— Стас притащи сюда мат, Соне надо, — мои глаза уже практически выкатились. Вокруг послышались унизительные смешки. Все, как и два года назад. Ну, уж нет, не в этот раз. Я не та София и больше не дам себя смешивать с грязью.
— Не надо мне мат, я и так умею, — гордо сказала я. Да, моя гордость к хорошему редко приводила, но она всегда была сильнее меня. Это единственное с чем я не могла справиться в своем теле.
— Ты уверенна? — я киваю, а все замолкают. Даже эти неандертальцы прекратили играть и смотрели на меня. Ну что мне впервой, что ли выступать. Пф… Я ухмыльнулась и стала в позицию. Сейчас либо я смогу утереть всем нос, либо уеду от сюда на белой карете. И кто меня за язык то тянул. Но пути назад нет, поэтому подняв руки над головой, отталкиваюсь и делаю обычный для художественной гимнастики переворот вперед в мостик и встаю с него.
Ну, наверное, моя учительница похвалила бы меня за плавность и грациозность выполнения. Но, почему-то мне кажется, физрука это не очень удовлетворяло.
— София, я понимаю, что ты девочка, возможно, занималась гимнастикой, но у нас не зачёт по пластичности, а по акробатике, — блять. Ну что поделать, если с детства меня учили выполнять всё плавно, красиво и под музыку. А не хреначить кувырки, и чем быстрее и резче, тем лучше.
Слышу смешок со стороны Алексеевой и Беловой. Я оскалилась. Складывалось такое ощущение, что у меня валит пар с ушей и плюс ко всему лицо такое, словно я не кувырок сдаю, а иду убивать. Ну, хорошо, кувырок хотите, будет вам кувырок.
Вспоминаю некоторые требования для хорошего кувырка. Уверенность, руки не слишком широко, хороший разбег и сильное отталкивание. Спасибо, что когда-то уговорила маму и год отходила на спортивную гимнастику, параллельно с художественной.
Поднимаю руки и делаю пару взмахов для лучшего разгона, бегу, делаю обычный кувырок, который выходит в фляг, делаю еще фляг и заканчиваю сальто.
Вижу много охреневших мордашек. Прохожу мимо учителя и слегка язвительно говорю:
— К вашему сведению, я не только шесть лет отзанималась художественной гимнастикой, а ещё год отходила на спортивную, — и сажусь на лавку, пока немного опешивший учитель вызывает следующую девочку.
— Да ладно! — садиться возле меня Саша. Она сделала крутой тройной кувырок. Честно, я сделала много грубых ошибок в своем кувырке, но главное, что я приземлилась на ноги и не сломала себе шеи.
— Что? — я вопросительно смотрю на неё. По-моему, я ни сделала ничего удивительного. Просто, если меня задеть, я всё что угодно выдать смогу.
— Что ты не умеешь в этой жизни? — о-о, много чего. Поверь, я бездарность, просто это сейчас я так круто проскакала пол зала в кривых флягах. На самом деле, она не знает насколько дубовой я была, как только пришла на гимнастику. Как меня практически год то и делали, что тянули. Как я бездарно не могла сделать тот же несчастный мостик с положения стоя. Как я занималась в младшей группе, хотя мне было уже девять лет. Помню, с каким трудом я попала в балетную школу. Как я со слезами повторяла гребаные танцевальные движения. Как я радовалась и прыгала до потолка, когда меня брали в следующий тур. Но, как позже выяснилось, меня взяли лишь из-за моей фактуры, как они выразились, идеальной для балета.
Моё телосложение и лицо идеально красиво смотрелись бы на сцене. В итоге я как бы прошла с двух-трех тысяч желающих, в шестьдесят лучших, но радости я никакой от этого не получила, так как взяли меня не из-за моих способностей, а из-за того, какой меня сотворила природа.
Но в тот момент, перед тем как я уезжала в Петербург, где жила сама. Ну как сама, мне наняли няню, Лесю Васильевну, отличная женщина, во многом мне помогала. Я сказала родителям, что они ещё увидят меня на сцене Мариинского театра прима балериной.
Но в итоге там я выступила всего три раза в массовке.
— Я не умею рисовать, вообще. Не умею сочинять, и для меня сочинения на русский это просто каторга. Не умею играть на всем кроме гитары и фортепиано. Ну, проще сказать, кроме талантов связанных с музыкой, у меня больше никаких нет, — я улыбнулась. Подруга лишь потянулась ко мне за объятьями, и я ответила.
