Когда Кася их облизала, - получились милые белые крыски, которые тут же присосались к маминым соскам.

Когда кто-нибудь начинает распространяться о пользе или вреде молока, обычно приходят к выводу, что самое полезное молоко - козье. Это и козлу понятно.

Но на самом деле полезнее козьего - молоко кошачье. Однако молоко у Каськи быстро закончилось, должно быть, с непривычки, и мне вместо мамаши пришлось кормить все семейство. Для этого следовало вставать даже ночью, ибо как было написано в руководстве, кормить новорожденных требуется через каждые два часа. Я кормила детишек из ложечки коровьим молоком с добавлением яйца, следуя тем же руководствам. Они быстро освоили эти навыки, а заодно и ко мне привыкли, как к кормилице, и как только научились выбираться из коробки, встречали меня всей компанией, приветствуя веселым мявом. Узнавали меня, наверное, по звуку тапочек.

Среди плодов Каськиной любви самым ласковым оказался белый котик, расстаться с которым я уже не могла. Он-то и стал называться Луисом с обозначением всех титулов. Копия своего отца Пушка, только глаза у Пушка голубые, а у нашего парня получились разные - лунно-желтый и небесно-голубой. В ночи желтый глаз светился зеленым, а голубой красным светом, как светофорчик. Его можно было с полным правом назвать Ататюрком, потому что по легенде герой освобождения Турции был разноглазым. Но мы назвали котика голубых кровей, сына "турецкоподданного" мексиканским имечком - в моду входили латиноамериканские сериалы. У нас стало две кошки. Две белые кошки. Это они изображались на знамени Наташиной планеты.

"Сидит Алена, старится в Москве на Вшивой улице..."

Вы не знаете, кто такой Соломон Филимонович? Не может быть! Уж кто-кто, а в нужную минуту С.Ф. распорядится, даст указание, посоветует, запретит, не допустит, прикажет... У!!!

...Я вернулась домой с немыслимой прической.

- О, - воскликнул муж, - теперь тебе только секретарем-референтом работать! У самого Соломона Филимоновича.

- А кто это?

- Позор! Ты не знаешь Соломона Филимоновича? - И он показал пальцем вверх.

- Да кто же это?

С торжественным видом он еще раз ткнул пальцем в потолок... И я, наконец, поняла, что он меня разыгрывает. Но имя и отчество всемогущего начальника как-то прижились в нашей семье, обозначая некоего незримого покровителя. Например, не пускают нас на какой-нибудь вечер или интересную презентацию.

- Простите, но нас сам Соломон Филимонович пригласил!

- А кто это?

- Ка-ак, вы не знаете Соломона Филимоновича?!

Старшая дочь Адриана Дора распространяла что-то похожее на "гербалайф" и замучила нас своими домогательствами.

Мы ей посоветовали:

- Немедленно! Слышишь, не-мед-лен-но обратись к Соломону Филимоновичу. Он добьется, что ни один русский не сможет жить без этого чудо-продукта.

- А кто это?

- О-о! - Мы с мужем дружно ткнули пальцами в потолок.

Дора все приняла за чистую монету.

У Адриана было аж трое детей. Константин правильно предупреждал. Все трое - от разных женщин. Дору Адриан не воспитывал, как и младшую свою дочку Настю. Своим отцом Дора считала совсем другого мужчину, его фамилию и носила. После фронта Адриан приехал не в Москву, а в Усть-Каменогорск, где жила его репрессированная в тридцать седьмом году мать.

Это был долговязый юноша, которому в мирной жизни еще надо было самому устроиться, куда там семью прокормить. Адрианова девушка забеременела, но ее родители заявили, что не хотят, чтобы в доме пахло солдатскими портянками, и нашли ей достойного жениха - полковника. Он-то даже потом и не догадался, что родившаяся Дора не его дочь. Дора здорово была похожа на Адриана. Кроме этого никаких признаков родства не существовало.

