С Люциусом было… легко. Мы катались на лошадях, смеялись, шутили, вспоминали прошедший учебный год. Он был весёлым, остроумным, начитанным и довольно-таки симпатичным. И я ему нравилась. Не знаю, было ли что-то такое у канонных Нарциссы и Люциуса, но то, что происходило между нами, меня вполне устраивало. В конце концов, когда-то мне всё же придется выйти замуж, и Люци был неплохим кандидатом. Оставалось надеяться, что со временем я смогу полюбить его.

— Ты какая-то грустная, — заметил он, когда мы проезжали через небольшой лесок. Я вела его к той небольшой заводи, которую недавно нашла. Хотелось поделиться этим местом с кем-то другим, а Люциус на роль хранителя общей тайны подходил идеально.

— Надвигается что-то страшное, — туманно ответила я, гладя по гриве свою белоснежную кобылу. Мальчик рассеянно кивнул.

— Это из-за слухов о новом тёмном лорде?

— Именно.

Какое-то время мы ехали в молчании, обмениваясь лишь редкими взглядами. Мне почему-то пришло в голову, что он выглядит сейчас отнюдь не как ребёнок.

Такие прогулки теперь проходили каждый день. Мы катались на лошадях, ходили на пикники, тренировались в магии, читали и даже как-то играли в четыре руки на фортепиано.

Дома атмосфера была довольно-таки тяжёлой. Меда ходила бледная, как простынь, из-за постоянной ругани с Беллой; мама пропадала у подруг и совершенно нами не занималась; отец так же нечасто бывал дома. Тётя Ви, с которой я активно переписывалась, предложила мне поехать вместе с ней в Италию, к озёрам. У Блэков земля была раскидана по многим уголкам мира, так что и там нас ждала небольшая усадьба. Я, подумав, согласилась. И получила от Беллы.

Вечером двадцать шестого июля я складывала свой чемодан. Брать из одежды решила по максимуму, а вот почти все книги оставила дома. В конце концов, я еду отдыхать, а не учиться. Я слышала, что в деревне, располагающейся рядом с нашей усадьбой, довольна популярна резьба по дереву и плетение из ивовых прутьев, мне очень хотелось взять пару уроков. И в то время, когда я рассматривала своё дорожное платье на предмет дыр или затяжек, в спальню ворвалась Белла. Кажется, она хотела что-то рассказать, но, увидев меня с платьем в руках, остановилась так резко, будто её ударили.

— Куда ты собираешься? — жёстко спросила она, сложив руки на груди. Я поморщилась и отложила одежду на кровать. Ругаться не хотелось.

— Вальбурга пригласила меня с собой в Италию, я не видела смысла отказываться…

Девочка покраснела и дёрнула головой.

— Почему именно тебя?

— Наверное, потому, что я не общаюсь с ней так, будто она виновата во всех моих бедах, — огрызнулась я.

Вспыхнув, брюнетка выхватила из рукава палочку. Я осталась стоять на месте, прекрасно понимая, что я магически её сильнее. Так что, даже если она ударит в меня каким-нибудь неприятным заклинанием, мой блок выдержит.

— Почему все так носятся с тобой?! До твоего десятилетия все смотрели на меня! Именно со мной разговаривал дедушка, именно меня поздравляла с Рождеством тётя Мел, именно меня, чёрт возьми, везде брали с собой. Мной восхищались, меня боготворили! И тут ты как-то неуловимо изменилась, начала усиленно заниматься. Во всём потакала матери и теперь она ставит нам с Медой тебя в пример… Упорно училась, получила палочку в десять лет и тут же стала любимицей отца… Да тебя даже портреты давно умерших родичей любят! Вон, эта противная старуха — и та подарила тебе на день рождения фамильный медальон Блэков! А его должна была получить я — и только я! Запомни, Нарцисса Блэк, тебя ждёт горе. — Её глаза будто загорелись неестественным, адским огнём. — Огромное, всеобъемлющее… Оно отпустит тебя лишь тогда, когда луна зайдёт на Севере, а Солнце взойдёт на юге…

Я молчала всё время этой тирады и напряжённо размышляла. Ну конечно, вот причина всех этих ссор между нами. Белла наверняка негодовала из-за того, что семья делает для меня, а Меда старалась её сдержать… А ведь было из-за чего негодовать. Вся из себя такая грациозная, рассудительная, начитанная, я была своего рода идеалом, до которого ей, Белле, никогда не дотянуться. Я получила палочку на год раньше, в десять лет уже поехала в Хогвартс, на первом курсе уже снискала уважение старосты и однокашников, сразу же попала в клуб Салазара, закончила всё на отлично, подружилась с большинством ребят с других факультетов… Я, как звезда, была красивой, но в её понимании недосягаемой… Как же глупо.

