Призраки прошлого никогда не исчезнут, они останутся с ней навсегда… Они будут преследовать ее в кошмарах и наяву, даже когда она станет совсем взрослой. И девочку будет тянуть вернуться обратно, в тот страшный дом. Потому что она понимает: где бы она ни находилась, этот дом всегда окружает ее. Это ее темная, холодная тюрьма, ее клетка, которую она постоянно носит с собой.

Деми чувствовала себя именно такой девочкой, хотя и не понимала почему. Этот особняк, арендованный опекунами у старого графа Далгарта, стал ее личным проклятым домом. Тем местом, которое она неосознанно представляла себе с самого детства. Местом, которое являлось ей в кошмарах. И тем местом, в котором ей казалось, что ее жизнь должна была вот-вот трагически оборваться.

Все же этот переезд стал для нее последней каплей. Наверное, поэтому она так решительно ухватилась за идею Кэрри сбежать отсюда.

Шаг за шагом, улица за улицей особняк приближался.

Деметра поймала себя на мысли, что неосознанно всматривается в лица встречных или ищет что-то необычное в пасторальных пейзажах провинциального городка, укрытого туманной дымкой, скопившейся после дождя. Она боялась вновь увидеть бледного незнакомца в черном и чувствовала, как практически невесомый коробок с таблетками оттягивает карман комбинезона.

– Хэксбридж – мечта туриста, – прошептала она одними губами. До побега осталось потерпеть всего несколько дней.

Улица, на которой она жила, считалась одной из самых красивых в Хэксбридже. Возможно, оттого, что коттеджи и дома, располагавшиеся на ней, выглядели ухоженнее других, а может, благодарить за это стоило городской парк, чей кованый забор протянулся по всей нечетной стороне. Далее парк уходил глубже на юг, до самого Далгарт-холла.

Деметра подошла к проклятому особняку и, стараясь не смотреть на полукруглые окна первого этажа, светившиеся кроваво-красным цветом из-за задернутых штор и включенного света, потянула на себя створку калитки.

Шершавый и влажный металл обжег ее ладонь холодом. Протяжно скрипнув, калитка отворилась, и Деми поднялась на крыльцо. Дверь она открыла своими ключами.

Уже зайдя в холл, квадратный и темный, обшитый потертыми деревянными панелями, Деметра услышала голоса опекунов, доносившиеся из комнат по левой стороне. Она небрежно бросила ключи на столик возле двери, на котором стоял допотопный стационарный телефон, вытерла мокрые от дождя ботинки о коврик и направилась на звук.

– Они были так добры, что согласились помочь нам за одну лишь идею, – доносился из кухни приглушенный, но разгневанный голос приемной матери. – Пересечь полстраны на своем стареньком минивэне, чтобы помочь людям, которых они до этого даже не знали!..

– Что же тут можно сделать, Хелена, дорогая? – в тон ей вопрошал голос отца. – Гилланы помогли нам не просто так, Киф обещал организовать им за это путевку до Франции в один конец!

Деметра поджала губы, пересекая обставленную по-старинному гостиную. Опять родители ссорились из-за своей работы!

Выцветший, но наверняка дорогой антикварный ковер заглушал звук ее шагов. Она свернула за угол, направляясь к столовой.

– Ты не слышал ее голос! – в отчаянии выкрикнула Хелена. – Элис звонила не тебе, а мне! Как представлю, что они сейчас там одни, с Люком и… с их маленьким сыном. Сидят и ждут известно чего.

– Да, дорогая моя, это тяжело, – согласился с ней Колин. – Но ведь мы передали эту информацию, и им помогут, если успеют.

– Помогут, если захотят, ты имел в виду, – жестко перебила его Хелена и тут же осеклась, поскольку заметила показавшуюся в столовой Деметру. Гостиная, столовая и кухня в этом особняке являлись смежными комнатами.

– Добрый вечер, милая, – холодно произнесла Хелена, ничуть не переменившись в лице. – Надеюсь, ты где-нибудь поужинала? Я не заказывала ничего из еды на сегодня.

Хмуро посмотрев на приемную мать, одетую по обыкновению в серое платье, Деми кивнула. У Хелены были красивые каштановые волосы, которые она каждое утро зачем-то убирала в строгий пучок, и голубые, чуть раскосые глаза, спрятанные за толстыми линзами прямоугольных очков.