Еще больше была похожа на Адриана Дорина дочь Адька, Ариадна. Имя ей подобрали, звукосочетаниями похожее на имя Адриан. Так или иначе, о деде вспомнили, когда Адька приехала поступать в МГУ из Усть-Каменогорска. Предполагалось, что Адька займет комнату в Адриановой квартире на время вступительных экзаменов, а потом переберется в общежитие. В это время Адриан сошелся со своей бывшей одноклассницей Эльзой, овдовевшей и вернувшейся из Дании, и ушел жить к ней. Адька осталась в Адриановом доме. Вскоре Эльза умерла от инфаркта. Адриан вернулся к Вере Федоровне, одной из предыдущих своих жен, с которой брака не расторгал и от которой у него был сын. Тут мы с ним и встретились.

Вообще Адриан до меня женился много раз и всякий раз забывал, как это делается, а потому не готовился к появлению новой семьи. Было так и тогда, когда я к нему приехала. В это время в его доме жила Адька и уходить никуда не собиралась. Ее мать Дора второй раз вышла замуж за иорданца и уехала с ним в Турцию, где у Биляля был свой бизнес.

Я скоропостижно сделалась бабушкой. Поначалу мы с Адькой подружились. Но вскоре мне надоело быть чужой бабушкой, к тому же внучка чуть ли не моего возраста, и я сказала Аде, что она заедает мой век. Я сильно ревновала Адриана ко всем его детям и внукам, чего я совсем не испытывала к моим предшественницам. Объяснить это иррациональное чувство не старалась, мне не нужны были плоды чужой любви - и все тут. Пусть они себе зреют там, где появились, а потому, Адька, уходи в общежитие!

Легче было родить своего ребенка, чем выпроводить Адьку в общежитие. В один из вечеров, вероятно, похожих на тот, когда Раскольников убивает старуху-процентщицу, я самым решительным образом заставила Адьку собрать чемодан.

Какое-то время Адька пожила в общежитии и стала слезно проситься назад, к деду. Она оставалась учиться дальше, в аспирантуре. Надо было что-то предпринимать. В МГУ на стажировке оказались студенты-американцы, которые однажды заходили к нам за словарем. Я облюбовала одного из них и решила его приворожить к Адьке.

***

Как-то возвращается мой муж Адриан домой. Устал, забегался. А я к нему с "сюрпризом":

- Адрикотик, тебе какой-то Валентин Семенович звонил насчет участия в конкурсе. Телефон оставил. Просил срочно позвонить.

Муж набирает номер. Валентин Семенович берет трубку. Ни о каком конкурсе понятия не имеет.

- Простите, - спрашивает муж, - а как ваша фамилия?

- Непомнящий.

- Валентин Семенович?

- Он самый.

Все сходилось.

Они стали долго и нудно выяснять род занятий каждого: а вдруг, в самом деле, пропустили важную информацию? Видимо, и тот, и другой были людьми крайне ответственными и боялись кого-либо подвести.

Тут я рассмеялась, захлопала в ладоши и объявила:

- Это конкурс в честь Дурашкина дня. С первым апреля!

А телефон Валентина Семеновича я нашла в справочнике Союза писателей привычным для себя способом: ткнула пальцем наугад в случайно открытую страницу.

Вернулась с занятий Адька.

- Адя, тут конкурс объявили на лучший перевод пушкинской "Сказки о попе и работнике его Балде" на санскритский.

Быстренько звони своему американцу, который занимается санскритом! Вот координаты человека, который может дать подробную информацию об этом, протянула я внучке бумажку с записанным телефонным номером, именем и фамилией.

Валентин Семенович по поводу и этого конкурса ничего не помнил.

Через некоторое время Адриан познакомился с Непомнящим, известным пушкинистом, в Доме литераторов, но о хулиганском телефонном звонке 1 апреля Валентин Семенович совсем забыл, занятой человек.

Зато на Адьку после этого случая американский студент клюнул. Мой приворот, видимо, сработал! У них с Адькой не на шутку закрутился роман, и Алекс увез Ариадну в Америку.

В бочке Диогена

Я одевалась экстравагантно.

Соседка Галина Сергеевна меня спросила:

- Наташа, вы случайно не у Зайцева работаете? Всегда так модно одеты...

Точно. У Зайцева. Работала.

Фамилия директора музея, как у популярного модельера, тоже Зайцев. У нас там даже кооператив был при музее, создающий новые фасоны одежды в стиле "фолк", как шутили, "зайцевские".