Действие немого фильма Мурнау разворачивается в городе, а не в деревне, поэтому режиссер заменил петуха солнцем в расчете на визуальный, а не звуковой эффект. Его находка оказалась удачной и эксплуатировалась вплоть до современных боевиков, где вампиры взрываются или рассыпаются на солнце.

Есть ли у «взрыва» мифологические истоки? Есть, но очень смутные. Помните, как хан Кублай опасался проливать на солнце кровь своего дяди? В Вавилоне, Мемфисе, на Кипре выставить мертвое тело на солнце рассматривалось как величайшее оскорбление. Ашшурбанапал, забирая из гробниц кости царей Элама, лишает «их духов покоя, питья и пищи». Так же поступил иудейский царь Иосия с костями нечестивцев. «В то время, говорит Господь, выбросят кости царей Иуды, и кости князей его, и кости священников, и кости пророков, и кости жителей Иерусалима из гробов их; и раскидают их пред солнцем и луною и пред всем воинством небесным…» (Иер. 8: 1–2). Если солнце наносило вред умершим, могло ли оно повлиять на «неумершего»?

Граф Орлок в исполнении Макса Шрека, несомненно, находился на стадии умирания и жил в гробу. Он был лысым, уродливым, с заостренными ушами и длинными когтями. Однако «неумерший» Дракула недолго продержался на экранах.

В 1931 г. его сменил Дракула импозантный в исполнении Белы Лугоши, гораздо более отвечавший образу вампира Викторианской эпохи. Лугоши порхал по улицам Лондона, театрально взмахивая плащом, иронически улыбался, тщательно скрывая клыки, и ни разу не был показан выползающим из могилы, а лишь — вылезшим оттуда.

Зловещий Дракула в исполнении К. Ли. Кадр из фильма «Дракула» (1958).

Последующие экранизации романа Стокера американской компанией Universal снабдили Дракулу дочерью (в 1936 г.), сыном (в 1943 г.), невестами, многочисленными потомками, привнесшими в фильмы новые любовные коллизии, и без того там избыточествующие. Вампир заметно очеловечился, и статус мертвеца стал казаться многим неуместным и шокирующим. Дракула и теснившие его коллеги примеряли на себя маску сумасшедшего ученого («Дьявол-оборотень», 1940), доктора («Мертвецы могут двигаться», 1943; «Кровь вампира», 1938), мага-фокусника («Дикие привидения», 1941), африканца («Тень вампира», 1945), турка («Дракула из Стамбула», 1953), мексиканца («Вампир», 1959), агента коммунистов («Вкус крови», 1967) и др. В немецком сериале «Мунстры» (1960) вампир впервые выступил в роли комического персонажа наряду с Чудовищем Франкенштейна и оборотнями. Родословная «первого» вампира обогатилась в Новейшее время: вечный скиталец Иуда Искариот («Дракула 2000»), семь тамплиеров («Ночь вампиров», 2001) и др.

П. Кашинг в роли Ван Хельсинга. Кадр из фильма «Дракула» (1958).

Незначительная реакция на послевоенный сентиментализм наступила с 1958 г., когда британская компания Hammer Films открыла свою серию фильмов о Дракуле с участием Кристофера Ли. Кровь хлестала рекой, Питер Кашинг в роли Ван Хельсинга истово работал колом, но сам граф, хотя и приобрел длинные острые клыки и злодейскую внешность, по-прежнему выглядел красавцем мужчиной — высоким аристократом с седеющими висками и царственной осанкой.

Кашинг так увлекся, что принялся втыкать кол в местоблюстителей Дракулы («Невесты Дракулы», 1960), а затем и вовсе отделился от героя Стокера в роли Густава Вайля, руководителя братства по борьбе с ведьмами («Близнецы зла», 1971). В дальнейшем образ борца развивался параллельно образу самого вампира вплоть до негра Блэйда (комиксы 1970-х гг. и одноименный фильм 1998 г.), японца Ди (серия романов, начатая в 1983 г.) и американки Баффи (фильм 1992 г. и одноименный сериал).

