–Ты хочешь отдать его мне? – со странной улыбкой спросил его Дювор и добавил с ехидством. -Уж, не струсил ли ты, брат? Уж, не осознал ли ты, что слишком огромная и непосильная твоя мечта?

–Нет. – ответил тот искренне. – Всё далеко не так!

–Мы истребляли народы, захватили весь континент, чтобы найти семя, и для чего? Чтобы помогать калекам?

Дювор был явно раздражён, и ему не нравилось, в какое русло метит его брат. И, видимо, пора глушить это течение, иначе и его к обрыву приведёт.

–Ладно, забудь! – разочарованно ответил император, но, побоявшись показаться слабым, продолжил речь с азартом в голосе. – Я чувствую её мощь, её великую силу, но никак не пойму, на что она способна! Способна ли она на то, о чём мечтаю я? Ведь мечта моя с каждым днём становится больше…

–Думаю, ты всё узнаешь, когда предашь семя земле! – воскликнул Дювор так, будто поднёс бокал императору и собирался выпить за его здоровье.

–И даже здесь надо предать! – противился правитель своей величайшей судьбе.

–А что поделать! Это жизнь! Она смотрит на нас, и нам остаётся лишь демонстрировать ей, на что мы, безумцы, способны…

–Я знаю, что ты прав. – тягостно вздохнул император. – Но, пойми меня, не просто мне принять такое решение.

–О том чуде, что случилось месяц назад уже знает весь мир! И, даже те, кто шёл за тобой во имя чуда, становятся тебе врагами. Как считаешь, почему?

–Потому что они испугались, когда узрели, что мечта моя реальна! – без всплеска чувств промолвил и также продолжал. – Все трусы станут мне врагами, все смельчаки пойдут со мною в бой! И, кто знает, быть может, на том свете я буду лично жарить своих врагов на костре! Ты и сам знаешь, что за сила сидит во мне!

–Не чисты твои мысли, мой брат, не чисты. – покачал головою Дювор, а у самого мурашки бежали от слов императора, и всем духом боялся его.

–Посмотри на неё, как она светится! – решил сбить с толку его страх и разочарование.

Протянул брату руку, а на ней лежит семя, в поисках которой они обошли весь мир и, между делом, его захватили. Свет был настолько ярким, что, если бы не солнце, он бы ослепил ночные небосводы, и звёзды не имели наглости глазеть!

–Позволь мне, ощутить его тепло? – промолвил Дювор, словно очарованный.

Глаза его светились, но не от света семечки, а от того, что он был ею заколдован. Она внушала ему то, что он четырнадцать лет пытался позабыть, она шептала ему, чтобы воплотил задуманное, но он и сам знает, что ему делать. Без помощи умеет ставить мат. Как ни как, лучший воин на всём белом свете, поэтому, наверное, стал полководцем, а не императором. Или не поэтому?!

Пусть семя – свет, но в злых руках любое благо станет темнотою.

–Ты уверен? – спросил император без страха, с заботой.

–Уверен. – ответил Дювор, не отводя от семени своих зелёных глаз.

Император не поверил, но доверился случаю и поместил в его ладонь всё могущество мира так аккуратно, словно боялся хоть чем-то обидеть его. Отвести взгляд от семечки не смог – слишком дорога, не смотря на наличие ненависти к ней; слишком много обещала, несмотря на то, что всё отняла.

Когда Дювор сжал семя в руке со всей силы, что была в нём, императора схватила паника, и сердцу угрожал инфаркт. Чуть в обморок не пал, вниз лёгкой головою, увидев такое невежественное отношение к могуществу. «Раз сильнее всех на свете, зачем ломать всё на свете, брат мой, вечно ослеплённый?!».

–Ты что творишь? – вспыхнул он, а рука так и рвалась отвесить подзатыльник силачу. – Аккуратнее!

–Думаешь, такую мощь можно убить ладонью? – безразлично засмеялся тот в ответ.

А в глазах его плясали демоны и пели песни, и кружили жаркий хоровод, дьявол покупал себе невесту, чтоб богатым встретить Новый год!

И император видел этот танец, но брату снова не сказал, не стал огорчать его тем, кто он есть. Правду Дювор не любил, как и ложь, потому с ним сложно разговаривать, ничего с ним и не разделить. Но сегодня сделал исключение.

