– Ой, Никита, невозможно с тобой дела вести, – недовольно пропыхтел Чубенков, откидываясь в кресле.

– Отчего же? – улыбнулся Рыбников. – По-моему, как раз со мной дела вести легко и приятно. Так что, договорились?

– Продыху не даешь, – заскулил Чубенков.

– Бизнес есть бизнес, извини, Володя. Но ведь и ты не внакладе. Ну, так что, договорились?

– Да продлим мы тебе аренду на старых условиях. – Чубенков состроил такое лицо, будто у него только что вырвали зуб без наркоза. – Решение получишь во вторник.

– Вот и отлично, – Рыбников встал и протянул собеседнику руку. – Значит, договорились. А насчет выкупа ты все же подумай. Я в долгу не останусь.

– Погоди, сядь.

Как и большинство низкорослых людей, Чубенков не любил, когда рядом с ним стояли те, кто выше ростом. Рядом же с почти двухметровым Рыбниковым он выглядел совсем карликом.

– Есть такое дело… – протянул Чубенков. – Кстати, сауна в твоем клубе еще работает?

– Работает, заезжай, – щадя самолюбие чиновника, Рыбников снова сел на стул.

– Славная сауна, – мечтательно закатил глаза Чубенков и тут же добавил: – Ты от Васильева приглашение на фестиваль боевых искусств получал?

– Угу, – кивнул Рыбников.

– И что думаешь?

– Нужен мне этот Васильев, – поморщился Рыбников. – Я его еще с девяносто второго помню. Как был кидалой, так им и остался. Только масштаб многократно увеличился.

– Он хочет взять на финансирование одну из школ боевых искусств, – напомнил Чубенков. – Вспомнил, видишь, свою молодость боевую. Он же бывший рукопашник. Ты знаешь. Вот и проводит смотр. Фестиваль, кстати, под патронажем районной администрации. Я сам там буду. Работа с молодежью, патриотическое воспитание, подготовка призывников и все такое. Ты же знаешь, сейчас это в тренде…

– Мне его деньги не нужны, – прервал чиновника Рыбников.

– А как я продление аренды на льготных условиях твоему клубу обосную? – заныл Чубенков. – Надо в городских мероприятиях участвовать. Меня ведь тоже проверяют. Тут еще такое дело, – глаза Чубенкова как-то неестественно разъехались в стороны, – из Москвы разнарядка пришла. Разрешено взять под патронаж одну школу единоборств. Вы же с социально значимыми группами работаете: с подростками, с молодежью. Финансирование можно выделить из бюджета. Я же знаю, сколько ты на свой клуб личных денег тратишь.

– Не так уж много, – отмахнулся Рыбников.

– Я, конечно, понимаю, что для тебя это не деньги, а все же зачем, если можно за счет бюджета? Но для этого надо принять участие в фестивале.

– Ну и возьми кого другого, – посоветовал Рыбников. – Вон сколько народа твой порог обивает, чтобы поддержку получить.

– Мне приятнее с тобой работать. Надежнее. Да и понимаешь ты все быстрее. А по клубу договоримся. Глядишь, и с выкупом земли под твоей фабрикой легче будет.

Рыбников пристально посмотрел в глаза собеседнику, потом взял со стола листок бумаги, написал на нем: «50 % —?» и подвинул чиновнику. Тот тоже взял ручку, перечеркнул написанное бизнесменом и написал: «80 %», подвинул бумажку к собеседнику, поднял очи горе и молитвенно сложил ладошки. Рыбников тяжело вздохнул и еле заметно кивнул. Чубенков быстро схватил листок, поджег его от зажигалки и бросил в пепельницу.

– Не хотел я к Васильеву идти, – тяжело вздохнул Рыбников. Потом махнул рукой: – Ладно! Кто там еще будет?

– От школы ушу – Жихарева команда.

– Знаю, – кивнул Рыбников.

– Рукопашники Щекина.

– Годные ребята. Если бы Пашка в религию не ударился и от националистов всяких подальше держался, цены бы им не было. Хотя бойцы у него есть неплохие. Тренирует он их сурово.

