Захлопнувшаяся дверь не позволила Бэлу и Полу прийти на выручку, Сакраментис уже закатил глаза к потолку и почти не сопротивлялся. Отбросив его полубессознательное тело, Мор взревела, когда последние преграды пали. Она всегда любила полумрак. Но Тьма… Это любовь бессердечная.

– Мор, держи себя в руках! Не поддавайся! – Пол колотил по двери кулаками, пинал, пытался вышибить её плечом вместе с Бэлом, но ничего не помогало: нечто держало дверь с другой стороны. – Ты же знаешь, что за этим грядет! – стены вокруг двери пошли трещинами, но препятствие не поддавалось.

Раздался истошный, нечеловеческий, леденящий кровь крик, затем еще один, уже человеческий – предсмертный. Громкий хлопок – и всё стихло. Подергав ручку, Бэл наконец открыл дверь и помог Полу подняться, когда тот без сил упал на пороге, пытаясь побороть то, что не выпускало их из комнаты.

Просторная кухня-гостиная была покрыта тонким слоем чего-то темного, горячего и скользкого. Единственным источником света в помещении остался причудливый фонарь в кованом абажуре у входной двери. Что-то холодное шевелилось во мраке, огромное, похожее на клочья черной ваты или пуха, сновало вокруг, задевая щеки и скользя по кончикам пальцев. Послышался шелест перьев, хлопанье крыльев, но тишина продолжала звенеть.

– Бэл, организуй свет, – Пол подошел и заглянул за барную стойку, разачарованно выдохнул и, проведя по столешнице, взглянул на собственные пальцы. – А мне нравились его странные скульптуры.

Бэл зашелся тяжелым кашлем, лампы в разбитых светильниках замигали сначала неуверенно, затем, после яркой вспышки, зажглись в полную силу.

– Теряешь сноровку, приятель, – Пол хлопнул его по плечу чистой рукой и, обогнув барную стойку, опустил взгляд ниже: – Здравствуй, давно не виделись.

Огромный сгусток тьмы вздрогнул, напоминая свернувшегося в клубок зверя, встрепенулся, капли крови, густой, почти черной, соскользнули на пол и замерли причудливым силуэтом. Постепенно из мрака начали вырисовываться перья, отливавшие перламутром, и женский силуэт, нечеткий, расплывчатый, словно нарисованный акварелью.

– Пол, отойди, – предостерег второй музыкант, для верности схватил его за локоть и заставил отступить за барную стойку. – Мы ей не поможем. Не в этот раз.

– Не говори глупостей, сколько раз такое было? Сколько раз её иллюзия была так близка к реальности? Я не отступлю, – он не спускал напряженного взгляда с огромных крыльев, распростершихся под потолком.

Бэл тихо выругался себе под нос и, не скрывая отвращения, осторожно вернулся в гостиную, пытаясь как можно меньше наступать на кровь, покрывшую всю мебель и пол. Его друг остался стоять на кухне, протягивая руки к тому, что клубилось под потолком.

– Хренов романтик, – похлопав по карманам куртки, Бэл нашел зажигалку, сунул её обратно и достал сигарету. – Говорил же сколько раз: «Эта сумасшедшая тебя погубит». И меня заодно, – сигарета вспыхнула сама, сизый дым недвижно завис вокруг мужчины, затерялся в волосах.

– Мор, это я, – что-то стало меняться и в его внешности, весь образ начал подергиваться, словно голограмма, расплываться, как капли краски в воде. – Мы предотвратим бурю, как в прошлый раз.

– Нет, – послышался едва слышный шелест совсем рядом и одновременно далеко. В этом звуке были и крики павших на поле битвы, и первый плач новорожденных, и рычание зверей, и бесконечная тишина. Тьма перед ним пошла рябью и на мгновение сжалась до крохотной точки.

– Хоть раз открой глаза по-настоящему. Отпусти своих демонов погулять, – то, что предстало глазам Пола, не было той Мор, какой её привыкли видеть смертные. Длинный тяжелый плащ из вороньих перьев спускался до босых стоп и стелился по полу послушным зверем.

– Съездили на гастроли, – скривился Бэл где-то позади, звеня бутылкой рома у шкафа.

3.

– В этот раз ты недолго продержалась, а? – он медленно разглядывал её, сохраняя внешнюю невозмутимость.