Но что было в конце? Проклятье? Или же это… пророчество?

— Деточка, а теперь скажи, кто мешал тебе делать то же самое, — раздался злой голос с портрета. Белла побледнела, но палочку не убрала. — Ты просто бездельница, вот что я тебе скажу. Что происходит с родом Блэк?! Сестра поднимает на сестру палочку, угрожая ей. Опомнись, Беллатриса, опомнись!

Глаза девочки, до этого неестественно полыхавшие, потухли. Она опустила палочку, безумно огляделась вокруг, посмотрела на свои руки и, разрыдавшись, убежала.

— Она берсерк, — жёстко высказалась леди Кассиопея. — И сдержать её можно только ритуалом привязки, замкнув его на близком родственнике.

— А мне кажется, — задумчиво протянула я, — она скорее оракул, нежели берсерк. Глаза у берсерков не светятся, а только меняют цвет. У неё же глаза будто полыхали.

— Родовая особенность? Мы — Блэки — дети Чёрной Луны, у нас очень часто встречаются «глаза Гримма». Не думаешь ли ты?..

— Это бы многое объясняло, — я задумчиво опустилась на кресло перед портретом, — но тут не сходится её исключительная интуиция.

— О чём ты? — озабоченно спросила женщина.

— Чувство опасности, преследующее её перед травмой, вещие сны, маленькие предсказания… — я загибала пальцы, а леди Кассиопея всё больше мрачнела.

— Если ты права, то её ни в коем случае нельзя выдавать ни за кого замуж. Она сойдёт с ума и убьёт своего мужа, возможно, даже себя.

Ну конечно! Вот почему Белла и Рудольфус, так хорошо ладившие, не ужились в браке. Родовой дар, надо же… Если бы не этот приступ, я бы до такого и не додумалась.

— И что же теперь делать? — растерянно спросила я. Думать голова отказывалась.

— Зови сюда родителей, пиши Вальбурге и Ориону. Нам нужен семейный совет.

***

На семейный совет меня, как ни странно, пустили. Скорее всего, подобное право отвоевала Кассиопея, но я не уверена. Когда родичи расположились в малой гостиной, а я, как положено маленькой девочке, уютно устроилась в кресле, Орион, наконец, нарушил молчание:

— Что, собственно, случилось?

Леди Кассиопея посмотрела на меня и, вздохнув, поправила свои нарисованные волосы. Почему-то мне кажется, что она жутко жалела о невозможности дать нерадивым потомкам хорошей затрещины.

— Белла — пророк, — грубо начала она. — Или, скорее всего, оракул.

— Но такого родового дара у Блэков нет, — растерянно пробормотала Вальбурга и посмотрела на Друэллу. — Дру?..

Лицо женщины искривила судорога и она расплакалась, заламывая руки.

— Мне говорили, что ребёнок может родиться с патологией, что, возможно, он не выживет, что это неправильно, но я была слишком упряма… Ох, Сигнус…

На мужчину было страшно смотреть. Он побелел, как мел, и сжал свои и без того худые колени.

— Она не моя дочь? — в таком же оцепенении спросил он.

Ответом ему были приглушённые рыдания.

— Но такого просто не может быть… Был заключён магический брак, а в нём зачать ребёнка от другого человека невозможно, — рассеянно отозвался Орион.

— Если только ребёнок не был зачат до обряда, — покачала головой Кассиопея. — Это рискованно, но шанс есть.

— Но гобелен принял Беллу за свою… Как такое возможно? — снова задал вопрос лорд Блэк.

— А он и не принимал, — подала голос я. Все присутствующие, словно вспомнив о моём существовании, беспомощно уставились на меня.

— Что ты имеешь в виду? — немного успокоившись, спросила Друэлла.

— То, что гобелен показывает её исключительно как ребёнка, рождённого в браке. Нити идут не от обоих родителей, а от нити, которая связывает вас с отцом. Так бывает, когда семья принимает чужого ребёнка на воспитание или… или он является родным только одному из пары.