–Вчера в полночь я проснулся от ужасного сна. – вспомнил он то, чем, действительно, искренне желал с кем-то поделиться. – Я был сам не свой! Было ощущение, что я уже давно не я, что мне так много лет, сколько не живёт весь наш род!

–И что же было дальше? – улыбнулся ему брат, не отнесся к его словам серьёзно.

Было заметно, что он желал скорее дослушать "очередную нелепость», словно торопился куда-то, но император не стал предавать значения этому. Зачем? Дювора не изменить, проще вору дать взятку, чтоб не воровал.

–Я исписал бумагу, что лежала на столе. Вдоль и поперёк её разрисовал, но всего этого не помню, и записанное мною оказалось далёким от моего понимания.

Глаза императора горели, он был поглощён тем событием, и очень желал поделиться им с самым близким человеком, хоть и далёким почти во всём. Да, так бывает и бывает почти что у всех.

–И что же ты написал? – спросил Дювор.

–В том то и дело! Оно понятно мне на половину – язык то наш, но слова…

–Что слова?

–Они, словно из далёкого будущего. – выдохнул император, и, теперь, его глаза сияли ярче, чем все желания Дювора.

–Почему ты решил, что из будущего, а не из прошлого?

–Потому что прошлое не изменить, братишка, как бы мы с тобой не постарались и не состарились!

Император тяжело загрустил, подошёл ближе к обрыву, заглянул в глаза своей великой империи, пытаясь разобраться, что в ней такого особенного и продолжил свои переживания:

–На листочке было написано: "Пустыня всей Вселенной не твоя заслуга и дело не твоё!».

–Действительно, странные слова, – задумался Дювор. – Пустыни вокруг нет, кругом лишь красота, сады прекрасные. Всё вокруг так похоже на Рай. Разве, нет?

–Нет! – уверенно ответил император, ведь знал о Рае больше, чем его брат.

–Думаешь, записка связана с тем, что случится в пятницу двадцатого?

–Я не знаю. – солгал император.

В глубине души он понимал, что с семечкой не расстанется, что бы не случилось в пятницу двадцатого. Даже, если всё, что он знает, превратится в пустыню, от семечки он уже не откажется!

Дювор почуял ложь в ответе брата, но это уже давно его не задевает. Сам был ею соткан и сейчас был больше занят собственной ложью.

–Знаешь, брат. – бесхитростно улыбнулся он и добавил с лукавством. – Твои слова избавили меня от всех былых сомнений!

–От каких?

–Жертва! – воскликнул тот громко и тихо-тихо продолжил сиплым шёпотом. – Я долго сомневался, какая жертва нам с тобой необходима, чтобы семя дало росток, чтобы оно осыпало на наши головы всё могущество мира! Отныне, сомнениям конец!

–И какая же твоя жертва? – со сжигающим любопытством спросил заинтригованный император. – Какой должна быть она?

Дювор подошёл ближе на два шага, еле-еле улыбнулся брату-императору и в пол силы ударил кулаком в его могучую грудь. И пол силы хватило, чтобы тело императора не удержалось на ногах и полетело вниз с обрыва.

А душа, его благородная душа запуталась в белых облаках, промокла в лютых грозах и оказалась в бездонной темноте, наедине с тем, что в жизни не успел он сделать, и перед чем посмел он устоять.

Стойким был, и поэтому умер! Сильным был, потому и убит! А теперь про него поют струны, пока в русской земле тихо спит…

1 Ж

ертвенность далека от благодеяния…

Глава 1

Как в Раю…

Примета – это то, что примечательно, что отзывчиво и на наши чувства, и на наши эмоции. И на страхи, и на радости, и на желания. И это не может не удивлять.

Приметы появились за долго до человека, когда человек ещё не был человеком. А, если человек не был человеком, то и Земля не была Землёй!

Приметы проникли в жизни и стали править ими. Правили так, как им самим было нужно, как им было удобно. Правили так, чтобы было легче продлить свою вечность. В одних приметах зачато добро, но время меняло их до неузнаваемости, что мурашки бежали по коже от их «доброты». В других было зачато зло, но свет всё время бил в лицо, и они сияли со временем, бесконечно лечащим. Большинство же примет оставались неизменны – что в них было зачато, то и оставалось навеки!