Страх перед неизвестным. Интенсивность, которую я чувствую, когда я рядом с ним. Неуверенность в том, что он чувствует ко мне, помимо физического влечения. Влюбиться в него. Он не влюбится в меня. Неразделенная любовь. Неверность.

Начать то, что он хочет начать, но никогда не захотеть закончить.

Я никогда раньше не искала что — то большее.

А теперь, возможно, ищу.

Видите, что происходит?

Я только что поняла свою проблему.

И что теперь?

Глава 27.

«Я не помню, что случилось

прошлой ночью, но сегодня утром

я обнаружила его нижнее белье,

обернутое вокруг упаковки

хот-догов в холодильнике».

Джеймсон

Оз:В автобусе в Огайо.

Джеймсон:Правда? Я не знала, что у тебя игры, я имею в виду, соревнования, в середине недели.

Оз:Да. Середина недели, в выходные. Это соревнование против штата Огайо. Я могу достать тебе распечатанное расписание, если хочешь?

Я смотрю на телефон, не зная, что ответить. Он даст мне расписание? Для чего? Он серьезно хочет, чтобы я за ним следила? Чтобы я знала, где он?

Вроде как его девушка, но ведь мы оба знаем, что он не хочет отношений.

Джеймсон:Хм, окей. Конечно. Расписание было бы здорово. Для моего холодильника? LOL

Оз:Да, для твоего холодильника. Или стола. На следующей неделе у нас дома матч против "Индианы". Ты можешь прийти, если хочешь. И этот план действий немного лучше, чем одиноко висящая лампочка посреди спортзала.

Джеймсон:Одиноко висящая лампочка посреди спортзаланад ковриками это было жутко.От этого определенно веяло атмосферой насилия.

Оз:От нее не ходила АТМОСФЕРА НАСИЛИЯ —это был мягкий свет; я пытался быть романтичным.

Джеймсон: НЕТ. ХВАТИТ.

Оз:LOL. Так ты говоришь, что мой романтический поступок не удался?

Джеймсон: Я сомневаюсь, что это то, что ты делал, но в любом случае, это был провал. LOL

Джеймсон:Я имею в виду, ты схватил меня за промежность и перевернул на спину на грязный мат.

Оз: Я хочу, чтобы ты знала, эти коврики совершенно новые и ежедневно протираются…

Джеймсон:* вскидывает руки вверх* признаю свою ошибку.

Телефон молчит в течение нескольких минут, прежде чем уведомляет о новом сообщении. Мое сердце неудержимо колотится, когда я сажусь на край кровати, чтобы открыть сообщение.

Оз:Эй, Джеймсон?

Выпрямившись, я мгновенно насторожилась, потому что, когда парень использует твое полное имя в сообщении, дерьмо становится серьезным. Даже я, у которой не было свидания несколько месяцев, знаю этот факт.

Я:Да, Себастьян?

На мой взгляд, это "да" звучит хрипло и тоскливо и выходит со вздохом. Жаль, что это не передается через текст.

Оз:Когда я вернусь через три дня, думаю, мы должны….

Сообщение обрывается, и ничего за этим не следует.

Думаю, мы должны.

Думаю, мы должны…

Что?

Что ты думаешь, мы должны сделать?

Умирая медленной смертью, я с нетерпением жду второй части. Думаю, мы должны… что? Думаю, мы должны снова поцеловаться? Думаю, мы должны, встретимся в библиотеке? Думаю, мы должны встречаться?

Что? Ради Бога, что же мы должны сделать?

— Господи Иисусе, где остальная часть текста? Где она? — кричу я на стены своей спальни, вытряхивая дерьмо из моего мобильного и благодаря Бога, что моих соседей по комнате нет дома, чтобы засвидетельствовать мое ворчание, когда я то и дело включаю телефон.

Я жду, жду, и жду еще немного, пока он закончит эту короткую фразу, пока мигнет маленький синий огонек в верхнем левом углу.

