— Эллисон, Эллисон, Эллисон. Ты совсем другая история. Хочешь знать, как мы называем тебя за спиной?

О черт, он собирается сказать это.

На глазах у всех.

— Зик, чувак, не надо. — Я протягиваю руку, чтобы остановить его, пальцы, в протесте уперлись в его твердую, как камень, грудь.

Он смеется, отталкивая меня.

— В нашем заведении мы зовем тебя подружка для траха.

Блядь.

— Вау. Просто... в-вау. — Губы Эллисон дрожат, но она не сдается. -Т-ты... ты грубиян. Я должна дать тебе пощечину, — упрекает его Эллисон, сжимая маленькие загорелые кулачки. — Я хочу дать тебе пощечину. Джеймс, можно я его ударю?

Пьяная Эллисон — тигрица.

— Я знаю, что я грубиян. — Зик пожимает плечами, окидывая странными серыми глазами ее тело, входя в ее личное пространство, наклоняясь ближе. — Я просто... Плевать.

Эллисон делает шаг назад, переводя взгляд с меня на Зика и обратно.

— Не могу поверить, что этот придурок, сосед Паркера по комнате.

Я тоже не могу в это поверить и отчаянно хочу все уладить.

— Кто-нибудь может найти Паркера? Гундерсон. Иди. И поторопись.

— Ты кусок дерьма, — кричит Эллисон, перекрывая музыку. — Что ты о себе думаешь?

Все смотрят спарринг между Зиком и Эллисон, очарованные живым развлечением. Кто-то даже выключает звук стереосистемы, превращая его в глухой рев.

Эллисон продолжает бесстрашно бросать вызов Зику.

— Что у тебя за проблемы с нами? А? Ответь мне!

Обычно вспыльчивый Зика определенно спокоен.

— Когда ты заслужишь мое уважение, я дам тебе ответ. Его взгляд скользит по Джеймсон. — Она — золотоискательница, бьюсь об заклад, он не должен был выигрывать спор, а ты просто Тиндер свайп²⁵.

Скрестив руки на груди, Джеймсон удивляет нас всех своим смехом.

— Кстати, ты до сих пор не заплатил ему за пари, которое я помогла ему выиграть, — невинно вмешивается она. — Ты должен ему пятьсот баксов.

Бесстрастные серебряные радужки скользят в мою сторону.

— Понимаешь, что я имею в виду? Ей нужны только твои деньги.

— Какие деньги? — смеется Джеймсон. — Ты паразит. В отличие от тебя, Оз на самом деле хороший парень, который надрывает задницу для вашей команды, и посмотри, как ты относишься к людям, которые ему небезразличны.

— Люди, которые ему не безразличны? — скрипит зубами Зик. — Ты пустая трата его времени.

— Эй, сынок, прояви уважение, — вмешивается Пэт, прежде чем я сбиваю Зика с ног, прижимая его руку к груди и заставляя его отступить. — Брат, по-моему, твое время истекло. Уходи, пока Осборн и его девчонки не вышибли тебе все зубы. — Большой черный борец толкает Зика мясистой рукой. — Извините, дамы. Мама никогда не учила его хорошим манерам.

Эллисон продолжает смотреть в сторону Зика с неприкрытой ненавистью, салютуя ему средним пальцем. — Пока, Дэниелс. Приятно было познакомиться.

На кончике его острого языка вертится ответ, но он колеблется, достаточно долго, чтобы Питвелл оттолкнул его в сторону кухни, подальше от конфронтации, женщин и всех людей в целом. Дэниельс поворачивается, шаркая по ковру в другую комнату, но не раньше, чем бросает взгляд через плечо.

На Эллисон.

На Джеймсон.

— Он реально зол на весь мир, — говорит Джеймсон, прижимаясь к сгибу моей руки. — Интересно, в чем его проблема. Серьезно.

— Очевидно, комплекс заброшенности, — теоретизирует ее соседка по комнате, когда Паркер, наконец, тащит свою жалкую задницу. Эллисон икает, вспоминая весь обмен любезностями, прищурившись в сторону двери, за которой исчез Зик. — Я хочу выцарапать его мертвые безжизненные глаза.

— Он может быть приличным парнем, когда вы его узнаете, — дипломатично вставляет Паркер, пропустив все действие.

