И сейчас был Момент Истины.

Дарби поставила пластиковый стакан в снег и прислонилась к прямоугольному заднему окну «Астро», наполовину заиндевевшему под внезапными ножевыми ударами подкравшегося мороза.

Она снова сложила руки чашей и вглядывалась через стекло внутрь. Там было даже темнее, чем ей запомнилось. Никаких очертаний. Никаких движений. Только мрачная чернота, будто заглядываешь в черный ящик в поисках черного кота, запертого там с неясными целями мистером Шредингером, и гадаешь – жив он или нет.

Она постучала по стеклу двумя пальцами.

– Эй.

Нет ответа.

– Эй! Есть кто-нибудь здесь?

Это было странно – беседовать с фургоном.

Ничего. Никого.

Только Дарби Торн, стоящая рядом, как машинный вор, чувствуя себя все более и более неловко с каждой секундой. Она подумывала, не воспользоваться ли подсветкой айфона, но это добило бы батарею и, самое худшее, – выглядело бы в ночи как вспышка сверхновой. Если Ларс случайно будет лицом к окну – он, несомненно, увидит это.

Дарби дважды стукнула в металлическую дверь костяшками пальцев, повыше номерного знака штата Калифорния, и подождала ответа. Никакой активности внутри. Никакого шевеления. Ничего такого.

«Мне это привиделось».

Она отступила от двери, чувствуя холод в груди.

– Слушай меня, – сказала она охрипшим голосом. – Если кто-то заперт здесь, издай звук прямо сейчас. Или я ухожу. Это твой последний шанс.

По-прежнему нет ответа. Дарби сосчитала до двадцати.

«Я вообразила эту маленькую руку. Вот что произошло».

Теперь, задним числом, она знала точно, зачем тратила время для наполнения стакана горячим шоколадом там, в гостевом центре. Это была ее собственная форма протеста. Она делала похожие вещи после получения прошлой ночью сообщения от Дэвон, разорвавшего ее мир в клочья.

«Позвони мне у мамы рак».

И как же она поступила первым делом?

Она отключила телефон, скользнула в куртку, дошла от Драйден Холла до студенческого клуба и заказала чизбургер. Она смотрела, как его подают, жирный и помятый, получала сдачу 5.63 со скомканной десятки, искала, где присесть в пустынном кафетерии, и наконец села и откусила два полукруглых кусочка, перед тем как рывком распахнула дверь в туалет и ее там ими стошнило. Она позвонила Дэвон прямо из кабинки, опираясь локтями на отбеленную керамику, с горящими от слез щеками.

Спасение в обыденности. Если есть силы в ней удержаться.

Стоя возле фургона, Дарби вела отсчет.

Сейчас она досчитала до пятидесяти и все еще смотрела, не покажется ли воображаемый ребенок.

Это почудилось, верно?

Таким же образом совершенно рассудительные люди клянутся, что видели красные огни в небе, или призрака в зеркале, или снежного человека в Национальном парке, – Дарби Торн просто вообразила детскую руку внутри таинственной машины, была близка к серьезным и решительным действиям на основании мимолетного миража. Слишком много кофеина, недостаток сна.

Это не кино. Это настоящая жизнь.

Всё это было просто недопониманием, ложной тревогой, и Дарби внезапно поняла, что ждет не дождется момента, когда вернется в маленький душный гостевой центр. Теперь компания не казалась ей такой уж плохой. Она будет учиться играть в карты с Эшли, может быть, беседовать с Эдом и Сэнди. Возможно, вздремнет на скамейке до свежей погодной сводки по радио с более точным прогнозом.

Потому что Ларс вовсе не киднеппер. Он, конечно, страшноват со своим заиканием и бугристой кожей на руках, но мир переполнен чудиками и пострашнее. И большинство совершенно безобидны. Теперь, когда хозяин «Астро» тоже был славным парнем, она набралась храбрости, прижала телефон к заднему окну вэна и включила подсветку, тут же сама полуослепнув от резкого бело-синего света. Просто чтобы положить конец своим подозрениям и расслабиться, окончательно убедиться, что на самом деле ничего не…

За стеклом она увидела лицо маленькой девочки, в упор смотрящей на нее.

Дарби выронила телефон.

Он приземлился в шаге от нее, подмигивая гостевому центру стоянки Ванапа, будто маяк, отбрасывающий неровные тени на снегу. Дарби бросилась на него, накрыв сложенными ковшиком ладонями и нащупывая кнопку.

