Лу трансформировала свои пальцы в острые боевые лезвия и бесшумно машет металлическим мечом, окантованным нанопилой. Я впервые вижу андроида Death Angel в ситуации, для которой он был создан; хоть мы и скрыли Лу под маской гражданского лица, укутали в цветную сахарную фольгу, в её мозгу остались классические системы DA, процедуры активировались в момент угрозы. Она прекрасна.

Мужчина, рассечённый возле грузовика, всё ещё распадается на кусочки, когда первый выстрел валит на землю нападающего, приближающегося к нашему лимузину. Изобретательность и злобность Лу просто невероятна: она отстреливает вампирам из бесшумной пневматики грёбаные имплантаты, а их тела – одно за другим – начинают конвульсивно дёргаться, как мгновение назад тела наших охранников. В кровавых, френически подсвеченных глазах Саранчи, наверное, застыло невероятное удивление.

Лу бросает мне увеличение на тварь, стоящую возле «бентли», зум на ротовое отверстие, где когда-то были губы и нос, с обтрёпанной дыры хлыщет мешанина крови и гноя. «Сдохни, ублюдок», – думаю я в стробоскопическом блеске ненависти.

Сверху отчётливо видно – что-то координирует движения этого стада: шаги вампиров неслучайны, они оценивают, исходя из угла траектории, источник выстрелов и начинают манёвр окружения. Двадцать мужчин формируют полукруг, Луиза снова отступает к грузовику, к краю ущелья, с которого мы прибыли. Она добивается своей цели, отвлекает внимание от конвоя, но сама оказывается во всё большей опасности. Выстрелы партизан всё ближе и ближе к ней, уже частично повреждена маскировочная система. «Кватро» показывает размазанное привидение, сжавшееся возле большого камня.

Небольшая группа палачей Саранчи остаётся впереди конвоя, неустанно расстреливая джип. Они, наверное, уже поняли, что оружие, нашпигованное электроникой, не попадёт в машину из-за электромагнитных волн, потому сейчас палят из малокалиберного оружия снарядами с охрененно высокой начальной скоростью. Гильзы, должно быть, огромные, как слоновые бивни, пули прошивают металл автомобиля и наконец достигают цели. Пробита бронеформа одного из спецназовцев – я слышу вопль раненого человека, а мгновение спустя хрип Брендана, у которого разбился экран на лице.

Последний коммандос швыряется в нападающих гранатами. Наверное, они удивились, что у нас есть и такое оружие. Первый заряд уложил троих, следующий ещё двоих. В группе вампиров появляется замешательство, но меткий выстрел из транспортёра, загородившего выезд из ущелья, заканчивает этот эпизод битвы. Передача со спутника: пуля разрывает шею и плечо спецназовца, парень сползает по задней дверце машины. Транспортёр сбрасывает голографическую завесу и подъезжает к голове конвоя.

Осталась только Луиза. Хорошо, что нет снарядов класса Е – густая паутина молний убивает боевых андроидов лучше всего. Видать, не ожидали, что им придётся сражаться с искусственным солдатом, которого, к тому же, они не смогут видеть. На помощь сукиным сынам движется двойка из транспортёра и пятеро вампиров, которые спускаются на дно ущелья на канатах, свисающих со строительных лесов. Луиза сейчас же бросает несколько дисков, которые перерезают нить жизни над их головами. Четверо падают с тридцати метров, разбиваются об асфальт и маски машин; только один достигает земли, но погибает с хирургической дырой в голове. Неудавшийся десант, однако, полностью рассекречивает Луизу, так как выстрелы противников становятся подозрительно меткими.

Их осталось чуть больше десятка, и все безустанно палят в её направлении, делая перерыв только на то, чтобы перезарядить оружие. Несколько раз попадают, её завеса лопается, как мыльный пузырь. Я вижу, как она мчится в сторону небольшого обрыва. С громким треском заканчивается передача «с глаз»; повреждения, должно быть, очень серьёзные.

В этот же миг прилетает самонаводящаяся ракета и врезается в бронированный «майбах». Усилители машины не рассчитаны на такой удар, взрыв разрывает ее на части, а ударная волна отбрасывает стоящий рядом автомобиль охраны на лимузин Грейвса. От «майбаха» почти ничего не остаётся, разлетевшиеся обломки кузова, как шрапнель, срезают головы вампирам из транспортёра и ещё нескольким. Наша машина переворачивается на сто восемьдесят градусов и ударяется о скалистую стену. Разлетается лобовое стекло.

