Я не полный идиот.

Я хватаю Джеймсон за руку и переплетаю наши пальцы. Веду ее по длинному коридору, выключая при этом свет. Съеживаюсь, когда открываю дверь в свою комнату.

— Черт, извини, что такой беспорядок. Я не заправлял кровать. Не думал, что у меня будет компания.

Я отпускаю ее руку и бросаюсь в комнату, поспешно натягивая одеяло на кровать. Бросаю подушки на место у изголовья. Бросаю грязную футболку в открытый шкаф.

— Подожди минутку.

— Себастьян, все в порядке. Правда.

Джеймсон опускается на кровать, скрещивает ноги и сбрасывает балетки на пол. Отодвигает их в сторону, свесив ноги с края, ее красивые ярко-розовые ногти на ногах отполированы и блестят.

Мои глаза следят за движением ее пальцев, играющих с подолом клетчатой юбки. Ее клетчатой. Блядь. Юбки. Она раздвигает складки, давая мне редкий проблеск кремовой верхней части бедра, тени нижнего белья.

Кровь устремляется к мозгу внутри моих штанов, руки тянутся к волосам. Я шагаю к дальней стороне моей спальни, так как вид одной ее юбки творит невообразимое с моим членом.

Он дергается.

Если она делает все это сексуальное дерьмо нарочно, пытается заставить меня возбудиться и сойти с ума, это работает.

От электричества нашей химии у меня волосы встают дыбом. Прочищаю горло, проверяя способность говорить.

— Ты делаешь это нарочно? Потому что ты испытываешь мое терпение.

Ее пальцы нащупывают нижнюю пуговицу кардигана и дергают, затем задирают подол юбки, позволяя мне еще раз взглянуть. — Не понимаю, о чем ты.

Эти блестящие губы растягиваются в ангельской улыбке. Зубы впиваются в соблазнительную нижнюю губу.

— Окей. Ладно. — Я хватаюсь за ближайший стул, и до белых костяшек сжимаю его, когда она откидывается на спинку кровати и раздвигает ноги. Сидит, широко расставив колени, и играет, играет с нижней пуговицей своего топа.

Играет со мной.

— Хотя... — вздыхает Джеймсон. — Раньше мне приходило в голову, что ... — она замолкает, наклоняет голову и изучает меня живыми, горящими голубыми глазами. — Эти чувства не проходят, не так ли? На самом деле, — возражает она. — Они становятся все сильнее.

Я в замешательстве. О каких чувствах она говорит? Наша дружба? Наше свидание?

— Так что, я здесь, чтобы что-то с этим сделать. Пять свиданий долгий срок, а у нас уже есть то, чего нет у большинства пар. Мы друзья. — Нижнюю пуговицу проталкивают через петельку, выражение ее лица остается бесстрастным, даже когда ее отпускают. Потом еще...и еще, пока я не вижу плоский обнаженный живот и симпатичный пупок. — А ты не думаешь, что мы оба заслужили это, после того как были так терпеливы?

Верно.

Верно?

Мертвая хватка на моем стуле становится сильнее. Она…

Твою мать, она собирается раздеться?

— Иисус, Джеймсон,— Моя нога нетерпеливо, невольно начинает дергаться. — Ты меня соблазняешь?

Низкое м-м-м.

— Ты мне нравишься, Себастьян, — хрипло шепчет она. — Мне нравятся твои мозги и тело, и я устала говорить "нет". Устала от правил. Устала ждать свидания номер пять.

— Я тоже ... подожди. — Я правильно ее слышу? — Что?

— Ты меня слышал, — ухмыляется она.

— Да, я слышал. Я просто не уверен, что услышал тебя правильно.

Ее проворные пальцы скользят вниз по плоскому животу, поддразнивая пояс клетчатой юбки. Палец нежно прикасается к золотой пряжке, удерживающей её. Тянет кожаный ремешок через петлю нежным рывком.

— Слушай внимательно: я говорю "Да".

Зачарованный, я смотрю, как она встает. Шерстяная юбка расходится в стороны, открывая только пару лиловых кружевных трусиков. Трусики, о которых я мечтал снова и снова последние несколько дней. Трусики, которые буквально преследовали меня во сне. Бледно-фиолетовые, они обтягивают ее стройные бедра, и ничего не скрывают. Абсолютно. Ничего.