— А ты ещё и играешь? — кивнула и крепче обняла девушку.
— Немного, — прозвенел звонок, и мы отпустили друг друга, чтобы пойти переодеться.
***
После школы я пошла не к брату в машину, зная, что теперь эта туда не сядет, не домой пешком, а в моё любимое место. Брату сказала, что хочу прогуляться, а он сказал, чтобы к семи была дома. Я лишь кивнула и ушла в противоположную сторону от своего дома. Перебежав дорогу на красный, так как я опаздывала, я забежала в здание.
Поднявшись на лифте, я прошла по длинному коридору до необходимой двери. Это была раздевалка. Достав с портфеля свой ключ от личного шкафчика, я нашла нужный и открыла. Там лежала моя спортивная форма, состоящая с бордового спортивного костюма с длинным рукавом и белых кроссовок.
Переодевшись, я надела браслет с ключом на руку и завязала хвост. Выйдя с раздевалки, вошла в белую и просторную комнатку, где уже была Алиса и её мама Валерия Игоревна, которая сидела за белым фортепиано.
— Здравствуйте, — улыбчиво здороваюсь с женщиной и, она, поднимаясь из-за инструмента, подходит ко мне и обнимает. Ну, конечно, она не видела меня около четырех месяцев.
— Сонька, думала ты уже у нас и не появишься, — я обнимаю Валерию Игоревну и улыбаюсь. Эта очень приятна женщина научила меня петь и хорошо играть на фортепиано. У неё красивые блондинистые волосы, голубые глаза, как у её дочери, и очаровательная улыбка. От неё прямо веет позитивом и хочется тянуться к этому человеку.
— Ну, куда там. Как я могу, — смеюсь я и машу рукой подруге. Она улыбается и машет мне в ответ.
— Ладно, не теряем времени, распеваемся, — женщина вновь садиться за белое фортепиано и, наигрывая нам определенные ноты, мы с подругой начинаем распеваться.
***
Вечером я уставшая, но счастливая вернулась домой. Ноги болели впервые после тренировки, но это не мешало мне улыбчиво возвращаться домой. За час до конца к нам присоединился Влад и Артём. Влад приехал не только для того, чтобы забрать Астахину и её маму, а и потому что тот классно играет на гитаре, кстати, он меня и научил на ней брянькать. По-другому не скажу.
Артём вообще приехал за компанию, но всё равно спел с нами пару песен. Он же и подвез меня домой. Я поблагодарила друга и метнулась в подъезд. Посмотрев на наручные часы, которые сегодня надела, я офигела. Да уж, десять часов вечера, сегодня мы, конечно, задержались, но когда мы вместе, время незаметно пролетает. Я, хлопнув дверью, стала снимать обувь, и в проеме между гостиной и прихожей материализовался брат.
— Соня, я просил, — грубо начал тот, а я, закинув куртку в шкаф, развернулась к нему.
— Господи, ну задержалась я, меня всё равно подвезли, — взяв портфель, я хотела было пройти, но рукой брат остановил меня. — Да что такое?!
— Кто? — задолбал.
— Артём. Всё? Можно пройти? — вырвавшись из Денисовой руки, я пошла по лестнице наверх к себе. Прицепился, блин.
Почему в последнее время он как на иголках? Где-то промахнулась, опоздала — и сразу грубость и вопросы. Да что с ним такое? Раньше такого никогда не было. Могла хоть в два часа ночи явиться — ноль вопросов. Сейчас, словно контроль надо мной поставил. И шагу не ступлю без его слова.
Ладно, нужно разбираться, начну с завтрашнего дня. Я обязательно узнаю, что они скрывают от меня.
***
Утром я проснулась и осознала, что сегодня, во-первых, суббота. Во-вторых, сегодня день соревнования девочек. Чёрт, я фиг, что сегодня смогу разузнать. Дэн по-любому туда поедет, а мне остается только торчать дома. Отлично.
Иду в душ, чтобы привести себя в порядок и забегаю на кухню. Быстро кидаю маме «доброе утро» и, забирая только что сделанные бутерброды, бегу к себе. Ставлю тарелку с едой на письменный стол и включаю компьютер. Нахожу ноты Ed Sheeran — Shape of You, так как они довольно сложные для игры на фортепиано. Распечатываю и ставлю на подставку для нот. Съедаю один бутерброд и сажусь перед листом.
