось иной опоры, помимо Правды, истиной, или ложной. И силу они черпали напрямую из тех источников, которые дают лишь духи прародители и Великий Се. И для того, чтобы доказать или опровергнуть свою истину, они по большому счету могли обойтись даже без мечей. Ибо клинки хотя и скрещивались, высекая искры и оглушая, а грохот в подземелье стоял точно в небесной кузнице Ильманарнена, но на их месте с таким же успехом могла оказаться травяная палка или просто голая рука. Таким умением даже по ту сторону звездного моста владели лишь избранные.
Прочертив несколько зигзагообразных фигур в узком горлышке Хранилища, соперники, которым здесь явно не хватало простора, точно две шальные молнии умчались в темноту лабиринта. Остальные последовали за ними, предварительно заперев и заклинив решетку, отгораживавшую эту часть подземелья: наемники уже взломали дверь.
Поскольку Камень шел замыкающим, он не сразу разобрал, что произошло. Использовал ли Дикий Кот какой-то неизвестный Ветерку прием или применил какое-нибудь средство, доступное лишь владеющим темной магией, но Ураган, до того вцепившийся в противника мертвой хваткой и явно близкий к тому, чтобы одержать над ним верх, неожиданно оказался отброшен на несколько саженей назад. Ударившись со всего маха о стену, так, что вылетело несколько кирпичей кладки, он тяжело рухнул вниз, и, несомненно, сломал бы себе шею, если бы Синдбад и Смерч не подхватили его. Хотя из его рта с бульканьем шла кровь, он подавал признаки жизни.
Дикий Кот ночным призраком умчался в темноту. Через несколько мгновений в глубине коридора прозвучал сухой хлопок, и гулкое эхо донесло грохот обвала. Отправившийся вслед за беглецом, Смерч вернулся, точно мукой, обсыпанный каменной крошкой и пылью.
— Он обрушил перекрытие в том месте, где мы выходили! — сообщил он.
Камень в это время обследовал коридор в поисках спасительного потайного хода. Великий Се! Ну где же он? Неужели за двадцать лет он все позабыл? Нет, все сходится: стрельчатая арка, поддерживающая свод, три ряда тяжелых колонн, узкий коридор, пять ступенек и… Глухая стена! Кладка совсем свежая, года два не больше. А он-то надеялся быть полезным. Старый безрогий зенебок, место которому на бойне. Ну что ж, теперь выход один. Сражаться и умереть с мечом в руке.
В это время Ветерок открыл глаза.
— Он ушел? — не без труда разобрал Камень движенье бледных, окровавленных губ.
— Знаешь ли, — почти с издевкой сообщил ему Глеб, — есть проблемы поважней! Ход Могучего Утеса, на который вы возлагали такие надежды, наглухо замурован, а другой этот негодяй взорвал!
Ветерок предпочел ему не ответить, только при слове «негодяй», сказанном ровно тем же тоном, как тогда в травяном лесу, на его лице мелькнула странная улыбка. Он жестом попросил Камня и Синдбада помочь ему подняться на ноги, и то придерживаясь за стену, то опираясь на плечи друзей, на каждом шагу отплевывая кровь, заковылял в ту часть подземелья, где располагалась царская усыпальница.
Камень подумал, что эта идея не лишена смысла — из усыпальницы имелся ход наверх, хотя, как выйти живыми из дворца, а потом еще и из города, Могучий Утес не имел никакого понятия. Впрочем, выбирать не приходилось, наемники шли буквально по пятам.
Усыпальница царей располагалась в самой древней части дворца, построенной еще до прихода царя Арса, в те смутные времена, когда поклонники темных духов взяли ненадолго верх, и жители Сольсурана вынуждены были скрываться под землей. Несколько рядов сужающихся книзу колонн поддерживали тяжкие своды, в симметричных арках и нишах, вырубленных в стенах, располагались надгробья царей. Поскольку Камень хорошо знал это место — сюда часто спускались во время дворцовых церемоний — он сразу отыскал последнее захоронение. Царь Афру и его супруга покоились рядом в великолепном саркофаге драгоценного розового порфира, который мастера народа Земли изготовили по заказу их убийцы. Может быть, Ураган пытался найти заступничество у последнего царя и его божественной супруги?
Но нет, он остановился у другой гробницы, самой скромной по украшению, но наиболее древней и всеми почитаемой. Одолев поклонников темных духов, основатель династии, мудрый царь Арс правил без малого восемь десятков лет, и его правление в Сольсуране именовали не иначе, как золотой век, ибо то было время всеобщего процветания и благоденствия. Когда же ему пришел срок подняться по звездному мосту, он сам построил для своего бренного тела последнее прибежище, строго настрого заповедовав потомкам что-либо в своей гробнице менять. Вот у его-то захоронения и остановился Ветерок.
