***

— Ну почему, каждый раз, когда я еду в Хогвартс, случается какой-то бред?

— Малфой, успокойся, ты туда ехал-то всего два раза.

— Именно! И все эти два раза творилась какая-то…

— Господа! Вам всем по тринадцать, так почему я чувствую себя здесь самой взрослой?

— Блэк, порой ведёшь себя как сорокалетняя, так что завались…

— Как ты говоришь с Нарциссой?!

— Долохов, отвали…

— Мальчики, что вы тут устроили! Перестаньте сейчас же!

Я застонала и закрыла уши руками, забиваясь в угол вагона и стараясь сдержать рвущийся наружу смех. Вместе с Дженни, Тони и Люци ехать спокойно было невозможно. Нет, не так. Нереально. Вот опять, когда по рукам уже походил номер Ежедневного Пророка, парни затеяли взбучку.

— Мерлин, спасите меня от этих придурков, — проворчала Дженни, падая на сиденье рядом со мной. Теперь она уже не походила на забитого ребёнка. Напротив, это был цветущий здоровьем подросток. Её и так длинные золотистые волосы теперь отросли до пят, и она заплетала их в сложную косу, вплетая в неё тёмно-зелёную бархатную ленту. Сейчас на ней был изумрудный вельветовый сарафан и белая рубашка. Она вытащила из рюкзака какую-то книгу и протянула мне. — Смотри.

Я взяла небольшой томик в руки и улыбнулась. Это были сказки братьев Гримм. Провела кончиками пальцев по обложке и, не удержавшись, вдохнула знакомый с детства запах страниц. Волшебно.

— Больше всего мне нравится сказка про Рапунцель, — улыбаясь, сказала моя подруга. — Чувствую себя принцессой.

— Ты и так принцесса, — я обняла девочку и тут же рассмеялась. — Люци, прекрати так палевно накладывать на него сглаз, он всё видит.

После того, как мы более-менее успокоились, Антонин серьёзно посмотрел в окно и вдруг сказал:

— А ведь этот год в Хогвартсе может стать для меня последним.

У меня, честно говоря, подкосились ноги. Как последним? Он болен? Ну конечно, как же я проглядела. Какая-то патология определённо должна была появиться ещё в подростковом возрасте. Не спасла. Не смогла. Потеряла. Во второй раз. Андрей…

— Цисса, господи, успокойся! Я жив-здоров, — парень подскочил ко мне и опустился передо мной на корточки. Я вымученно усмехнулась. Да уж, наверное слишком яркие на лице были эмоции.

— Уезжаешь? — хрипло спросила Дженни, а он лишь пожал плечами. Люциус, сидевший до этого времени молча, тихо спросил:

— Почему?

— Родителей не устраивает то, что в этой школе постоянно меняется преподаватель ЗОТИ. Они считают, что боевика из меня тут не сделают.

— А хочешь ли ты им быть? — задумчиво спросила Браун, но я её уже не слушала. Если дело только в этом, то…

— Ты говорил им о Турнире Салазара? О запонках, о дуэлях?

— Естественно нет. Это выглядело бы как хвастовство, — фыркнул Люци и уверенно продолжил. — Они ведь наверняка об этом знают.

— Не факт, — я покачала головой. — Они же не учились в Хогвартсе, так что понятия не имеют ни о каких соревнованиях, тем более и о победах.

— Думаешь, декан не пишет родителям? — поинтересовалась Джейн.

— Отцу не писали, — задумчиво протянул Малфой, и в его глазах мелькнуло понимание. — Думаешь, если им об этом сказать, его могут оставить в школе?

— Возможно… Но ведь это противоречит правилам, — Тони вздохнул. — Глухо…

— Ну почему же противоречит? В своде правил говорится о том, что нельзя говорить о существовании этих состязаний ученикам с других факультетов. Его родители в Хогвартсе не учились, а значит…

Я развела руками, предлагая додумать дальше самим. Несколько секунд все молчали. Наконец Джейн взвизгнула и кинулась меня обнимать.

— Цисса, мать твою, ты гениальна!

— Пусти-и, задушишь, — прохрипела я, смеясь. Мальчики переглянулись и прыснули.

— Ну-с, наша маленькая долбанутая семья спасена, — заключил Антонин, вызывая этим новый приступ хохота.

Наша маленькая семья. А ведь и правда. С этими тремя мне было спокойней и теплее, чем со своими новыми и старыми родственниками. Смеяться, плакать, радоваться, грустить. С ними легко. Я улыбнулась, снова обнимая Дженни.

