– Прекрати, не надо ставить под сомнение мой великий замысел, – лукаво подмигнула ему Мор. – Поверь, это сработает, завтра о тебе будут говорить еще больше, чем предыдущие пять лет.

– Я никогда в тебе не сомневался, да и как можно было? – на какую-то долю секунды его лицо омрачилось, но мужчина быстро справился с собой. Да, он физически не мог этого сделать. Мор с сожалением подумала, что его время подходит к концу. – У меня есть идея нового проекта, я б хотел с тобой поговорить.

– Отлично, если это не гора вздутой резины, то обсудим в понедельник, – не удержалась от колкости Мор, хотя ей на самом деле пришлись по вкусу его скульптуры. То еще зрелище. – Хочу что-нибудь поспокойнее.

– Какие мы нежные, – закатил глаза к потолку Сакраментис, закинув ногу на ногу. – Слушай, мы сколько знакомы, а я никак не могу понять тебя.

– Ты действительно хочешь поговорить об этом сейчас? – она в приветственном жесте подняла бокал, завидев известного режиссера, который все обещал снять фильм про художников, входивших в круг Мор.

– Никогда не видел тебя с мужчиной, – почти прокричал он сквозь нараставшую музыку. – Ни разу не видел, чтобы ты отвечала на ухаживания, флиртовала или еще чего…

– Если подумать, ты меня и с девушкой не видел.

– Твоя правда. Серьезно, Мор, почему?

– Потому что мы общаемся с тобой исключительно по рабочим моментам, – развела руками девушка, едва не расплескав вино на пышное платье актрисы, стоявшей рядом. – Прошу прощения.

– Значит, у нас разные представления о работе, Мор… – выдохнул Фил, наклоняясь ближе. – Ты мой друг и знаешь обо мне много личного, чем я мало с кем делюсь. Я же про тебя не знаю практически ничего.

– Тебя беспокоит, что у меня слишком много компрометирующей информации о тебе? Или что тебе нечем шантажировать меня?

– Вечно ты так, – скорчил недовольную гримасу Сакраментис. – Я это так не оставлю, ты же в курсе?

– Хорошо, Фил, – рассмеялась Мор – Так уж и быть, как-нибудь поделюсь с тобой одной из своих страшных тайн, договорились?

– Окей, красотка. Пойду доставать Корниша, обожаю, когда он начинает психовать и кидаться салфетками.

– Осторожнее, в прошлый раз он перешел на посуду, а здесь каждый бокал оплачен нашими благодетелями, не стоит их расстраивать.

– Я обязательно это учту. – послав ей воздушный поцелуй, Фил влился в толпу, качавшуюся в такт музыке. Джоуи и его The Black Welders разошлись не на шутку: музыканты в упоении играли как в последний раз. Публика билась в экзальтации, поддавшись этому первобытному призыву чистейшего рок-н-ролла. Блу метался по маленькой сцене, как загнанный в угол зверь, едва не сталкивая участников группы в толпу. Но Мор прекрасно знала, насколько Джоуи фальшивит. Не в игре на гитаре – в этом он непревзойденный мастер, но в самом нахождении на сцене. Он не искренен в своем искусстве, видя в создании музыки сначала заработок, реализацию себя, как медиаперсоны, а уже потом – качественные песни. Мор даже благодарна судьбе, что та не свела её с Блу в начале его карьеры. Её стезей были артисты до мозга костей, поставившие на алтарь творчество самое себе до самой последней клеточки.

– Ты его презираешь за то, что он не нуждается в твоей помощи. Ну и кто из вас лицемер? – снова этот голос над левым плечом, девушка почти осязала дыхание на своей шее. Медленно повернув голову, она встретилась взглядом с уставшим барменом, который, заметив, что она на него смотрит, натянул приветливую улыбку и выпрямился.

Нет, Мор не поверит в этот голос, в его реальность. Она столько сделала, столько пережила, чтобы забыть, но от одного тембра подкашивались колени и перехватывало дыхание. Не любовный трепет, но удивление и надежда, что не всё потеряно. Ей надоело смотреть на бесновавшуюся молодежь, и девушка вернулась в первый зал с картинами и скульптурами.

В галерее народу поубавилось: большинство продолжало отплясывать под буйный блюз Джоуи. Лишь немногочисленные ценители и запоздавшие зеваки прогуливались по залам, вдумчиво изучая каждый объект.

