— У тебя есть настоящие чувства к кому — то. Ты не просто хочешь трахнуть ее.

— Разве я не велел тебе заткнуться?

— Послушай, я даже не знаю, что сказать. Извини. Дерьмо. Если бы я знал, я бы никогда не…

Он бы никогда с ней не переспал. Теперь я это знаю.

Откуда знаю?

Во — первых, потому что он лоялен и не подчиняется своему члену, в отличие от всех нас. Эллиот больше руководствуется эмоциями. Так что если он переспал с Джеймсон, то это потому, что она ему действительно нравится. Во — вторых, он знает, что, если он наебет меня, я выбью из него все дерьмо.

Так что простой факт остается фактом ... это отстойно знать, что она решила переспать с ним.

Я просто не понимаю. Я потрясающий. Как она может этого не видеть? Где, черт возьми, я ошибся с ней? Я был слишком настойчив? Я отпугнул ее? Не надо меня ненавидеть, я слышу, как она умоляет. Вижу ее слезы. Джеймсон плачет, мокрые дорожки слез появляются на ее красивом лице. Мои глаза тоже слезятся, и я тянусь к ней, цепляясь за нее, когда слезы текут по моим щекам, но там не за что держаться. Я не знала, что тебе будет больно, всхлипывает она. Я не знала... Пожалуйста, Себастьян, я влюбляюсь в тебя.

— Тогда как ты, блядь, могла так поступить со мной?— плачу я. — Я влюбляюсь в тебя, а ты все разрушила. Ты все испортила.

Себастьян, я люблю тебя. Себастьян, я люблю тебя.

Себастьян. Оз, ты меня слышишь?

Оз.

Оз.

— Оз, чувак, очнись

Я задыхаюсь в рыданиях, рывком подскакивая.

— Черт возьми!

Большая мощная ладонь сжимает мое плечо, сильно сжимая, и я вздрагиваю, ударяюсь затылком о холодное окно автобуса, мой висок ударяется о твердое стекло. Твою мать, как больно!

— Оз, все в порядке, парень?

Я чувствую, как по щекам текут влажные слезы, и смущенно вытираю их тыльной стороной ладони.

— Все в порядке. Я в порядке.

Чертовски напуган, но в порядке.

Я потираю то место, где только что ударил себя, пальцы скользят по моим потным волосам, и оглядываюсь на моих товарищей по команде, большинство из которых все еще спят, за исключением Кори Филлипса, играющего на своем телефоне, и Таннера Фрэнка, читающего на своем Kindle под потолочным светом.

Я выдыхаю, откидываюсь на спинку сиденья и смахиваю очередную слезинку.

— Ты точно в порядке? Голова Джонатана Пауэлла появляется над сиденьем позади меня. — В поле зрения появляются огни с парковки кампуса, освещая интерьер автобуса. — Извини, что разбудил и напугал тебя, но мы подъезжаем.

— Да.— Я массирую голову. — Я в порядке. Спасибо, что разбудил.

Это был просто сон.

Все это было просто сном. Дерьмовым, запутанным сном.

В состоянии транса я выхожу из автобуса. Проделываю все необходимые движения, чтобы одеться, сложить вещи и связаться с тренерским штабом. Узнаю мое расписание на следующую неделю.

Я едва помню дорогу домой.

К тому времени, как я попадаю в дом, я вымотан. Пять часов по дороге домой, которые Зик потратил, допрашивая меня, не прошли даром в сочетании с моим эмоционально изнурительным сном. Зик критиковал. Он раздражался. Он скулил до тех пор, пока моя голова не откатилась на бок, и я не включил музыку, чтобы заглушить этот звук.

Я вваливаюсь на кухню, осторожно оглядываясь по сторонам.

Я устал.

Я умираю с голоду.

Я готов к теплой еде и мягкой постели, но быть здесь, в этом доме после этого безумного сна, чертовски странно.

Все это кажется слишком реальным.

Как и в моем сне, в доме тихо, когда я бросаю свои сумки в прачечной, и я все еще первый в доме. Как и во сне, я вешаю сумку, снимаю куртку, быстро снимаю ботинки и откладываю их в сторону, чтобы никто не споткнулся.

