Падаю на кровать у себя в комнате и сразу же засыпаю. Нервы и алкоголь делают своё дело.

Комментарий к 17 глава “Я - везунчик”

Наряд Сони - https://vk.com/doc163935588_452537627

Наряд Саши(без “крови” и рваных элементов) - https://vk.com/doc163935588_452537531

Ребята, жду ваших отзывов)

И прошу прощения за задержку)

========== 18 глава “Добил” ==========

На утро я проснулась около десяти утра. Собрав запутавшиеся волосы в хвост, даже не удосужившись их расчесать, я пошла вниз.

Папа с мамой сидели за столом и пили утренний кофе. С последней их командировки мама работает, как и папа. Каждый день, кроме воскресенья, с семи до девяти вечера. Не привычно жить без ежечасного контроля, но так легко и хорошо. Я выдохнула и прошла на кухню.

— Доброе утро, — улыбнувшись, я обняла папу, а потом маму. Я, конечно же, помню вчерашние события, но с этим я разберусь позже. Тем более, родители должны думать, что у меня всё хорошо.

— Доброе утро, солнце, — мама в своем репертуаре. Я открыла холодильник и осушила пол литровую бутылку минералки.

— Пили? — с улыбкой спросил отец. Я кивнула и выкинула пластмассу в мусорник.

— Сонь, у вас же осенние каникулы? — как бы невзначай спросила мама.

— Да, а что? — я взяла позавчерашние крылья и поставила их в микроволновку.

— Тебе надо в больницу на обследование лечь, — я закатила глаза и устало выдохнула. Половину своей жизни проторчала в ней. Бесит.

— А нельзя без этого? — я достала уже горячие крылья и села кушать.

— Приятного аппетита, — пожелала мама и добавила. — Нельзя, к сожалению.

— Спасибо, — поблагодарила я и приступила к трапезе.

Я и сама понимаю, что должна лечь и неделю обследоваться там, но лежать в четырех стенах не такой уж и кайф. Все эти анализы и врачи задающие глупые вопросы, хотя всё могут прочитать в моей карте.

Вечный запах лекарств и белые стены. Иногда, когда уже крыша начинает ехать, похожа на психушку.

— Когда едем? — не впервой, так что мне не привыкать валяться на больничной койке и лазить в инстаграмме.

— Завтра, сегодня соберешь вещи и рано утром мы завезем тебя. Папа утром договорился и ты уже оформлена, — ну хоть одно счастье, никаких оформлений и тасканий со стопкой макулатуры.

— Хорошо, а Денис не звонил? — уже на лестнице, спросила я.

— Будет около одиннадцати, — ответила мама и я скрылась в своей комнате. Дай бог пережить эту неделю.

***

Я собрала сумку и уже застегнула её, как брат вошел в мою комнату и обнял. Конечно же я обняла в ответ.

— Что у вас с Сашей? — всё ещё обнимаясь, спросила я. Да, я слишком прямолинейная.

— Мы встречаемся, а откуда ты знаешь? — я улыбнулась и мы отпустили друг друга.

— Я вас случайно застукала за кхм, — я театрально откашлялась и засмеялась. Честно, я была рада за них и осознала это только на утро.

— Прости, мы не подумали, — брат засмеялся, а потом по-доброму улыбнулся.

— Да ладно, меня Макс отвез, — брат хитро улыбнулся и поиграл бровями. Я дала ему подзатыльник.

— Эй! — и потер место удара. Рука-то у меня легкая, но когда я злюсь, то похуже чугунной сковородки будет.

— Только не обижай её и попробуй сказать про ребенка, если у вас всё далеко зайдёт, хорошо? — брат закатил глаза и кивнул. Да, я не отстану от него с этим малышом.

Он промолчал и покинул мою комнату. Он любит и я знаю это, но дурить ей голову неправильно. Я выдохнула и села рядом с сумкой. Посмотрев на неё, я слегка улыбнулась. Полежу недельку, успокоюсь и отдохну. Но на счёт ребенка, я расскажу ей в ноябре, если Денис сам этого не сделает. Пусть я и испорчу им жизнь, но во благо моей подруги.

***

Шёл третий день моего перебивания в больнице. Я прогуливалась по больнице и сейчас находилась на третьем этаже. Отделение новорожденных. Спросите как я сюда попала? В этой больнице у всех врачей и пациентов есть пластиковая карта. С помощью её открываются двери различных отделений, кроме хирургии.

