"Рядом с водителем в путь отправляется инструктор по туризму. Главная инструкция, обращенная к любителям кормака, лаконична:

- Хлопцы, больше двух пузырей с собой не брать. Нарушителей возить не станем. Ясно?

Кому же не ясно? Угроза веская.

Но едва в пятницу вечером тронется автобус по заветному маршруту, едва выбежит за окраину, разносится по салону негромкий призыв:

- Засосем пузыря!"

Понятно, это снова какое-то произведение Адриана: все та же алкогольная тема. Болезнь очень часто диктует тему произведений. Все по Фрейду. "Засосали, закусили, потравили анекдоты, и уже где-нибудь на тридцатом километре в салоне автобуса - над мешками, рюкзаками и рыбацкими телами принимается гулять могучий пролетарский храп.

Устали после трудовой недели". Конечно, кто еще это мог написать, как не Адриан? Теперь я поняла, почему все эти его вещи прошли мимо меня: они все написаны на алкогольную тему, поэтому Адриан старался, чтобы они мне на глаза не попались. Теперь меня интересовало, как Адриан решил свою проблему именно в этом рассказе. Причем, судя по описанию, это событие происходило до моего появления на Адриановом горизонте.

Вероятно тогда, когда он жил с Верой в Усть-Каменогорске. При мне он на Зайсане не кормачил.

"Автобус спешит по горной дороге, гудит все натужнее. За аулом Таргын становится совсем тяжело - гололед, а подниматься еще целых семь километров". На экране в самом деле появилось трехмерное изображение автобуса, еле взбирающегося по заледенелой горной трассе. Это же надо: текст еще и графикой снабжен! Саша, что ли экспериментировал? Автобус содрогается от натуги, юзит, останавливается. Снова послышался разговор двух мужиков:

- Дальше нельзя. Все.

- Да как же, Вильгельм Фридрихович, родной! Ну, еще попытаемся. Ну, поднимем туристов, - толкнут.

- Теперь турист свой жинка в бок не толкнет. А я с твой турист под обрыв летать не имею желаний.

С немецким акцентом рассуждал, скорее всего, дядя Вилли. Второй был, судя по всему, инструктор; он откинул свою голову на сидение и размечтался. Мечты на экране тетя Ася передала опять-таки видеорядом: огромное озеро и мужик идет долбить лунку, опускает блесну в воду, леска натягивается и подо льдом начинает ходить наколовшийся на крючок тяжелый окунь. Я поняла, что это лишь мечты мужика, потому что все изображения из цветных трехмерных превратились в плоские монохромные.

Похоже, решение проблемы сведется к схеме: бутылка, огурец, потеря памяти, потом сомнения, терзания, и все снова по тому же кругу. Вместо кормака им бы заняться чисткой кармы.

- Ах, невезение! - произнес мужик-инструктор.

Снова изображение трансформировалось в трехмерное и многоцветное.

Дядя Вилли развернул громоздкую машину, и она осторожно поползла обратно под гору. Что-то ей помешало? Из ущелий поднимались какие-то плотные белые слои. На экране стало ничегошеньки не видно. Сбой? Совсем что ли наш монитор полетел? Вроде нет, время от времени виден силуэт останавливающегося автобуса. Вероятно, это изображение тумана. Да, конечно! Всякий раз, когда становилось лучше видно, снова гудел мотор автобуса. Даже показан был салон, где посиживали добры молодцы, которым хоть бы хны. Они захрапели, как военный духовой оркестр, исполняющий марш.

Мотор замолчал. Автобус остановился напротив какого-то здания, очень знакомого... А-а-а! Я узнала! Это Белый дом в Усть-Каменогорске! Шофер вытаскивает из-под сидения какой-то инструмент и начинает им долбить лед.

Снова включается разговор:

- Вы что, дядя Вилли?

- Дафай, дафай, бери скорей пешня, - командует шофер. - Вылезай, долби, буди пузогреев!

Дядя Вилли выскакивает из кабины и орет еще сильнее, будто бы прямо в ухо:

- Кончай ночевать! Долбай люнка!

Такой клев еще не был! Вон Вовка уже нельма вытащил на десять кило!

