– Нас?!. Зачем?

– Автомат мне подбросить… У нас же был конфликт, да?..

– Дичь какая-то!

– Смотри в оба, капитан!

– Он мне челю-ю… И ру-у… – Вертун легонько стукнул пальцем по запястью больной руки. То ли на перелом обращал внимание, то ли требовал, чтобы на Егора надели наручники.

– Ну-ка, иди сюда, Олег Богданович!

Вертун возмущенно простонал, глядя, как усач застегивает на себе один браслет. Второй предназначался ему, но он в испуге заскочил за Егора.

Егор повернулся, чтобы схватить бандита, но второй браслет вдруг защелкнулся на его запястье.

– Ну что, Фролов, пообщаемся? – злорадно спросил капитан.

Егор понял, что крепко влип. Не было никакого Шарабана, никто ни в кого не стрелял. А у Вертуна два перелома, а это, как ни крути, нанесение тяжких. Ну, и сопротивление при задержании… А угроза оружием? Плюс пистолет, который лежал на земле…

Больница в Ленинце относительно новая, построили ее в конце семидесятых, по современным для той поры стандартам. Но за двадцать лет она успела обветшать, особенно изнутри. За все эти годы в нее не вложили ни копейки. У поселка не было средств, а Вертун тратиться на благотворительность не желал. А зачем? Все равно ведь приняли как почетного гостя, на руку наложили гипс, на челюсть – шину. И укол обезболивающий сделали. После которого дико захотелось спать.

Проснулся Вертун в отдельной палате. Но в своей одежде. И лежал он поверх одеяла. Никто даже не позаботился о том, чтобы его раздеть. Может, все-таки не любят его? Может, надо все же выделить деньги на больницу?

Вертун скривился. Жаль денег, но, так уж и быть, сбросит он с барского плеча тысяч сто деноминированных. И чтобы в газетах написали. Но это если все обошлось, если проблем с ментами не будет.

Шарабан не заставил себя ждать. Зашел в палату крадущимся шагом, поздоровался и застыл у койки в ожидании вопроса. А Вертун еще не мог говорить. Да и страшно было разжать челюсти, вдруг боль прострелит голову.

– Не стали мы ничего делать, – с чувством вины сказал Шарабан.

Вертун кисло усмехнулся. Не хватило тому пороха, испугался он, сдулся, но так это же хорошо.

– Рация у тебя не работала, – сказал Шарабан. – Вдруг, думаю, что-то случилось.

Вертун кивнул. Не просто случилось, а стряслось.

– Это, Фролов сейчас в участке, – блеснул своей осведомленностью Шарабан и снова замер в ожидании отзыва, как будто Вертун должен был ему что-то сказать. Наконец до него дошло, что шеф не может говорить.

– Может, его того? – Шарабан шлепнул по кулаку ладонью, выбивая хлопающий звук.

Вертун постучал пальцем по лбу и тут же поморщился. Шишка там после того, как Фролов приложился к нему кулаком. А как ловко он отбил нападение, руку сломал играючи. А челюсть… Настоящий профи-костолом, такой, если в раж войдет, всю бригаду через мясорубку пропустит. Тем более что опыт у него есть, если верить Танюшке. А после случившегося Вертун не мог не верить.

Дверь открылась, и в палату осторожно вошла полная женщина в милицейской форме и в белом халате, наброшенном на плечи.

– Можно?

Вертун нахмурился. Кожников отправил к нему дознавателя, сам идти не захотел. Плохой знак. Похоже, поверил капитан Фролову, да и без него мог затаить на Вертуна обиду. Но ничего страшного не произошло. Если Танюшка будет настаивать на похищении, с ее матерью поговорят, объяснят ситуацию и возможные последствия. Не будет дела о похищении, зато Фролову достанется по полной.

Решетка вроде бы вмурована в стену, но не по центру, а ближе к внешнему краю. Прутья подпирала прослойка шириной в один кирпич. Решетка закреплена цементным раствором, выбить ее будет очень сложно, но постараться можно.

Только вот до самой решетки трудно добраться. Оконная рама перед ней со стеклом, а еще до то- го – мелкая сетка. Тут без шума не обойтись, а сразу за дверью дежурная комната, там офицер, который может услышать и поднять тревогу.

Дверь открылась, в камеру вошел дежурный. Ухмыльнувшись, стукнул друг о дружку браслеты наручников:

– Примеришь?