Без проблем датчик принял мою карту и я гуляла по ярким коридорам этажа. Случайно я добрела до большой слегка приоткрытой двери. Она отличалась от палатных, поэтому без зазрения совести я заглянула туда. Хотя совести у меня и так нет.

Это была палата, где в прозрачных кувёзах лежали младенцы, которым нет ещё и пары дней.

Я зашла и подробнее осмотрела всех малышей. Некоторые спали, некоторые слегка бултыхали ножками и ручками, а некоторые, увидев меня, смотрели не отводя своих больших глазок. Понимание того, что никогда не смогу вот так вот прийти в больничном халате и посмотреть на своего сына или дочь, медленно разрывало внутри. Я за два года уже построила стену вокруг себя, но лишь мысли о практическом бесплодии делали трещины.

Я ещё раз осмотрела малюток и вышла. Психолог вообще запрещала мне контактировать с маленькими детьми ближайшие полтора года. Вроде это время и прошло, но в груди больно щемит. Не так как раньше, безусловно, но всё равно неприятно.

Я поднялась на этаж выше. Осмотрела белую металлопластиковую дверь с табличкой «Отделение интенсивной терапии». В голове сплыли некие воспоминания о том, как я около месяца провалялась в нём. Ну как в нём. Не в этой больнице, а за границей. Я поднялась на пятый этаж и прислонив карту к датчику, вошла. Вот и моё «Подростковое отделение пищевых расстройств». Здесь лежат дети от четырнадцати до восемнадцати лет с острыми гастритами и язвами. А так же такие, как я — анорексички. После двух месяцев в Германии, меня перевели сюда под наблюдение, где проторчала ещё два месяца.

Я уже направлялась к себе в палату, как меня окликнули:

— Эй! Погоди, — я развернулась на обладателя хриплого голоса. Это была невысокая девушка с запущенной формой анорексии, лет так шестнадцати. Она медленно шла ко мне, кое-как передвигая ноги. Вспоминаю себя, когда после двух недель в кровати, меня заново поднимали на ноги. Я подошла к ней, чтобы она лишний раз не надрывалась, так как сама знала насколько это тяжело.

— Да, — обратилась я к ней.

— Ты ведь тоже страдаешь анорексией? — я посмотрела на свои ноги, обтянутые в черные лосины и улыбнулась.

— Нет, это в прошлом, просто остались последствия, — из-за одного из них, я недавно чуть не разревелась.

— Просто, я одна здесь с такой проблемой и мне очень сложно, — девушка уже срывалась на плачь. Я положила руку на её плечо. Она подняла на меня свои серые и заплаканные глаза, обрамленные синяками.

— И тебя никто не понимает в палате? — брюнетка кивнула. — Так вот слушай. Тебя никто не поймёт. Тебя будут осуждать за то, что ты сделала с собой, но ты должна быть сильной. Ты должна есть и поправляться, — она резко скинула мои руки и заревела.

— Нет! Я не буду есть! — она упала на коленки и громко заревела. Я присела в ней и громко выдохнула.

— Я была такой же. Думаешь я не плакала, когда в меня насильно пихали еду? Думаешь я не ревела после очередного взвешивания, когда набирала плюс пол кило? — она подняла голову и вытерла слезы с глаз. — Я, как человек переживший это, скажу одно: пересиль себя и начни есть. Ты не станешь полной, просто физически не сможешь. Ты должна пересилить себя, ради самой же себя и ради своего счастья, — я улыбнулась и подала ей руку, чтобы девушка поднялась. — Докажи, что ты сильная, — похлопав девушку ещё раз по плечу, я развернулась и стала уходить.

— Я Аня, — я повернула голову и, улыбнувшись, произнесла:

— Соня, — и ушла в свою палату. Я села на кровати и вязла телефон. Уже обед. Единственный плюс этой больницы это питание. Для каждого индивидуальное и очень вкусное. Никогда бы не подумала, что в больницах может быть вкусно, но в этой для нашего отделения готовят очень хорошие повара.

Через десять минут в палату вошла медсестра и занесла мне поднос с едой. Это был грибной суп, салат с креветками и запеченная рыба с овощами. Вот что значит ВИП обслуживание. Поблагодарив, я поставила поднос на ноги и приступила к еде.