— Нет, он большой придурок, — возражает Эллисон. Она вскидывает руки. — А ты! Ты слышал, как он меня назвал? Может, мне и на тебя злиться? Что с тобой? Как ты смеешь так не уважать меня?

— Я ничего не сделал! — Спорит Паркер, покраснев.

— Он назвал меня подружкой для траха!

— Я играл во дворе в пив понг, детка.— Паркер идет в защиту. — И я никогда в жизни не называл тебя подружкой для траха!

— Это правда, Эллисон. Он этого не делал.

Но опять же, он никогда не защищал ее, когда мы это говорили.

— Давай просто уйдем. Эта вечеринка провал. — Джеймсон выходит из моей хватки и обнимает Эллисон. — Что ты хочешь делать?

— У меня болит голова. Я хочу домой, — бормочет Эллисон, толкая Паркера локтем в грудь. — Паркер, отвези меня домой. И на этот раз ты останешься на ночь.

Я желаю удачи Паркеру и стукаюсь с ним кулаком, радуясь, что мы с Джеймсон не были в центре всей этой драмы, радуясь, что я не нахожусь на стороне того, что наверняка будет чертовски дерьмовым.

Несколько быстрых кивков, еще несколько объятий.

— Мы уходим. Я вытащу отсюда Джеймс. — Я пристально смотрю на Эллисон и перевожу взгляд на Джеймс. — Не ждите нас.

Глава 39.

«Моя прогулка позора

становиться позитивным аспектом;

я остановился выпить кофе

и вышел с таким видом,

словно шел на работу».

 Джеймсон

Я не могу выбросить из головы Зика Дэниелса. Его безразличие. Его грубое поведение. Его бестактные манеры.

Что-то в том, как он наблюдал за нами с Себастьяном с другого конца комнаты, привлекло и удержало мое внимание; задолго до того, как его пристальный взгляд превратился в хмурый, он был наполнен чем-то совершенно неожиданным.

Болью.

Я не психолог, и я могу ошибаться, но нельзя отрицать: у Себастьяна Осборна есть то, чего хочет Зик Дэниелс, и он раздражителен, как ребенок, который не может выразить свои чувства, и справляется с этим единственным известным ему способом: через разочарование и гнев.

Отсюда и истерика.

Но почему?

Почему он счел необходимым унизить Эллисон? Почему он счел необходимым унизить мои зарождающиеся отношения с Озом? Я думала, что они друзья, но теперь в этом не уверена.

Никто не стал бы так обращаться с другом.

Нет, если друг ему дорог.

Я обдумываю этот факт, пока Оз ушел в ванную. Через несколько мгновений он выходит и забирает меня с дивана в гостиной, на котором я сидела.

Он ведет меня за руку по короткому коридору в свою спальню, переплетая наши пальцы, когда мы переступаем порог. Включив свет, он осторожно прижимает меня к двери. Большие руки обхватывают мое лицо, большие пальцы медленно поглаживают подбородок. Темные проницательные глаза сканируют мое лицо, пока мы молча изучаем друг друга.

Грубая подушечка его указательного пальца медленно проводит по моей коже, по скуле и вдоль изгиба брови. Его большой палец скользит вниз по моей переносице, пока не достигает купидоновой дуги. Задерживается там.

Проводит большим пальцем по моим мягким, приоткрытым губам, его нежное прикосновение оставляет след на моей коже, как клеймо.

Как заявление о намерениях.

Себастьян скользит своими великолепными руками по моей шее, проводит ими по волосам и наклоняется, раздувая ноздри. Прижимается губами к моим губам.

Целует меня. Мягко. Нежно.

Углубляясь.

Голодные поцелуи с открытым ртом, языки сплетаются.

Прижатая к двери, моя спина выгибается, когда он опускает свои волшебные руки ниже. Через мои плечи и вниз по рукам, очень медленно. Хватает меня за бедра. Скользит сзади и обхватывают мои ягодицы. Он сгибает колено, и прежде, чем я успеваю среагировать, он без усилий поднимает меня, как будто я ничего не вешу, наши рты все еще слились в поцелуе.

С Себастьяном я изящна, миниатюрна и восхитительно уязвима.

Повиснув в воздухе, мои ноги инстинктивно обвиваются вокруг его талии. Он наклоняется ко мне, все наши вкусные, интимные кусочки сливаются в идеальной симметрии, выстраиваются как сексуальная, тяжело дышащая головоломка.