С тем, как воссоздавалось тело Малфоя, Поттер испытывал не самую приятную отдачу. Температура его тела сильно подскочила, удивительно, как брюнет еще не вспыхнул, кожа и мышцы лихорадочно пытались обтянуть скелет плотнее, чтобы не быть разорванными от слишком быстрого кровообращения, поэтому преобладало дикое желание раздеть себя до костей, и от такого припадка спасала только Паркинсон.

Восстановление прошло успешно, как только последние слои кожи воссоединились, грудь Малфоя резко дернулась вверх, и он задышал, усиленно и прерывисто.

- Драко Малфой, - Нотт подпнул его в бок копытом, - с возвращением.

Гарри видел, как ресницы блондина распахнулись, а мимика на лице, хоть и пробудилась, однако не проявляла никаких ярко-выраженных эмоций.

И это не удивляло. Воскрешение - отвратительный процесс. И после него мозг за доли секунд перерабатывает такой массив информации, что в голове еще долго потом стоит треск, похожий на механический шум.

Нотт перевернул свою правую руку ладонью вверх, и тут же в его пальцах появилась черная палочка. Это была палочка Малфоя.

Было непонятно, почему волшебный инструмент решил подчиниться воле чужого волшебника, но, к сожалению, это случилось.

Рука взмыла, а палочка была направлена ровно на грудь только что очнувшегося Малфоя.

Поттер знал, что сейчас должно было произойти. Из-за этого подгоняемое зашкаливающим уровнем адреналина сердце тарабанило ускоренную похоронную.

- Круцио! - выкрикнул полукозел.

Сдавленный крик разносился по всему залу, Драко выгибался дугой и вертелся, как ошпаренный, подстегиваемый повторяющимися раз в минуту мучительными судорогами.

И Гарри тоже это чувствовал. Возможно не так, как сам Малфой, но переданной силы пыток хватило, чтобы его тело контужено извивалось и пыталось выскользнуть из женских неприятных рук.

Но еще более жутким стал срывающийся на гортанный хрип одичалый крик, когда Теодор решил применить легилименцию. Он не просто копался в памяти сокурсника, он буквально выгребал захороненные в глубинах подсознания самые кошмарные воспоминания, страданиями от которых можно было снабдить каждого второго человека на планете, чтобы соблюсти закон равновесия.

Драко видел все: от неудач в школе и холодного отношения в семействе, до злосчастного времени, когда он состоял в списке Пожирателей смерти и прислуживал Волан-де-Морту.

И Гарри тоже это видел. И не просто видел, он переживал вместе с жертвой каждое горькое событие как свое собственное, сжимался в комок от боли, как физической, так и психологической, подчинялся унижениям и зверским извращениям, которыми были переполнены дни служения Темному Лорду.

Наблюдая, как Малфой ерзает и бьется в конвульсиях, ощущая ядовитый привкус исполинских мук, Поттер не выдержал и рухнул на пол, зажмурившись, как животное, над которым кто-то замахнулся рукой.

Но только вместо пощечины, его ожидало нечто более мразное: Пэнси, вообразив себя кем-то выше знаменитого мальчика-который-выжил, с усилием наступила на его ребра ногой и давила, пока не услышала соответствующий хруст.

Было ужасно. Темно и страшно. Была агония. Общая, или каждого по отдельности, понять невозможно.

Гарри хотел перебить эти ужасные воспоминания, хотел докричаться до Драко, но сила Круциатуса и Легилименции преобладала, поэтому он, похоже, просто начал терять рассудок.

Но пробудил Поттера внезапный рев. Именно животный рев, в который перерос предсмертный крик.

Он распахнул глаза. Хотя от влаги, поступающей из глаз от боли, взгляд был затуманен, хорошее зрение все еще сохранилось, а значит, можно еще некоторое время протянуть без очков.

Но уж лучше бы он не мог все это видеть, подумалось Поттеру от представшей перед ним картины.

Малфой лежал в какой-то неестественной позе, будто его сбросило с башни астрономии, и все тело переломало. Рот его был широко раскрыт. А изо рта, дымясь, как сотни паучьих лап, пробиралось что-то. Что-то черное, полупрозрачное и не материальное. Это была видимая энергия. Под гортанные булькающие звуки и конвульсивное вздрагивание всех мышц поочередно, клешни черной бесплотной массы растекались по телу и обволакивали его, как новый слой кожи. Новый слой существа.

