Очередной окурок полетел в урну. Последний на сегодня. И Стас надеялся, что еще на очень, очень долгое время.

Внутри все кипело. День, три, неделю спустя ничего не поменялось. Я продолжала злиться при виде Стаса, бесилась, слыша его голос, психовала, ощущая малейший аромат одеколона с легкой горчинкой и кедровыми нотками. Было сложно до боли и зубовного скрежета – пытаться спокойно работать, чувствуя за спиной присутствие этой сволочи.

Когда Стас не пришел в наш отдел на следующий день после памятной ссоры, хотя раньше торчал тут постоянно, я была рада. Видеть его не хотелось. Страшно было даже не то, что Соломинцев может вновь оскорбить меня и на этот раз прилюдно, а то, что я в порыве ярости реально могу ему что-нибудь сделать. Сомневаюсь, что «пигалицу» успеют поймать, прежде чем она воткнет ножницы ему в ляжку, расцарапает морду или хотя бы влепит пощечину. Честно, никогда не испытывала подобной злости и искренне не могла понять, почему она обуяла меня именно сейчас. Катюша предположила, что все просто навалилось, как снежный ком. Предательство папиного партнера, переезд, невозможность закончить институт уже в этом году… глупые подколы и оскорбления Стаса стали точкой кипения.

Соломинцев не заявлялся больше недели, и это радовало, но успокоение никак не приходило. Зато в голове поселилась мысль: «А вдруг и правда блат?» У меня всего лишь курсы дизайна, художественная школа и много практики. Разве может это сравниться с профессиональным образованием? На помощь вновь пришла Катя, активно прочистившая мне мозг. «Ты паникуешь из-за образования лишь потому, что не можешь сейчас закончить свое. А сравниться может. Оглядись, посмотри на рисунки соседки… и расслабься».

Художества Светки действительно немного успокоили. У нее был очень детский наивный стиль, подходящий только для мобильных приложений, но ведь это не означало, что она хуже кого-то? Такой же замечательный профессионал.

Вторым успокоением стал небольшой акт вандализма. Специально задержавшись на работе допоздна, чтобы никто не стал свидетелем преступления, на единственном чистом клочке листа с карикатурой я подписала «КОЗЕЛ». Стало намного легче. Потом, конечно, многие подозрительно косились на стенд и ярко выделяющуюся надпись, но я стоически молчала.

Кстати, в запале я все же попросила у деда денег на учебу. Честно призналась, что хотела бы вернуться сейчас, но «академ» этого не позволяет, и что не уверена, смогу ли накопить нужную сумму до следующего года, поэтому придется добавить. Оказалось, сказать стоило раньше, я зря держала все беспокойства в себе. Мама с папой были настолько убиты произошедшим с фирмой, что мои проблемы не обсуждали, а дед… он бы помог решить. Но нет, как сложилось, так сложилось. Работа в сфере игр – моя мечта. Нельзя было упустить шанс попробовать.

Таким образом прошло полторы относительно спокойных недели. Полторы недели – и предынфарктное состояние, когда в отделе вдруг послышался голос Стаса. Во рту пересохло, сердце заколотилось, а пальцы нервно и сильно, до треска, сжали несчастный стилус. Первыми явились странное предвкушение и страх, липкий, плотный, обволакивающий. Потом пришли раздражение и злость.

Теперь с начала безобразия уже минуло двадцать минут. Стас трещал без умолку, как экзотическая птичка, а девочки собрались кружком и слушали его, раскрыв рты. Меня Соломинцев, к счастью, не трогал, будто даже не представлял, кто такая и зачем существую. Но я все равно позорно сбежала в коридор, чтобы не слышать его голоса и восторженного курлыканья коллег. Отдышалась, прислонившись лбом к двери. Вот же… персональное чудовище, извращенец, который каким-то образом перебрался в совершенно другую сказку и зовется именем любимого персонажа. Ты скотина, Соломинцев, знаешь это?

– Привет, – послышалось за спиной. – Что-то случилось?

Этот теплый голос странным образом успокаивал. Хотелось лечь поудобней, закрыть глаза и слушать его, пока не провалишься в безмятежный сон. Но вместо того чтобы свернуться на полу калачиком, я подняла голову, посмотрела на подошедшего и узнала светловолосого друга Стаса.

– Привет, – нерешительно отозвалась я. – Нет, не то чтобы…

– А что тогда? Вид у тебя унылый. – Он улыбнулся. – Это ведь ты Соломинцеву «чудесный» портрет нарисовала? Я Рома Марков, работаю в его команде. – Он протянул ладонь для рукопожатия.

– Да, это я была. Ангелина Прохорова. – Я невольно рассмеялась, подавая руку в ответ и крепко пожимая ладонь парня. – Можно Энжи. Рада познакомиться.

Рома оказался всего на три-пять сантиметров выше меня, но голос и улыбка… за них можно было простить все. Я с ходу влюбилась в эту улыбку! Боже, какая нежная и согревающая. Как только человечек, создающий вокруг себя такую удивительную атмосферу, может быть другом наглеца Соломинцева?

– Взаимно. – Роман кивнул. – Замечу, Стаса ты тогда круто уделала, он долго не мог отойти.

– Он первый начал, – поябедничала я.

– Он умеет, – усмехнулся Марков. – Слушай, может, в столовую зайдем, посидим спокойно? Все равно обеденный перерыв. Я хотел Стаса позвать, но он, кажется, занят…

Я искренне хотела отказаться, чтобы не становиться заменой Соломинцева. Да и странно это, «заходить» куда-либо с малознакомыми молодыми людьми. Но довольный смех Стасика, послышавшийся из-за двери, и понимающая улыбка Маркова сделали свое дело. Я кивнула.

– Идем. Хоть развеюсь.

Поначалу мы шли в полной тишине. Я пыталась выкинуть из головы голос Стаса, Рома задумчиво смотрел под ноги, а потом вдруг спросил:

– Так ты, значит, внучка директора?

Я вздохнула. Он в десять раз наблюдательней Соломинцева и спокойно заметил фамилию или же это Стас успел рассказать?

– Ага…

– Давно подозревал. Еще когда увидел, подумал, – довольно заметил он и добавил: – Вы похожи. Кстати, Степан Аркадьевич рассказывал, что ты очень хорошо рисуешь.

– Рассказывал? – удивилась я. Дед, конечно, человек разговорчивый, но не настолько, чтобы каждому встречному без повода говорить о внучке.

– Мы неделю назад всей командой получали у него по первое число, а Грей посреди тирады Прохорова вдруг взял и спросил его о внучке, которая якобы у нас работает. У нас половина ребят Стаса тогда чуть не прибила. Степан Аркадьевич одарил таким взглядом, что все, пиши пропало, сейчас пошлет всех куда подальше и с проектом, и с работой. Кинет недоделанную игру, как кость, какой-нибудь другой команде, более профессиональной. А нет, вдруг повеселел и начал охотно делиться успехами внучки. Судя по его словам, ты просто умница.

Рома улыбался и внимательно смотрел на меня, заставляя краснеть. Нашла их сходство с Соломинцевым: никогда не исчезающая с лица улыбка.

– Он слишком хорошего мнения обо мне, – неловко отмахнулась я, хотя слышать похвалу было приятно.