Наконец, устав от пыток, я выращиваю пару женских шаров и отвечаю ему: что мы должны сделать?

Проходит две минуты.

Потом три.

Потом восемнадцать.

Потом два часа.

Потом десять.

И по-прежнему ничего. Я ничего не получаю.

Это агония.

Глава 28.

«У меня потрясающий пенис и средняя личность».

 Себастьян

— Мне казалось, я просил тебя не надевать эту майку в постель, особенно когда мне нельзя к тебе прикасаться.

Я наблюдаю за Джеймсон с другого конца гостиничного номера.

Она оттягивает ткань футболки, глядя на чистое белое одеяние.

— Почему ты так одержим этой футболкой?

— Я не одержим. Я просто не хочу, чтобы ты её носила.

— В этом нет никакого смысла. Мой парень любит эту футболку. Когда я ее ношу, она напоминает мне о нем.

— Парень?

С каких это пор у Джеймс есть парень, который не я, и почему я просто так узнаю об этом?

Я смотрю, как она пересекает комнату и встает перед большой раздвижной стеклянной дверью. Сильный снегопад идет за окном, нам повезло с несколькими дюймами свежевыпавшего снега в нашей поездке на сноуборде в Юте.

— Да, мой парень. — Джеймсон закатывает глаза. — Эллиот? Помнишь его? Твой сосед по комнате и любовь всей моей жизни?

Любовь всей ее жизни?

Я смеюсь, хмурясь, когда это звучит чужеродно и вынужденно.

— С каких это пор?

— Раз уж ты слишком занят для подружки, значит, так тому и быть. Борьба, друзья, учеба, твоя работа, помнишь, ты говорил мне, что не готов быть связанным? У нас у всех свои приоритеты, Себастьян. — Ее гладкие, нежные руки нащупывают край потертой майки, и она тащит её вверх по плоскому животу. — Я не твоя.

Ещё выше и выше ее обнаженных, упругих грудей.

У меня текут слюнки, и рука поднимается к растущей выпуклости в спортивных шортах.

— Не трогай. Не смотри. Все это только для Эллиота.— Она оттягивает вниз пояс пижамных штанов. — Ты не будешь связан с одни человеком, помнишь?

Помню?

— Я этого не говорил.

Я бы никогда так не сказал. Правильно?

Неужели сказал?

— Сказал. И теперь ты потеряешь меня.

Джеймсон толкает раздвижную стеклянную дверь, и занавески вздымаются облаками вокруг ее лодыжек. Порыв ветра приносит тысячи холодных, мерцающих снежинок. Они прилипают к ее волосам, блестят, прежде чем раствориться на теплой коже.

Она поворачивается спиной и выходит в холодную зимнюю бурю.

— Куда ты идешь? Джеймс, вернись!

— Ты теряешь меня, Себастьян, — шепчет она.

Ты теряешь меня.

Ты теряешь меня.

Задыхаясь, я открываю рот, но не издаю ни звука.

Где — то в гостинице хлопает дверь. Слышен шум льющейся воды из крана. Вижу свет из ванной в дальнем конце комнаты.

— Просыпайся, козел. Время для разминки.

А?

— Я не буду прикрывать твою задницу, если ты не выйдешь через пять минут.

Я приоткрываю глаза и смотрю на одного из моих товарищей по команде, моего соседа по комнате в этой поездке в Огайо, который зашнуровывает кроссовки.

— Ты меня слышишь? — спрашивает он. — Шевелись.

— Да, я слышал. — Я со стоном тянусь к моему мобильнику. — Господи, который час?

— Четыре сорок пять. Пора поторопиться.— Он швыряет мокрое полотенце в сторону кровати, но промахивается. — Кстати, ты дерьмово выглядишь. Ты спал прошлой ночью? Ты бормотал всю ночь, скулил, как маленькая сучка.

— Нет.

Нет, я не спал, потому что ворочался, потел, стонал и разговаривал во сне.

— О чем я говорил?