Скоро мы приедем в Хогвартс. Скоро мы ввалимся в Большой зал, будем сидеть вместе, смеяться и поглощать такое количество сладостей, что старшие будут лишь качать головами и улыбаться. А потом зайдём в свою гостиную, быстро закинем вещи в спальни, отговариваясь тем, что слишком устали для того, чтобы разбирать их. И расположимся с чашками чая перед камином. Будем читать по ролям, будем петь, будем обсуждать новые книги. Антонин обязательно что-то наиграет на рояле, обязательно поругается и помирится с Люциусом. Дженни наверняка принесёт домашний пирог, который ей дала с собой домовушка, и опять уснёт на ковре. А я снова буду вредничать, снова запутаюсь в датах, случайно буду перескакивать с английского на русский в разговоре с Долоховым. В который раз посмотрю в его глаза, вспомню Андрея и захочу разрыдаться прямо на месте. Как всегда сдержусь.

И всё-таки, я любила их. Правильно подметил Тони. Моя семья.

***

— Я устала, — заявила девушка и упала лицом на кровать. Я усмехнулась, усаживая на полку очередную куклу. Кажется, я называла её Лиззи.

— Что такое?

— Он на меня даже не смотрит, — обиженно засопела в подушку Джейн и всё-таки села. — Ну почему?

— Кто? — так же улыбаясь, спросила я.

Надо же. Она влюбилась. Я мысленно прокрутила список возможных кандидатов на пост предмета её симпатии. Мозг позорно отказывался выделять подобную информацию. Хотя я никогда и не наблюдала за ней с такого плана. Ну, если быть точнее, я не смотрела на тех, на кого смотрела она.

— Долохов, — взвыла она и опустила голову на руки.

Улыбка застыла на моём лице. Как бы я себя не убеждала, что они — разные люди, я никак не могла к этому привыкнуть. Он точно так же закусывал губу, так же смеялся, ходил, держал в руках карандаш. Он был таким же тёплым, всё так же светился, улыбаясь. И была ли я готова обсуждать его с подругой, как парня?.. Нет.

Да, я давно решила для себя, что и в этой жизни мы не сойдёмся. Просто я буду рядом. Просто здесь он будет жить дольше и счастливее, чем там. Сама же ему говорила, что это — моя зона комфорта. Что мне отлично живётся и без взаимности.

И ведь не лгала. Так спокойней. Ураган чувств не для меня. Но смогу ли я смотреть на отношения этой пары? Смогу ли?..

Дженни уснула быстро. А я ещё какое-то время лежала в холодной постели, пыталась осмыслить происходящее. Что я делала не так? Что я делаю не так? Вопросы, вопросы… я так устала от них. Только мне показалось, что в моей жизни появилось что-то понятное, разумное и предсказуемое, как оно вдруг пропало, разрушилось на части. Но ведь она, Дженни, не виновата. Он действительно милый, красивый, с чувством юмора… чёрт.

Я встала с постели и перебралась на подоконник. За стеклом была водная гладь и, совсем немного, лишь небольшая полоска, ночное небо. Звёзд не видно…

— Звёзды ближе, чем мы думаем… Звёзды ближе, чем нам кажется, — шептала я, раскачиваясь вперёд-назад.

Надо поспать. Хотя бы пару часов, но надо поспать. Я отлично помнила все свои бессонные ночи, то ощущение тяжести хронического недосыпа. Делала ночами доклады, читала, смотрела фильмы, болтала с кем-нибудь до утра.

Лютик, мяукнув, запрыгнул ко мне на колени. Котя…

— Я тебя люблю, — доверительно шепнула я, смотря на то, как кот щурится и фыркает.

Животное спокойно сидеть отказалось. Помурчав и потыкавшись в меня ещё с минуту, он спрыгнул с колен и отправился спать к Джейн. Я улыбнулась уголками губ и заправила за ухо выбившуюся золотистую прядь. Две подруги-блондинки, ну надо же. Хотя у Дженни волосы были ближе к рыжеватому, невероятная смесь золота и меди. У меня же они были светлее, но на платиновые пряди принцессы нашей компании даже не претендовали. Я усмехнулась, вспоминая серые, живые глаза Малфоя. Люциус. Странный, неподражаемый, такой родной и понятный. Холодный аристократ и безбашенный мальчишка в одном лице. Необыкновенный. Смогла бы я когда-нибудь влюбиться в него? Даже допустив возможность, что я буду в силах в какой-то момент отпустить свои воспоминания? Наверное, да. Не знаю. Думать об этом не хотелось, подобное казалось неправильным.