Доктор Морбиус и его чудовищные компаньоны.

Свой вклад в формирование современного облика вампира внесли японцы, активно усваивавшие западную культуру. Поначалу они, как и европейские романтики, пытались ориентироваться на национальные традиции, например на легенду о кровососущей кошке из Нибешимы, которой были посвящены пьеса «Кошка-вампир» (1918) и одноименный фильм (1969). В легенде призрачная кошка вселяется в тело прекрасной девушки, как «серая тень» — в тело валлийца, но перед этим она убивает девушку. В фильме же убитые насильниками мать и дочь сами обращаются в черных кошек и пьют кровь убийц.

Злой вампир Лестат (Т. Круз) и добрый вампир Луи (Б. Питт). Кадр из фильма «Интервью с вампиром» (1994).

Американец Р. Мэтисон в книге «Я — легенда» (1954, впервые экранизирована в 1964 г.) не только предпринял попытку биологического анализа вампиризма, но и сделал важный шаг — постулировал факт прижизненного обращения в вампира. Переход от мертвеца к живому человеку осуществился благодаря научной фантастике, отвергающей мистицизм. Источником болезни сделался не демон, не дух, а… микроб, инфицирующий и живых, и мертвых. Главный герой Роберт Невилл приобрел иммунитет благодаря укусу летучей мыши, оставшись единственным на земле не заразившимся человеком.

В 1971 г. был снят запрет на изображение вампира в американских комиксах, и художники сразу же примкнули к кинематографистам. В результате научного эксперимента с участием кровососущих летучих мышей вампиром сделался доктор Майкл Морбиус, герой комиксов 1970-х гг. Он умел летать, гипнотизировал других людей, обладал сверхчеловеческой мощью, скоростью и повышенной чувствительностью.

Страдания доброго вампира. Кадр из фильма «Интервью с вампиром» (1994).

Впервые в одну кашу смешались несколько чудовищ (Человек-паук, Призрачный гонщик, Оборотень в ночи, Чудище), и кое-кому из них Морбиус противостоял. Нелепые баталии между вампиром и другими чудесными существами достигнут апогея в фильме «Лига выдающихся джентльменов» (2003), снятом по одноименной серии комиксов, фильме «Вампиры против зомби» (2004), мультфильме «Бэтмен против Дракулы» (2003) и т. п. На волне популярности этих нелюбок будет сочинена басня о древнем предании, согласно которому вампира может убить только оборотень — забавный вывод, если учесть, что в фольклоре их крайне сложно отделить друг от друга. От оборотня современный вампир, по-видимому, унаследовал боязнь серебра или серебряной пули.

Превратившись в живого человека, вампир неизбежно должен был усвоить его мораль, то есть сделаться добрым или злым. Наметившаяся прежде тенденция нашла завершение в серии романов Энн Райс «Вампирские хроники». Первый роман «Интервью с вампиром», опубликованный в 1976 г. и экранизированный в 1994 г, может считаться, как и стокеровский «Дракула», вампирской «библией» массовой культуры.

Райс подменила «неумершего» вампира бессмертным — тем, который мертвецом никогда не был. Только такой вампир — в полном смысле слова человек, без малейшего намека на призрачность, — мог занять центральное место в повествовании, стать героем психологической драмы, размышляющим, чувствующим, вызывающим симпатию или негодование читателя. Знаковую роль в книге Райс, по мнению С. Антонова, сыграл эпизод столкновения урбанизированных вампиров Луи и Клодии с их «культурным предком» — упырем восточноевропейского фольклора с «огромными глазами, выпирающими из голых глазниц, двумя маленькими отвратительными отверстиями вместо носа, разлагающейся кожей, обтягивающей череп, противными, гнилыми, толстыми от грязи, слизи и крови лохмотьями, висящими на скелете». Его легко убить, всадив камень в черепушку. Черепушка разлетается на куски, и вампир Старого Света окончательно умирает. Луи называет его «бессмысленным трупом». Действительно, труп тем и плох, что в него не вложишь никакого смысла, никакой морали, никакой психики.