Малфоя резко перевернуло со спины на четвереньки, и он начал разрастаться в размерах. Но не так, как это бывает с оборотнями. Он превращался не в настоящего волка, а в громадное немыслимое чудовище, вся сущность которого состояла из черной энергетической материи. Эта материя никогда не находилась в состоянии покоя, она двигалась, циркулировала вокруг старого тела, как кровь по жилам, наращивая новый слой мрака.

Вскоре существо поднялось на огромные задние лапы и выпрямилось. Высотой оно достигало потолка. У него было мускулистое черное тело, широкие вздутые плечи, такие же мощные, если так можно выразиться, передние лапы, свисающие до колен и снабженные длинными крепкими когтями, вытянутая морда, напоминающая прогнивший череп вымершего существа, широкая пасть, вмещающая острые длинные клыки, а также глаза, пылающие синим огнем. На голове, как ветви массивного дуба по весне, распустились толстые завитые рога, за спиной вырастали костяные крылья, ниже пояса образовался длинный хвост со стрелкой на конце, который яростно бил по полу, заставляя стоящие вдоль стен сосуды грохотать.

Поскольку монстр состоял из энергии, магнитные поля иногда создавали помехи, и оболочка искажалась, на миг показывая безжизненного Малфоя внутри.

- Добро пожаловать, Вельзевул, чье второе имя - Баал! - поприветствовал его Нотт торжественным голосом.

Вельзевул обернулся на голос и, издавая боевой рев, хотел было кинуться на Нотта, но тот лишь выставил вперед свою ладонь и этим жестом усмирил монстра.

- Мы с тобой братья, нам незачем бороться.

Зверь рыкнул, но нападать не стал.

А Гарри просто не верил своим глазам. Он с трудом встал на ноги и, пошатываясь, подошел чуть ближе, пытаясь разглядеть величественное и нагоняющее дикий страх существо.

Это сон. Это должен быть сон. Надо проснуться.

Не сон, а кошмар. Но все-таки явь.

И это удручало еще сильнее, заставляя колени подгибаться под сознанием обреченности от всего происходящего.

- Впечатляет, да? - Нотт заметил поведение Поттера. - Жаль, что ты отказался принять этот дар. Не пришлось бы устраивать боевое представление.

Словесные ребусы перестали быть загадкой, как только парнокопытный кивнул Прозерпине и та, прикусив основание кисти свободной руки, махнула ею по воздуху, разбрызгивая капли своей крови.

Эти капли размножились и вспыхнули, заполняя светом все пространство. Как только вспышка померкла, Гарри оцепенел от неожиданности. Все живые и прибывающие в сознании резко переместились в другую локацию. Они находились на поляне посреди возвышающихся вокруг скал.

Гарри не знал этого места и не понимал, как так быстро и безболезненно можно было переместиться.

А главное, зачем.

- В Министерстве слишком мало пространства для таких масштабных действий, - пояснил Нотт, обращаясь к каждому.

- Что ты задумал? - дрожащим голосом бросил Гарри.

- Это вынужденное мероприятие. Дело в том, что даже после побочного действия дополнительной жизни ваша с Малфоем кровная связь по-прежнему существует. А это станет помехой для развития сил Вельзевула. Поэтому кто-то один из вас должен умереть. Умрешь ты - продолжим с Малфоем. Уничтожишь Драко, что маловероятно, - Вельзевул перейдет к тебе. Я в любом случае в выигрыше, даже успею насладиться потрясным зрелищем.

Гарри не успел ничего сказать и только глухо охнул, когда обнаружил, что в его руке, откуда не возьмись, появилась его волшебная палочка.

Возможно, ее в ладонь незаметно вложила Паркинсон, однако, тогда она как-то смогла переместиться ближе к своему вождю, чтобы с лучшего ракурса увидеть представление.

Нотт обернулся на Вельзевула и заговорил на неизвестном, явно древним или выдуманном языке. Поттер не знал, что он сказал монстру, но судя по реакции, это было явно науськивание, чтобы уничтожить врага.