– Никита! – укоризненно посмотрел на него Чубенков. – Нельзя же так открыто демонстрировать неприятие общественных настроений.

– Давай об этом как-нибудь потом, – отмахнулся Рыбников. – Кто еще?

– И школа русского боя Алексеева.

– Плясуны-ведуны, – усмехнулся Рыбников. – Удивительно, что Борис, бывший капитан милиции, такой дурью мается.

– Да. Отец Никифор тоже возражает. Они же язычниками себя считают. Но Васильев захотел и их. Он всё-таки спонсор, всё оплачивает.

– Подожди, там отец Никифор будет?

– Ну, ты же знаешь, без этого сейчас никак. Возрождение духовности, традиции и все такое.

– Это понятно. Но не могли кого поприличнее подобрать? Хоть отца Александра из церкви Покрова. Умный человек, настоящий священник. Никифора мало того, что бог умом обделил, так он еще такое несет, что хоть сейчас за разжигание национальной розни…

– Так-то оно так, – закатил глаза Чубенков. – Но кое-кому в РУВД именно отец Никифор очень импонирует своей э-э-э… гражданской позицией. Меня попросили почаще привлекать его к подобным мероприятиям и к работе с молодежью. Ты на него большого внимания не обращай. Свою программу катайте и все. А я уж прослежу, чтобы он там сильно не расходился.

– Ладно, – вздохнул Рыбников, – сломаем там пару досочек.

– Ты карате или айкидо выставишь? – поинтересовался Чубенков.

– И то, и другое.

– Вот и отлично, – расплылся в улыбке коротышка. – Команда нужна человек шесть-восемь. Оружие там…

– Нунчаки, по закону, холодное оружие, – напомнил Рыбников.

– Под мою ответственность, – махнул рукой Чубенков. – И хорошо, чтобы ты еще с мечом японским своим что-то показал. Уж больно эффектно ты им на прошлых показательных рубил.

– Ладно, – с явной охотой согласился Рыбников.

– И вот еще. Надо, чтобы в команде хоть одна женщина была. Сам понимаешь, народность, массовость. Все согласились.

– Будет женщина, – усмехнулся Рыбников. – У нас инструктор по айкидо есть, Таня. Хорошая девочка.

Антон в очередной раз выполнил укеми[1] и отметил про себя, что падать он в последнее время научился прилично. Осталась «самая малость» – научиться выполнять броски и делать контроли. То есть собственно и освоить технику айкидо.

– Ну, – Таня встала перед ним, – попробуй сам.

Антон поднялся. Таня, хрупкая, очень красивая девушка, совсем не выглядела грозным противником. Милое личико, обрамленное коротко подстриженными темными волосами, и стройная фигурка создавали впечатление беззащитности. Никто и никогда, глядя на эту привлекательную девушку, не мог бы подумать, что Таня является одним из инструкторов в клубе восточных единоборств. Но именно она добилась наибольших успехов в айкидо из всех, кто занимался у Рыбникова.

Еще десять лет назад, когда большинство ребят занимались только карате и, что греха таить, с усмешкой относились к «балету на татами», она первая перешла к Никите Викторовичу в зал айкидо и стала заниматься у него. Было ей тогда пятнадцать лет. Все сочли, что для девчонки лучшего занятия не найти. Смешки кончились, когда у Тани появились первые успехи. А потом, когда один за другим ребята, дошедшие до коричневых поясов в карате, пошли к Рыбникову с просьбой научить айкидо, а он, не моргнув глазом, отсылал всех на первичную подготовку к Тане, ее авторитет вырос неизмеримо.

Тайно в Таню было влюблено большинство ребят. А она, чувствуя всеобщее внимание и свое превосходство над столькими мужчинами, вела себя как королева. Антон знал, что у Тани периодически появлялись ухажеры и из клуба, и со стороны, но дольше пары месяцев не задерживались. Очевидно, у девушки были очень высокие требования к кандидатам в женихи. Знаки внимания со стороны Антона она принимала благосклонно, но на все приглашения на свидания отвечала отказом, ссылаясь на занятость. Так что тренировки в клубе, такие, как сейчас, были для Антона единственной возможностью встретиться с дамой своего сердца.