Ничего, кроме кружева, созданного исключительно для того, чтобы досаждать моему уровню тестостерона. Они нескромные. Пикантные.

Великолепные.

Сексуальные фантазии о раскрепощенной библиотекарше сбываются.

Я отпускаю стул и с усилием поднимаю глаза на ее лицо, приближаясь к ней.

— Черт, серьезно?

— Да, — стонет она сквозь стиснутые зубы, когда мои цепкие руки сжимают ее тонкую талию, а затем скользят южнее по ее спине. Вниз по позвоночнику. Вниз по ее безупречной коже. Опускаясь тугой зад. Мои большие ладони проскальзывают в ее кружевные трусики, обхватывают ягодицы и …

Сжимают.

— Как далеко ты хочешь зайти? — стонет она, когда я шлепаю ее по заднице, растирая жалящую боль медленными кругами.

— До самого конца. — Я зарываюсь головой в основание ее горла, стону и прижимаюсь эрекцией к ее животу. — Скажи мне, что ты хочешь, Джеймс, скажи мне, и я сделаю это.

— Я хочу остаться на ночь. Это не перепихон. — Она выдвигает требования. — Это не секс на одну ночь. Я хочу уважения. Ты не можешь выгнать меня ни потом, ни утром. Я хочу, чтобы ты приготовил мне завтрак на своей кухне.

Мои ладони продолжают поглаживать ее великолепный зад, заставляя покраснеть.

— Как насчет вафель?

— Вафли, звучит восхитительно, — задыхается она, и мой член плачет от радости.— И я хочу снять с тебя майку.

— Да, мэм.

Потянувшись за подолом темно-синей футболки, я стягиваю ее с себя и швыряю на деревянный пол. Она падает кучей рядом с ее туфлями.

— От чего хочешь избавиться дальше?

— От всего. — Джеймсон наклоняется вперед, облизывает гладкую кожу моей ключицы и дует, одобрительно напевая. — Но начнем с твоих спортивных штанов.

Она нежно кладет свои руки на меня, легкие, как перышко, пальцы оставляют след удовольствия, когда они следуют за мускулами моих бицепсов. Предплечья. Вниз по моему твердому, как камень, прессу. Кончик ее пальца неторопливо обводит вокруг моего пупка, пока не достигает резинки, низко сидящей на моих бедрах.

Вместе мы развязываем шнурок на поясе. Стягиваем штаны, после я начинаю брыкаться, спотыкаюсь, чтобы их снять. Стою в одних серых боксерских трусах.

Джеймсон слегка подталкивает меня к изножью кровати, приказывая мне сесть.

Как возбужденный, послушный щенок, я подчиняюсь, практически задыхаясь.

Джеймсон наклоняется ко мне, ее шелковистые каштановые волосы касаются моей обнаженной груди. Ее рот касается уголка моих губ.

— Теперь моя очередь.

Она тянется к средней пуговице кардигана.

— Будь нежной со мной, Джеймс. У меня не было секса ни с кем со времен Юты. Я так много дрочил, что мой член натерт, по-настоящему, натерт.

Как тебе моя предельная честность?

Джеймсон наклоняется, целует меня в уголок рта и напевает мне на ухо: — Ты хочешь, чтобы я занялась с тобой сладкой, сладкой любовью, малыш? И никакого жесткого секса.

Срань господня, эти её грязные разговорчики.

— Да, первое предложение, кажется, подходит. Затем я хочу, чтобы ты обнимала меня, пока не придет время завтрака.

— Думаю не только о сексе, но и о вафлях, — воркует она.

Мы оба смеемся; черт, она смешная. И умная. И красивая. И звук моего имени на ее губах лучше любой победы.

Сексуальнее любого стона.

Глава 35.

«Если бы твоя левая нога была обедом,

а правая — ужином,

я бы хотел перекусить между приемами пищи».

Джеймсон

Я беру то, что хочу.

Я не тороплюсь.

Я снимаю юбку.

Теперь, стоя перед кроватью, сброшенная клетчатая юбка лужицей растеклась у моих ног, я вылезаю из нее и принимаюсь за кардиган.

В моей игре нет ничего постыдного: если парень может трахаться, когда захочет, с кем захочет, то и я могу.

Я хочу того, чего хочу, и я больше не буду говорить Себастьяну "нет".

Хватит ждать.

Я хочу, чтобы напряжение ушло, и я хочу …

Секс.