Итак, безудержный аппетит вампира свидетельствует о его принадлежности к миру мертвых и даже к миру духов, но вкусы и пристрастия позволяют считать его неумершим человеком. К сожалению, ни исторические, ни фольклорные данные о вампирах ситуацию не проясняют.
Двоедушник. Иллюстрация И. Стефановича к «Сербской мифологии» (2010).
«Тела упырей в могилах не разлагаются, не гниют, — уверенно пишет Зеленин, — это мнение нужно признать общераспространенным там, где только знают об упырях». Фромбальд в своем отчете подчеркивает, что из могилы Плогойовица «ни в малейшей степени не исходил зловонный запах, обыкновенно присущий мертвым». Кальме, признавая нетленность тела вампира, говорит тем не менее об отвратительном запахе, исходящем из его гроба. Леон Алаччи, описывая в своем трактате De quorundam Graecorum Opinationibus (1645) греческого предшественника вампира под названием burculacas (от слов «дурная черная грязь» и «сточная канава»), тоже обращает внимание на сопровождающий его запах нечистот. В какой же стадии умирания пребывает этот, с позволения сказать, покойник?
Теперь сведения о призрачности вампира. В статье Е.Е. Левкиевской говорится, что вампир южных славян «в первые сорок дней после похорон невидим или показывается в виде тени, ветра, имеющих очертания животного или человека». Сербский этнолог Т. Вуканович рассказывает о верованиях цыган из Косова. Цыганский вампир (мулло) невидим для большинства людей. При определенных условиях его могут заметить только близнецы — брат и сестра. В трактате Кальме многие пострадавшие от посещения вампира жалуются на белое привидение, везде следующее за ними. О присутствии вампира часто сигнализирует синеватый огонек.
Призрачность вампиру к лицу — она объясняет его ловкость и скрытность, но плохо сочетается с избытком выпитой крови. Каким образом наполненная кровью масса незаметно проникает в дом? Из быличек о колдунах заимствовано следующее объяснение: внутри человеческой кожи нет костей, а только забравшийся туда дьявол. Поэтому вампир легко пролезает в маленькие отверстия, например в замочную скважину. Ну а кровь куда девается? Остается признать, что дьявол — именно он! — ее поглощает.
Злой дух вселился в тело человека еще при жизни, но в ту пору человек был не вампиром (кровь не пил), а колдуном, вором, убийцей, блудником, пьяницей и т. д. Этот грешник мог родиться с двумя душами (двоедушник) — человеческой и демонической. После его смерти вторая душа не умирает, поэтому двое душник становится вампиром и в течение сорока дней (варианты: девять дней, три месяца, год) бродит по ночам, пьет кровь людей и скота. А дальше — внимание! — «от выпитой крови оставшаяся в живых нечистая душа двоедушника набирает силу и материализуется». В данном контексте кровь ассоциируется не с душой, а с плотью! Вначале душа бесплотна (призрак), а затем, напившись крови, обрастает плотью и у нее даже появляются кости («ходячий» покойник). Вампир делается видимым. Непонятно лишь, куда исчезла первая душа (разве она смертна?) и что сталось с умершим телом.
В Польше и на Украине вторая душа может временно покидать тело двоедушника еще при жизни и вредить людям. Так возникла вера в живых упырей. Но они не кровопийцы! Кровь им не нужна, поэтому они лишь занимаются всякими гадостями. Такой живой упырь может таскать на плечах своего покойного коллегу — того самого, чья не умершая душа мается в гробу. В Подольской губернии мертвый упырь не вредил людям, так как не мог ходить без помощи живого упыря, и даже приносил им пользу различными предсказаниями. «Такой упырь, собственно говоря, никогда не умирает; когда его похоронят, он появляется в другом месте и начинает вновь предсказывать будущее»[58]. Интересно, как ему удается не умирать без крови?
В описании внешности вампира преобладают антропоморфные черты «ходячего» покойника, чье тело не подверглось тлению. Поэтому в былинках его зачастую трудно отличить от живого человека. Выходец с кладбища нагоняет идущего или едущего мужика и запросто навязывается ему в попутчики. Он носит одежду, в которой его похоронили, а саван оставляет возле могилы. В Болгарии ходящие по домам вампиры по- свойски бранятся, плюются и устраивают беспорядки. Обнаруженный в могиле вампир сохраняет земные привычки — издевается над собравшимися, гримасничает, курит трубку.