В детстве, когда Деметра только узнала о том, что ее удочерили, она не могла поверить в это именно из-за того, что считала их с Хеленой глаза очень уж похожими.

– Я пережидала дождь в «Шеффердс Пае», – сообщила она родителям, проходя по выщербленному белому кафелю мимо кухонного островка и направляясь к холодильнику. – С вашего позволения, я просто возьму сок и пойду к себе, чтобы вам не мешать.

– Мне не нравится твой тон, Деметра, – строго посмотрела на нее мать. – С кем ты была в этом кафе?

– С Кэрри, но какая разница? – пожала плечами Деми. Она открыла створку холодильника и вытащила стеклянную бутылку с разбавленным концентратом апельсинового сока. – У Гилланов что, проблемы?

– Да, милая, у них проблемы, – тяжело вздохнул отец, оправляя серо-голубой кардиган с ромбовидным узором на упитанном животе. Колин всегда старался выглядеть официально, словно в любой момент мог сорваться на важную встречу. Другим же он казался заурядным, если не сказать занудным, мужчиной с пивным брюшком и лысиной на затылке.

– Нашим знакомым сейчас не помешали бы услуги юристов… Или даже служб специального назначения, – добавил он.

– Колин! – возмущенно воскликнула Хелена, одергивая мужа. – Деметра, милая, я уже не раз говорила – мне не нравится, что ты общаешься с Кэрри. Ведь эта девочка… она из дурной семьи… Она не может стать тебе подругой, поверь мне.

– И ты, разумеется, права, – натянуто вежливо улыбнулась Деметра, прижимая к груди бутылку и выуживая пачку печенья из верхнего ящика кухонной тумбы. – Надеюсь, в этот раз вы не станете ругаться допоздна.

Она уже направилась было обратно, как мать остановила ее.

– Деметра, ты ведь принимала сегодня свои таблетки? – спросила она, и впервые за весь разговор с дочерью в ее голосе послышались нотки тревоги. – Если ты вдруг что-то почувствуешь… Или если снова начнешь видеть что-то странное… Пожалуйста, сразу же скажи нам. Это важно.

– Конечно, мама, – кивнула Деми. – Мои таблетки всегда со мной.

В одноэтажном коттедже колдуна было темно и грязно. Свет проникал сквозь мутные окна и линялые, в старых пятнах занавески, слабо освещая гостиную, совмещенную с кухней. Никакого холла или прихожей здесь не было и в помине – жилая часть начиналась сразу же со входной двери. Старик предпочитал вешать верхнюю одежду на длинный гнутый гвоздь, вбитый в стену. На дощатом полу, под грудой запылившихся курток, одной кучей были навалены стоптанные ботинки и грязные сапоги. Тут же валялся всякий мусор. Под ногами шуршали полиэтиленовые пакеты, обертки от снеков и сигаретные бычки.

Захламленный дом словно бы отражал всю сущность своего хозяина, мистера Макнила. Он пах застарелым потом, куревом и непроходящим перегаром.

– Слишком тихо, – шепотом проговорил Марк, неуверенно оглядываясь по сторонам. – Если бы Гилланы были здесь, они бы уже узнали о нашем прибытии.

– И поспешили бы спрятаться или сбежать, – негромко сказал Дориан.

– Обыскать дом, – приказал Коул и тут же двинулся к распахнутой двери, ведущей направо.

Дориан и Марк пошли налево, вдоль журнального столика, заваленного пустыми пивными банками, упаковками от готовой еды и пожелтевшими, но ни разу не развернутыми газетами. Обивка продавленного коричневого дивана, стоявшего рядом, издалека казалась пятнистой из-за круглых дырок, прожженных сигаретами.

За углом обнаружилась кухня, такая же старая и замусоренная, как все вокруг.

– Что творится с темными, когда они живут по соседству с обычными людьми, – презрительно проговорил Дориан, морща нос. – Готов поспорить, старикан уже давно не практикует.

Он обошел обеденный стол с одиноким деревянным стулом и, осторожно приоткрыв дверь, ведущую вглубь дома, заглянул в коридор. Слабый свет, проникший туда из кухни, осветил обшарпанные стены, на которых еще можно было разглядеть обои в мелкий цветочек.