Егор глянул за его спину. Патрульный там с дубинкой. И дверь в дежурную, скорее всего, закрыта. Можно уложить одного, другого, а дальше?..

Он кивнул, протянул руки, и на них тут же защелкнулись браслеты.

– Пошли!

Участок располагался в маленьком, но двухэтажном здании. Крохотные комнаты, узкие, заковыристые коридоры.

Егора провели в кабинет, усадили на стул. Капитан Кожников что-то быстро писал, одновременно затягиваясь сигаретой. Писать он закончил, как только закрылась дверь.

На столе лежала пачка «Мальборо», и капитан выразительно щелкнул по ней пальцем. Егор кивнул, ему очень хотелось курить.

– Богато живете, – заметил он.

– Ты лучше подумай, как сам дальше жить будешь. – Кожников смахнул со стола сигареты, поднялся, встал у него за спиной.

– Не знаю. Но ментам точно помогать не буду.

– Не ментам, а сотрудникам.

– Ну, кто-то сотрудник, а кто-то и мент, – усмехнулся Егор.

– Умный?

Егор пожал плечами. Был бы умным, на уловку Вертуна не купился бы… Возможно, бандиты действительно собирались расстрелять наряд, просто у них что-то не срослось. Как бы то ни было, Егор в капкане, а Вертун на свободе.

– Я твою сестру, между прочим, вчера спас, – заметил капитан и, достав, наконец, из пачки сигарету, поднес ее ко рту Егора, ему осталось лишь зажать ее губами.

– Спасибо! – поблагодарил он.

– За сигарету или за сестру?

– И за сестру тоже.

– Вертунов совсем с катушек съехал, – щелкнув зажигалкой, сказал Кожников.

Егор промолчал. Да, бандиты творят беспредел, но уши развешивать не стоит. Кожников – мент, он и соловьем готов петь, лишь бы развязать язык.

– Но это не повод вламываться к нему в дом.

– Я за сестрой приходил.

– И при этом челюсть ему сломал, руку.

– Он своих бандитов за тобой отправил. Тебя убить, сестру, всех, а меня крайним сделать.

– Ты сам в это веришь? – усмехнулся Кожников.

– Вертун так сказал, – пожал плечами Егор.

– А ты ему поверил.

– За сестру я сильно переживал.

– Я за твою сестру заступился… И Вертунова посадить мог… – в раздумье проговорил капитан. – Он это понимал… А его бандиты за спиной у нас стояли… И автоматы у них есть… Ты по старой дороге нас перехватил.

– Вертун сказал, что Шарабан по старой дороге пошел, – кивнул Егор.

– Может, не туда свернул? – спросил капитан.

– Не знаю.

– Не было нападения. А нанесение тяжких телесных было… И сопротивление представителям власти. Ты ведь и Стяжкину мог руку сломать… А оружием кто угрожал?.. Боялся, что мы твой незаконный «ствол» обнаружим?

– «Ствол» я у Вертуна забрал.

– Не было у него «ствола»…

– И сестру он мою не похищал?

– Похищал. Но ты же не станешь на этом настаивать?

– Ну, если Вертун согласен оставить мою семью в покое… – скривился Егор.

Он понимал, что его могут упрятать надолго, а у Вертуна развязаны руки. Уж лучше договориться с ним, если нет возможности воевать.

– Тебя он в покое точно не оставит, – покачал головой Кожников.

– «Ствол» я у него забрал, – уточнил Егор.

– А сопротивление представителям власти?

– Что было, то было.

– Ну, сопротивление мы можем опустить, а незаконный «ствол»? А тяжкие телесные?

– Готов понести наказание, – выдавил из себя Егор.

– Думаешь, Вертун действительно мог отправить за нами своих баранов? – внимательно посмотрел на Егора Кожников.

– Еще не вечер.

– Думаешь, еще отправит?

– Это ты так думаешь.

Капитан поднялся, в раздумье сделал круг по кабинету, вернулся за стол.

– Значит, за своей сестрой приходил?

– За сестрой.

– Инцидент можно замять. Ты отказываешься от нападения, Вертунов отказывается от заявления. Мы тебя выпускаем, и ты в течение двадцати четырех часов уезжаешь. Вместе со своей семьей. Здесь вам делать нечего.