Инструктор тоже стучит, по-видимому, пешней по асфальту, бьет кулаком по стенке салона. На экране компьютера из открытой дверцы автобуса появляется нога в валенке с галошей.

Трехмерное изображение. Чье-то очумелое лицо выглядывает наружу, изображение морды приближается крупным планом. Снова появился текст: "В какие-то мгновения рыбацкая страсть охватывает всю не до конца проспавшуюся ораву кормачников. Еще одна пешня застучала, зазвенела на главной городской площади. Еще одна..."

Грохот был здорово сымитирован, как будто вокруг меня работала целая бригада дворников.

Что ж, подспудное решение прекратить запой и перейти к действию именно такой мотив сквозит в этом кино. Однако, любопытный материальчик!

Внезапно один из кормачников поднимает голову и в испуге замирает, широко выпучив глаза. Над ним в тумане шагает огромный человек в пиджаке с разлетающимися полами. В левой руке человек держит смятую кепку, правой указывает вдаль.

- Это кто? - потрясенный видением, спрашивает парень.

- Самый главный рыбак! - невозмутимо поясняет дядя Вилли, указывая рукой на традиционный памятник, не так давно украшавший любой областной центр.

Я хохотала так, как уже давно не хохотала. Лихо закрутил! Если бы этот материал мне попал года на три раньше - вряд ли это бы меня тогда рассмешило: для меня бутылочная тема тоже была больной из-за Адриановых запоев. На экране сквозь белый туман проявилась какая-то вертящаяся фигура. Постепенно все яснее и яснее в ней угадывалось фигура человека. Ну конечно! То было изображение фигуры "самого главного рыбака"! На миг голова самого главного рыбака превратилась в корневую голову Адриана.

Фантастическая фигура медленно поворачивалась разными планами. Графические и звуковые эффекты - новинки в репертуре тети Аси. Из тумана выплыла подпись: "Адриан Соловьев". А рядом вращалась бутылка водки, изображение которой было уже не объемным, а плоским и голубым, как голубая Адрианова мечта, затем бутылка вытянулась в плоскую ленту и превратилась в модель листа Мебиуса. Я поняла, найдена еще одна эрогенная зона нашего компьютера: стоит только включить его, он тут же выдает одну из Адриановых историй, притом ту, которую раньше мне не доводилось либо слышать, либо читать. Все это слишком напоминает мне периодическое поведение Артема во время бессонницы. В этих случаях в психологической литературе советуют научиться игнорировать подобные проявления. Знаменитому средневековому японскому фехтовальщику тоже советовали не останавливать внимания на острие противника и еще говорили, что если на одного напали десять человек и этот один не заостряет внимания ни на одном из противнков, то он легко и просто расправится со всеми.

Так и сделаем, не будем обращать внимания, тем более, что со многими мы уже разделались. Может, наш компьютер заражен вирусом особой, компьютерной, эпилепсии?

Семейная жизнь и никаких убийств

Ночной воздух сотрясал междугородный звонок. Это могла звонить сестра из Усть-Каменогорска. Босиком и без халатика, как спала, голенькая, я подбежала к телефону и схватила трубку:

- Да, алле!

- Наташа, здравствуй! Это я.

- Кто? Я не поняла.

- Это я, Денис. Вот ты меня уже и узнавать не стала.

- Как же я тебя буду узнавать, если десять лет уже прошло? Ты откуда?

- Из Усть-Каменогорска.

Звонил тот самый Денис, жена которого давным-давно навела на меня порчу, а бабка Сониха сняла.

- А ты знаешь, я соскучился!

Скажите, как вовремя! Сашенька принес мне тапочки и, полуобняв, накинул на мои плечи халат.

- Да нет, ты знаешь, я все это время скучал, прямо томился. Только никак не проявлялся. Наши общие знакомые привозили о тебе кой-какие новости, а сам звонить я не решался.

- Ну, рассказывай, как ты жил без меня, раз позвонил?

- Плохо жил.

- Ну, если бы ты без меня вовсе не жил - другое дело. А так - скучно.

- Нет, правда, очень плохо жил, почти не жил. Света от меня уехала. Вот уже год, как.

- Куда это она уехала?

- Ну, ты знаешь, ты ведь роковая женщина. Рыжая. Из-за тебя все мужчины запивают.