Для распознания вампира существует ряд примет. Важнейшая из них — красное от выпитой крови лицо и красные глаза. О человеке с красным от опьянения лицом кашубы и сербы выражаются: «Красный как вампир». Краснота — не специфически вампирская черта. Красные глаза имеет сказочная ведьма и другие обитатели мира мертвых. Шотландский гоблин Красная Шапка (Красный Колпак), низкорослый коренастый старик, специально пропитывает свой головной убор человеческой кровью. Кровь далеко не всегда окрашивает вампира в красное. Например, умершая принцесса из сказок не теряет своей черноты, хотя и пьет кровь часовых, охраняющих ее гроб (польская сказка «Королевна-упырь»). Отлученный от Церкви греческим епископом «черен лицом» (рукопись из храма Святой Софии в Фессалониках), а ведь он — верный кандидат в вампиры.
Южные славяне думают, что вампир не отбрасывает тени, но болгары, дежурившие по ночам в ожидании нападения вампиров, видели, как «самые активные из них отбрасывали свои тени на стены той комнаты, в которой сидели умиравшие от страха крестьяне». Остальные приметы — огромный рост, крупная голова, небольшой хвост, нарост под коленом, провалившийся нос, отсутствие бровей и т. п. — варьируются в зависимости от местности, где обитают вампиры. Полая спина — признак множества демонических существ мирового фольклора, в том числе кровососущих — албасты и убыра.
Можно ли считать визитной карточкой вампира удлиненные клыки? Наверное, нет. Зубы у него крепкие, стальные, как у «ходячего» покойника, но ранки на теле жертвы он оставляет не только ими, но и длинным заостренным языком. Будущего вампира, лежащего в колыбельке, можно распознать по двойному ряду зубов или просто по развитым зубам (например, силезского демона стржигу), однако зубы свидетельствуют о его двоедушии, а не об умении кусаться.
Вампир может выглядеть как призрак (существо иного мира, не обязательно аморфное), а не как человек — носить свою голову под мышкой, иметь на плечах голый череп, в котором горит огонь, или походить на гибрид человека и зверя. Много обличий у сербского, македонского и болгарского караконджула (греческий калликанзарос), кровососущего родича вампира, предстающего в виде получеловека-полуконя черного цвета, чудовища на белом коне, одноглазого и одноногого мужчины с рогами и хвостом, водянистой субстанции, карлика, старухи с железными зубами и длинными ногтями, животного, невидимой силы — ветра или голоса. Румынский стригой[59] имеет длинные когти, покрытое волосами туловище, мохнатый хвост, а иногда — конские копыта, волосатые руки и звериную пасть.
В поверьях сербов, болгар и румын вампир принимает облик животного, которое перескочило через его тело перед погребением, — кошки, собаки, курицы, реже — коровы, белого коня, ягненка, жабы и др., но к родственникам он приходит в облике человека. Крестьяне Киевской губернии полагали, что вампир может оборачиваться мышью или ящерицей и покидать свою могилу через маленькое отверстие. Но, как правило, вампир показывается под видом птицы, волка, а в поздних верованиях — летучей мыши. Все три образа заимствованы: птица — у ведьмы, волк — у оборотня, летучая мышь — у самой летучей мыши, которую сочли вампиром.
Крылатость и умение летать были присущи кровососам древности (Лилит, цзян ши, индийские и греческие призраки, стрига), поэтому мы можем допустить, что вампир унаследовал их оттуда транзитом через ведьму. Поляки, по свидетельству Ржачински, представляли женщину-упыря крылатой или покрытой перьями. Русские упыри летали по воздуху, а украинские даже перевозили на себе ведьм на шабаш. Болгарские нави (наваци) описываются в виде огромных голых птиц. Они летают по ночам в бурю и дождь, «на злых ветрах», пищат и кричат, сосут кровь беременных женщин и детей.