В фургоне опять было спокойствие. Девочка скрылась в темноте.

И снова Дарби только мельком видела ее. Но выжженное в неприятной вспышке остаточное изображение плавало теперь по ее сетчатке, постепенно угасая, как после пристального взгляда на солнце. Детали запечатлелись. Овальный контур лица. Может быть, шесть или семь лет. Спутанные волосы. Большие глаза, моргнувшие от яркого света. Темная лента, грубо врезавшаяся в рот, блестящая от слюней и соплей. Девочка была за чем-то металлическим и сетчатым, похожим на черную проволочную клетку. Как Дарби и показалось изначально. Собачья клетка.

«О, Боже мой. Ее рот завязан, и она засунута в собачью клетку».

Впервые с тех пор, как вышла наружу, Дарби дрожала.

Весь жар, казалось, покинул ее тело в один миг.

Это подтвердилось. Это было правдой. Это было в точности так, как она подозревала. Это всё на самом деле происходило, прямо сейчас, в ярком цвете, и жизнь маленькой девочки в действительности висела на волоске, и сегодняшней ночью состоится матч за звание чемпиона между студенткой факультета искусств, вторые сутки не смыкавшей глаз, и хищником в человеческом обличье.

Дарби снова встала.

В тупом оглушении она опять пыталась открыть заднюю дверь. По-прежнему заперта. Дарби это уже знала. Тогда она пошла к водительской двери. Она не думала, она действовала инстинктивно. Только рефлексы обнаженных нервов. Дарби была готова взломать фургон Грызуна. Она была готова схватить эту маленькую девочку и убраться поскорей отсюда, и спрятать ее в своей «Хонде». В багажнике, может. Девочка окажется там в безопасности, верно?

Удар по стеклу будет слишком шумным и слишком явным. Оставит следы. Вместо этого Дарби заглянула через водительское окно. Внутри «Астро» был беспорядок, свалка из квитанций на приборной доске и желтые обертки от бургеров, разбросанные по сиденьям. Держатели для кофе с торчащими в них пустыми стаканами любимого Ларсом размера «Большой глоток». Дарби счистила снег с двери и высматривала штифт дверного замка за ледяным стеклом – да, он был здесь. Спасибо, Господи, за старые машины.

«Дарби, обдумай это».

Она присела и выдернула белый шнурок из своего левого кеда. Зажав зубами, завязала скользящий узел ниже середины. Стянула петлю, сделав ее поменьше, будто миниатюрное лассо. Она только однажды делала это раньше.

«Дарби, стой».

Ни в коем случае. Дарби расчистила ладонью побольше снега вверху двери, сбросила ледяную коросту и проталкивала шнурок в верхний угол. Кончиками пальцев она ощупывала металл и пыталась оттянуть – было достаточно лишь маленького зазора между дверью и ее рамой. Только на миллиметр или два. После тридцати тревожных секунд томительного нервного напряжения шнурок проскользнул справа и свесился позади стекла.

«Остановись».

Она не могла. Она просовывала шнурок осторожно, дюйм за дюймом, спуская петлю к замку. И произошло какое-то невозможное чудо – петля легла прямо на штифт и обхватила его с первой попытки. Это оказалась самая трудная часть, занявшая больше всего времени, но удивительно, что у Дарби получилось с первого раза. Это было подающее надежду знамение, будто сам Господь на ее стороне. Она верила и надеялась, что это так. Сегодняшней ночью ей нужна вся помощь, которую она сможет получить.

Ее благоразумие все еще протестовало: «Дарби, не будь импульсивной. После того, как ты вскроешь дверь – то что? Ты не сможешь взять девочку в здание. Ты не сможешь прятать ее в багажнике Синенькой всю ночь. Отступи».

Нет. Всё, о чем она думала, – эта девочка. Это напуганное маленькое лицо, все еще будто стоящее перед глазами.

«Подумай вот что…»

Дарби переместила шнур левее, по дверному периметру, и натянула горизонтально.

Скользящий узел сомкнулся вокруг штифта, словно петля на чьей-то шее. Тогда она вновь переместила шнур обратно вверх, убедилась, что он держит штифт, и осторожно потянула. Чуть сильнее – и он соскользнет, и придется всё начинать сначала.