Включив свет на кухне, я подхожу к холодильнику, открываю его и наклоняюсь, чтобы заглянуть внутрь. Соус для спагетти трехдневной давности и никакой лапши. Недоеденный гамбургер от Малоуна. Один йогурт. Кетчуп. Пиво.

Полгаллона шоколадного молока (идеально подходит для предотвращения похмелья). Еще остался галлон апельсинового сока, немного фильтрованной воды и открытая бутылка "Доктора Пеппера".

Не имея привлекательного выбора, я довольствуюсь остатками гамбургера Малоуна, йогуртом и галлоном молока, бросая все на прилавок.

Где, черт возьми, все? Я хватаю телефон и набираю короткое сообщение соседям по комнате.

Оз: Где вы?

Первым откликается Зик: Остановился поесть.

Окей. Это чертовски странно и немного пугает меня.

Оз:Принеси мне что-нибудь. Ужасно голодный.

Зик:Ага. Буду через пол часа.

Все это слишком странно, чтобы быть реальным.

Я поднимаю крышку мусорного бака, вываливаю бургер, хватаю сумку и иду по коридору, покачиваясь перед дверью Эллиота. Я останавливаюсь. Делаю глубокий вдох. Коротко стучу в дверь.

— Да?— его голос отвечает изнутри.

— Ты не спишь? — Я не решаюсь открыть дверь.

— Э-э, да.

Я медленно поворачиваю ручку. Легонько толкаю дверь. Просовываю голову внутрь, как отец, не решающейся войти к своей дочери-подростку.

— Ты одет?

— Чувак, в чем дело? — смеется Эллиот. — Да, я одет.

Он сидит за столом и смотрит на меня так, будто у меня выросли два члена и вагина.

— В чем дело?

Он крутится в кресле, положив руку на спинку и лениво ожидая моего ответа.

— Даю тебе знать, что мы вернулись.

Очевидно.

— О’кей.

— Все хорошо?

Ничего не могу с собой поделать; я бросаю несколько беглых взглядов в углы его спальни, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь.…

Мой взгляд падает на кровать и остается там.

И смотрит.

Кажется, все в порядке. Темно-синее одеяло натянуто. Подушки у изголовья. Небольшая стопка чистой, сложенной одежды у изножья.

Никаких черных лакированных туфель. Никакого белого кардигана. Никакой голой Джеймсон.

Здесь ни хрена не было, я уверен.

После неловкого долгого молчания Эллиот откашливается.

— Ты ведешь себя очень странно. Ты уверен, что с тобой все в порядке? — Он делает паузу. — Ты хочешь поговорить или как?

Его испуганный тон говорит все: Пожалуйста, скажи "нет".

— Нет, все в порядке.

Плечи Эллиота облегченно опускаются.

— Мне просто показалось, что я видел… ничего.

Мой сосед по комнате с явным облегчением продолжает с любопытством разглядывать меня, слоняющегося в дверях.

— Ну ... что-нибудь еще?

— А? Нет. У нас все хорошо.

Он не убежден, но не собирается давить.

— Ладно, хорошо.

И мне пора уходить.

— Точно. Что ж. Спокойной ночи.

Я стоически тащусь в спальню, закрываю за собой дверь и плюхаюсь на кровать лицом вниз.

Глава 25.

«Она очень сексуальная, но звучит как субботний

утренний мультфильм. Можете себе представить,

каково это трахать ее?

Я лучше засуну свой член

в миску Капитана Кранча²¹».

Себастьян

Вот где это становится действительно дерьмовым: я даже не могу смотреть на нее.

Сидя напротив меня, Джеймсон поднимает глаза и пригвождает меня своей милой улыбочкой, мило прикусывая нижнюю губу.

Вместо того, чтобы улыбнуться ей в ответ, как нормальному человеку, образ ее лица, когда она кончает, туманит мой разум, и я сердито смотрю на нее.

— Вау, — улыбается она. — Какой ты сегодня кислый.

Я зацикливаюсь на слове "кислый", потому что оно звучит как "киска", и я не могу выкинуть его из головы. Но я не смею сказать ей, что я раздражен, потому что мысли о ней не давали мне спать всю ночь, потому что я мечтал о ней днем, в автобусе между матчами, во время тренировки, и каждую минуту с тех пор.