Лихорадочно думаю: отец с Антоном мертвы! В голове светит кроваво-красная тревога. Через мгновение Канцер Тета, программа колыбели, ответственная за защиту от перегрузки, отрежет меня от сознания. Сделает то, чего не сделал сжимающийся кулак безумия. Отец мёртв! Антон мёртв! Сука, это невозможно!

Я повторяю на внутреннем экране «Пауза» и «Отмена», но Канцера не получится сбрасывать постоянно, он всё равно доберётся до меня, чтобы защитить мозг от перегрева нейронов. Для этого он был создан. Саранча и дальше занята Луизой, боевики, оставшиеся в живых, любой ценой хотят добраться до неё. Лу даёт нам немного времени, которое может быть решающим для жизни детей.

Я смотрю на переднее сидение – Давид сидит мёртвый, прибитый к спинке стойкой или частью порога машины. Мизатропин, должно быть, уже улетучился, так как мы всё ещё живы. Дети долгое время не подают голос, они в глубоком шоке. Во мне поднимается волна огня: кожа сейчас начнёт скворчать от жара, сердце выпарится из груди.

Луиза выстреливает последний снаряд. Она собирает все силы и бросается в сторону приближающейся своры. Пули попадают ей в руки, которыми она создаёт механическую преграду. Она движется как раненый хищник, добирается до ближайшего вампира и валит его на землю, бурлит месиво из тел. Тогда в окне спутника появляются два серебристых силуэта, парящие в воздухе характерным зигзагом. На глаза наворачиваются слёзы.

Замковые беспилотные дельтапланы. Прошло четыре с половиной минуты с момента, как Надя вызвала их из ангара. Сейчас увидите, ублюдки, как выглядит танец, срежиссированный интендантом Замка. Do androids dream of electric bees?[13]

Первая машина выплевывает густой рой, он заполняет всё ущелье, синтетические пчёлы летят со скоростью триста километров в час и в мгновение ока настигают Саранчу. Они прогрызают доспехи и тела, превращают мясо в неправильное сито. Вампиры исчезают, рассыпаются на кровавые куски. Пчёлы обседают стены ущелья, ожидая, не появится ли из скал следующая волна нападающих, но фиолетовые отблески закончились раньше. Надя прекрасно организовала своих подопечных. Повинуясь неслышному приказу, они резко срываются и собираются в воронкоподобный рой, который возвращается в отсек дельтаплана. Второй корабль носится как угорелый от одного края ущелья к другому, патрулируя территорию.

Канцер делает своё дело: через двадцать секунд произойдёт отключение. Меня бьёт такая дрожь, как будто я наглотался мизатропина, но это только мой затравленный мозг. Я ещё успеваю заметить, как члены правления «ЭЭ» выползают из «мерседеса» (старые директора – эти переварят всё). Один из полумёртвых вампиров поднимает голову, и дельтаплан поджаривает его пучком лазера. Со стороны Замка прибывают вертолёты. Потом увеличение со спутника: чёрная форма, лежащая на кучке камней, выпускает из себя несколько щупалец. «Колыбель, – думаю я, засыпая, – колыбель в действии. Кто-то выжил в этом взрыве… кто-то выжил…»

Луиза отрывает голову от покорёженного тела вампира, отбрасывает её и идёт в нашем направлении, шатаясь при каждом шаге. Я глажу детей по горячим щекам.

И вот всё пропадает. Канцер отрезает меня от мира.

Я не могу проснуться. Расклеиваю веки пальцами, атавистически выпучиваю глаз, но ничего не помогает. Я не могу проснуться, потому что восьмидесятипроцентный сумрак является продуктом программного обеспечения колыбели.

Канцер Тета понемногу отпускает, наверное, дошло до серьёзного перенапряжения. Меня мучает похмелье-гигант, сопровождаемое тихим пощёлкиванием у основания черепа. Небытие длилось так кошмарно мало, что мысль о том, что всё исчезает, появилась только после пробуждения, уже как воспоминание. После стольких смертей я должен был к этому привыкнуть, но скачки уничтожают равновесие и чувство времени. Я сижу зажатый в машине, а уже через мгновение бьюсь о стены и синтетическую мебель, которая неуклюже пытается уйти с моего пути. Надя, мать твою, выпусти меня из этой комнаты! Я не буду лежать в кровати, разве что ты свяжешь меня. Открой эти сраные двери!