Мор осознала, насколько она выдохлась за несколько месяцев, предшествовавших открытию арт-галереи. Еще полчаса, и девушка могла отправиться прочь, прочь от безумного неусыпного Сохо. Дверь во второй зал приоткрылась, впустив шум музыки, и в полумраке Мор снова увидела силуэт, который преследовал её весь вечер. Затем снова, у другого конца помещения, среди японских туристов, бурно обсуждавших выставку, мелькнула долговязая фигура в черном. Девушка сделала несколько шагов в ту сторону, прежде чем осознала, что там уже никого нет.

– Мор, все в порядке? – Нейтан, в обнимку с хорошенькой девицей в коротком пушистом платье, появился из-за столов с закусками. – Ты кажешься слегка… – он покрутил вокруг виска.

– Как обычно, – отмахнулась она, но, видя, что Рейнольдс не уходит, поспешила его успокоить: – Просто устала, не забивай голову. Спасибо за помощь, иди отдыхай.

– Ага, – отсалютовав ей, художник направился к дверям, уже позабыв об этом разговоре и увлекшись юной нимфой, которую обнимал.

– Ты никогда не будешь близка с ними, – голос звучал разочарованно и грустно, словно оплакивал судьбу Мор.

– Отвяжись, – процедила девушка, сжав кулаки. Она пыталась прийти в себя, но выходило крайне неубедительно. – Или покажи себя. Что за глупые игры?

– Только такие ты и воспринимаешь, разве нет?

– Бред какой, разговариваю с собственной галлюцинацией, – Мор, забыв об оставленном в гардеробе пальто, поспешила к выходу, надеясь остаться незамеченной.

– У тебя не может быть галлюцинаций, – фигура замерла на фоне дверей, и, если бы у Мор было настоящее сердце, оно б замерло. – И ты это прекрасно знаешь. Не лучшее место для разговора, не находишь?

– Я не буду с тобой разговаривать, – насупилась Мор и отвернулась, чтобы не поддаться соблазну последовать за призраком из своего долгого прошлого. – Уходи.

– Ты устроила отличный праздник, – в голосе послышалась плохо скрытая насмешка. Тяжелые резные двери хлопнули, на мгновение впустив в разгоряченное, наполненное красочным безумием помещение осеннюю сырость.

– Я выше человеческих эмоций и страстей, выше-е-е, – протянула Мор себе под нос и вышла в противную морось вечернего города. – И не поддамся на провокации.

Она лгала самой себе, ведь именно этого ей сейчас так хотелось. Оказаться рядом с кем-то, кто знает её лучше, чем она сама. Даже если это смертельно опасно. Об этом Мор всегда предупреждала своих подопечных, но кто следует собственным советам?

До её жилья было десять минут пешком, и она всегда выбирала самые темные, самые глухие закоулки, чтобы лишний раз насладиться редким мраком в этом гигантском, залитом искусственным светом мегаполисе.

– Здравствуй, Мор, – голос окликнул девушку у самых ступенек, ведших к двери её дома. Оторвав взгляд от тусклого тяжелого неба, она заметила мужскую фигуру, примостившуюся на кованой ограде, разделявшей входы в разные парадные. – Пришлось действовать твоими методами, – его извинения звучали крайне убедительно. – Я бы не побеспокоил тебя, но за тобой должок, а?

2.

– Я уж думала, что по-человечески начала сходить с ума, – она подошла и присела рядом на ограду, оглядывая пришельца с головы до ног. – Давно не виделись.

– Вряд ли ты упускала меня из виду, – в его голосе Мор слышала свою язвительную интонацию, и ей это совсем не нравилось. – Может, зайдём? – он кивнул на ключи, которые она вертела в руках.

– Зачем нужно было устраивать это представление на выставке? Почему ты не мог просто подойти?

– Разве я мог? Там столько твоих людей, представляешь, что бы с ними случилось?

– Это был не повод так… Так вести себя, – они поднялись по ступенькам, Мор медлила, возясь с замками. Он стоял прямо позади неё, и снова по её спине пробежал холодок. Таким, как они, и правда не стоит находиться рядом. Для всеобщей безопасности.

– Вот она, старая-добрая Мор – всегда любила указывать остальным, что и как делать, – он зашел за ней в дом, скинул ботинки, бросил потертую кожаную куртку на вешалку в виде черных оленьих рогов и, озираясь, прошел по холлу в гостиную. – Уютненько. Вижу, к таланту дизайнера ты тоже приложила свои ручонки?