– Убирайтесь, – голос походил на шелест опавших листьев, но губы девушки остались сомкнутыми. Фиолетовые тени залегли под глазницами, цвет лица постепенно стал землисто-серым. – Не тратьте свое время зря.

– Мы пришли за твоей помощью, – он двумя пальцами достал из раковины покрытую тонким слоем крови монету и протянул ей. – Только ты сможешь убедить Дита отстать от нас.

– А нужно ли? – Мор играючи прижала ладонь к столешнице и посмотрела на отпечаток на окровавленной поверхности. – Жизнь так коротка.

– Зачем ты убила этого.. как его звали?

– Фил Сакраментис, – послышался позади голос Бэла: тот устроился на диване, закинув ноги на столик, в руке у него был бокал, кое-как оттертый от крови. – Между прочим, еще пара лет, и он неплохие бы деньги зарабатывал своими творческими безобразиями.

– Он сорвался с крючка, – пожала плечами девушка, и её мрачное одеяние стало исчезать в ярком свете лампочек. – Я уже не могла его контролировать.

– А тебе и не нужно было, – Пол повертел головой, разминая шею. – Можно было просто его отпустить.

– Будь на моем месте ты – возможно. Но… Не забывай, кто я на самом деле. Ну же, поиграли в рокеров, и хватит.

– Не тебе указывать, – Бэл щелкнул пальцами, и свет в квартире начал тускнеть, тени по углам моментально ожили и заметались за спиной девушки. – Смотри-ка, все еще работает.

– Пожалуйста, Морр…

– Нет! – взмахом руки она отбросила Пола назад, тот упал и задел локтём журнальный столик. – Не произноси это имя.

– Ты боишься себя самой? Того, что можешь натворить? – он и не обратил внимания на свое внезапное перемещение, поднялся на ноги и поправил куртку.

– У глашатая мертвых появилась совесть, ничего удивительного, – продолжал невозмутимо язвить Бэл. – Приятель, пойдем отсюда. Она нам помогать не будет. Пойдем же! – схватив Пола за рукав, он пошел к двери. – Всего хорошего!

Мор растерянно смотрела, как они направлялись к выходу, и боролась с противоречивыми чувствами. Одна её сущность требовала хаоса и разрушений, отречься от прошлого, другая же, очеловечившись, цеплялась за остатки тепла.

– Стойте, – она сдалась и заслужила довольный смех Пола. – Я поговорю с Дитом, но не более. Если он всё потребует вашего присутствия, вы будете обязаны явиться.

Мор выглядела смущенной, её фигура, казалось, расплывалась в воздухе, словно призрак. И девушке приходилось прилагать усилия, чтобы окончательно не исчезнуть. Она замахала руками, словно прогоняла назойливых насекомых, и постепенно тонкий слой крови и разбитого стекла пропал.

– Тебе б уборщицей подрабатывать, – Бэл вернулся на свое прежнее место и указал на диван напротив. – А теперь давай обсудим, как следует. Я хочу быть уверен, что мне и моему брату ничего не угрожает.

– Ты, как прежде, эгоист, – поморщилась она, послушно садясь на предложенное место. Пол присел прямо на паркет между ними. – Вы уверены, что ничего подозрительного не замечали до появления монеты?

– Мы уже полгода не были дома, – поспешил объяснить Пол, пока Бэл не начал язвить. – Вокруг постоянно незнакомые места и лица, все настолько смешалось, что, порой, стоя на сцене, мы не помним, в каком городе играем. Если и было что странное, мы просто не замечали.

– Ясно, – она постучала пальцами по подбородку и откинулась на спинку дивана. Материя чуть примялась под её весом, в воздух взлетели черные перья. – Значит, ни Дит, ни его… хм… Помощники не объявлялись?

– Только монета. Две недели назад, в Германии.

– Хорошо, давайте сделаем это, – она равнодушно пожала плечами и едва встала с дивана, как Пол схватил её за запястье. – Разве не этого ты хотел?

– В первую очередь я хотел увидеть тебя.

– О, да брось! – попытался воззвать к его рассудку Бэл. – Мне кажется, подобную сентиментальность мы пережили столетия назад!

– Он прав, – криво ухмыльнулась Мор , но руку не высвободила. – Дит всегда ругал меня за то, что я с вами якшаюсь.

– Кто бы говорил. И когда ты начала слушаться Дита? – тот, что саркастичнее, взглянул на бар, и в его руках появилась бутылка рома. – Предположим, ты сказала: «Чувствуйте себя, как дома».