История Брянского фронта – это история самых драматичных моментов 1941 г., когда довоенные формирования уже исчерпали свои возможности, а новые соединения шли в бой, не успев еще получить многомесячную подготовку, как их собратья времен битвы за Москву. Однако именно этот период августа-октября 1941 г. показал, что Красную армию еще рано было хоронить. Этап «котлов 41-го» в тех реалиях был неизбежен по многим причинам, как субъективным, так и объективным. Как он был пройден – рассказывает работа С. Кондратенко.

Осень 1941 года. Время трагическое и героическое.

На подступах к Москве Красная Армия сдерживала рвущиеся на восток немецкие войска. На юго-восточном направлении вели тяжелые бои с агрессором армии Брянского фронта под командованием будущего Маршала Советского Союза А.И. Еременко.

История Брянского фронта 1-го формирования рассматривалась исследователями, как правило, в контексте боевых действий на советско-германском фронте в 1941 году или Московской битвы.

Данная традиция берет свое начало в советское время, когда специалисты в своих обобщающих трудах[1] не уделяли должного внимания анализу действий отдельных фронтов или операций Красной Армии, рассматривая их в формате общего хода боевых действий начального периода Великой Отечественной войны. В данных работах история Брянского фронта описывались схематично в рамках оборонительного этапа битвы за Москву.

Особняком стояли книги,[2] посвященные истории отдельных объединений и соединений Красной Армии, в них содержалась более подробная информация об их боевой деятельности в составе Брянского фронта.

Отдельный пласт литературы, составляли мемуары[3] советских военачальников, которые позволяли взглянуть на события тех дней глазами непосредственных участников. Вот только приводимая в них информация требовала сопоставления и поверки с архивными документами.

На современном этапе изучения истории Великой Отечественной войны отечественные исследователи, не смотря на существенное расширение Источниковой базы за счет открытого доступа в отечественные архивы и появившейся возможности изучать документы противника, продолжили анализировать боевые действия Брянского фронта в контексте начального периода войны или Московской битвы,[4] истории отдельных объединений и соединений[5] или родов войск.[6]

Данная книга попытка беспристрастно рассмотреть боевые действия Брянского фронта с момента его формирования 14 августа 1941 года до окончания Орловского-Брянской оборонительной операции 23 октября 1941 года. Были проанализированы не только боевые действия, но и состояние войск, особенности планирования операций и принятия тех или иных решений, предпринята попытка выявить причины поражений армий фронта и их последствия. Работы предстоит еще много, и она будет продолжена.

Автор выражает благодарность за помощь в работе над книгой и неоценимую поддержку Н.Н. Собольковой, М.В. Коломийцу, Д.В. Суркову, А.А. Киличенкову, Е.Л. Ковальчук.

К середине августа 1941 года, отправной точке нашего повествования, Великая Отечественная война шла почти два месяца. За это время немецкие войска, не смотря на героическое сопротивление Красной Армии, оккупировали значительную территорию Советского Союза: прибалтийских республик, Белорусской ССР, Украинской ССР, Молдавской ССР, западных областей РСФСР Несмотря на столь значительные успехи среди немецкого высшего военно-политического руководства возникли первые разногласия по поводу продолжения кампании. Связаны они были с вопросом проведения операций на стратегических флангах советско-германского фронта или продолжением наступления в центре в общем направлении на Москву.

В полосе группы армий «Центр» уже месяц шло ожесточенное Смоленское сражение. Советское командование стремилось любой ценой остановить врага и создать условия для перехода в контрнаступление. Попытка Западного фронта в конце июля – начале августа 1941 года нанести поражение войскам группы армий «Центр» под Смоленском не увенчалась успехом. Однако немецкое командование было вынуждено, как отмечал командующей группой армий генерал-фельдмаршал Федор фон Бок «ввести в бой теперь все мои боеспособные дивизии из резерва группы армий».[7] По мнению германского политического и военного руководства в это время сложились благоприятные условия для проведения операций на стратегических флангах, что было предусмотрено планом «Барбаросса». Так, в знаменитой Директиве № 21 от 18 декабря 1940 года отмечалось, что после разгрома основных сил противника в Белоруссии «будут созданы предпосылки для поворота мощных частей подвижных войск на север, с тем, чтобы во взаимодействии с северной группой армий, наступающей из Восточной Пруссии в общем направлении на Ленинград, уничтожить силы противника, действующие в Прибалтике. Лишь после выполнения этой неотложной задачи, за которой должен последовать захват Ленинграда и Кронштадта, следует приступить к операциям по взятию Москвы – важного центра коммуникаций и военной промышленности. Только неожиданно быстрый развал русского сопротивления мог бы оправдать постановку и выполнение этих обеих задач одновременно».[8]

Читатель возразит, что здесь говорится исключительно о ленинградском направлении и нет ни слова о киевском. Но в данном случае важен сам факт, что немецкое командование не исключало возможности операций на стратегических флангах советско-германского фронта при одновременном замедлении наступления в центре в случае возникновения соответствующих предпосылок, а именно отсутствие быстрого развала советской обороны.

В частности, будучи в плену генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель на вопрос следователя о планах немецкого командования относительно кампании 1941 года отвечал: «План кампании 1941 года состоял примерно в следующем: три группы армий, усиленные мощными танковыми соединениями, наносят одновременный удар по Красной Армии, постепенно сосредотачивая свои усилия на флангах группировки, имея главной целью: на Севере – Ленинград, на Юге – Донбасс и ворота к Кавказу. Предполагалось, что силы Центральной группы армий будут использованы для последующего наращивания ударов на флангах».[9] Как мы видим, начальник штаба Верховного командования Вермахта напрямую говорит об использовании войск группы армий «Центр» для усиления наступления на флангах.

К концу июля 1941 года дали о себе знать непредвиденные на этапе планирования обстоятельства развития немецкого наступления, а именно образовавшийся разрыв между войсками групп армий «Центр» и «Юг», который немецкое командование не могло не учитывать при планировании дальнейший операций. После войны генерал-фельдмаршал Фридрих Паулюс, в то время заместитель начальника Генерального штаба Сухопутных войск следующим образом охарактеризовал сложившуюся ситуацию: «Поскольку группа армий «Юг» значительно отстала от группы армий «Центр», то дальнейшее продвижение последней в направлении Москвы было чревато опасностями».[10]

На этот же факт, как на причину поворота на юг обращает внимание и Вернер Хаупт: «Прежде всего, еще до продолжения движения на восток, следовало обеспечить безопасность южного фланга группы армий «Центр». Между Рославлем и Гомелем закрепились сильные группировки противника, которые могли в любое время начать атаку в северном направлении и ударить во фланг группы армий «Центр».[11]