На председателе областного исполнительно комитета народных депутатов начальство Щербатова могло закончиться в один прекрасный день. Каждый раз, услышав от Вовочки «экстренное собрание», Владислав Сергеевич думал, что вот оно, состоится возмездие за его пагубное пристрастие к малолеткам. Как минимум – лишат должности, а сколько будет позволено на должности новой – неизвестно. Возможно – нисколько, и тогда придётся начинать всё с начала, толкаться на подростковых дискотеках, сношаться с малолетками в тесных накуренных туалетах. Владислава Сергеевича пробирала дрожь, когда он вспоминал прошлое, и обличала сладость, когда он видел настоящее: ночь после выпускного вечера, щели сочно блестят в полумраке, дыхания смешиваются со стонами… Сладкие минуты бытия.
– Кого ещё вызвали? – хриплым голосом по возможности раздражённо спросил Щербатов.
– Н-не знаю… Кажется, всех, – ответил Вовочка. После таких вечеров он прятал взгляд, даже интуиция не помогала выведать истинную информированность адъютанта.
Увидев стоящие у школьного крыльца «Жигули» с гражданскими номерами, Владислав Сергеевич досадливо поморщился. Та ещё история. Тоже началась с выпускного вечера…
Автомобильная индустрия существует достаточно долго, чтобы ребёнку было понятно: важна не тачка, на которой ты ездишь, а номера на этой тачке. Первые цифры – нули, три подряд повторяющиеся семёрки или какие-нибудь другие цифры, – всё это разбилось однажды об идею, созревшую в ГАИ Украины, а именно: оформить номера служебного транспорта ГАИ белыми символами на синем фоне. Насколько высокое положение не занимал бы человек, какие отличительные признаки не венчали бы его автомобиль, власть на дорогах всегда будет сама по себе. Собственно, белое на голубом придумали именно для того, чтобы рыбак рыбака видел издалека. Главным на автомобильных номерах стали именно цвета, числа и буквы потеряли своё значение.
Для мастерской, штампующей номерные знаки сделать белое на голубом – плёвое дело. Тем более, никакими законами запретить это не успели.
Но прежде, чем соответственные оттенки набрали популярность в народе, донецкие гаишники успели добавить в белое с голубым дефлорационные тона.
Изнасилованная и запуганная малолетка, вышвырнутая из гаишной тачки на тротуар, размазывая сопли и слёзы по лицу, путаясь в собственных трусах, болтающихся на щиколотках, ни за что не побежит жаловаться, даже родителям, увидев, в какой машине её отымели доблестные сотрудники госавтоинспекции. Население особо не информировалось относительно новых цветов, украсивших транспорт ГАИ. Здесь, очевидно, имело место самоинформирование. В течении какого-нибудь сезона электорат понял: даже если тебя трахнули во все дыры сразу, и дело случилось в машине с номерами «белое на голубом», ты бессилен что-либо сделать в ответ.
В раж гаишники вошли ещё быстрее, за какой-нибудь месяц. Телевизионщики оперативно засняли эпизод, где обыкновенная легковушка с гаишными номерами, да ещё с гербом Украины на капоте, поверх которого, – очень символично, – большими буквами было выведено «ГАИ города Донецка» украдкой остановилась у тротуара и двое гнедых патрульных, – все понты, от погон до жезлов, – затащили в салон приглянувшуюся девочку в мини-юбке. Эпизод показали по региональному ТВ, но резонанса в обществе он не вызвал.
Пик пришёлся на май месяц. В день, когда по городу проходили выпускные вечера, дороги Донецка остались бесконтрольными. Гаишники сидели в засадах, и ждали, когда на улицы вывалят пьяные выпускницы. По пьяни – море по колено, а уж пропустить через себя взвод дорожных патрульщиков – вообще ерунда. Наутро многие выпускницы не могли толком вспомнить, что произошло, но с дуру гаишники отымели внучку полковника СБУ, – полковник и дал ход делу, имея на руках неоспоримое доказательство развратного и вызывающего поведения ГАИ: совершенно случайно кто-то из родителей заснял на видео, как внучку полковника СБУ затаскивают в машину с бело-голубыми номерами. Внучка особо не сопротивлялась, но это не играло особой роли.
Основной удар по донецкой ГАИ пришёлся с другой стороны: автомобилисты-частники в спешном порядке принялись избавляться от тех самых номерных знаков, за которые они заплатили двойную цену, с которыми, как они рассчитывали, их не будут останавливать на дорогах за мелкие нарушения и просто так. В обладателях авто, чьи номерные знаки были выполнены белым и голубым, начали подозревать насильников и извращенцев.
Негласно, негромким убедительным шёпотом воспитателям в детских садах, в школах – учителям младших классов и классным руководителям рекомендовалось во время коллективных выходов за пределы воспитательно-образовательных учреждений избегать проезжей части. Классы и группы к месту назначения проводили дворами.
Всё завершилось на изнасилованной внучке полковника СБУ. У донецких ментов уже были 64 заявления об изнасиловании, но мусора ждали удобного случая, чтобы нанести одному из своих противников болезненный удар, – и вот этот момент настал.
Разборку госслужащих в кабинете министерства угольной промышленности Владислав Сергеевич вспоминал, когда его «Жигулёнок», промчавшись по улице Петровского, совершал вираж на Ждановской (своевременно переименованной в Мариупольскую) развилке. Вовочка предложил спустить стекло, в салоне дышать было нечем, – Щербатов равнодушно отказался: своё не воняет…
Минуглепрома давно уже перенесли в столицу, в Донецке остался так называемый «угольный офис», но здание, на которое указывал памятник вождя мирового пролетариата, по-прежнему называли министерством угольной промышленности. В узкой, тесной комнатушке, рядом с туалетом, c маленьким окошком и неказистой мебелью, чинов высоких и не очень вызывали только для того, чтобы от них избавиться, – даже не понизить в должности, для этого существовала масса других кабинетов. Тогда, два года назад, Владислав Сергеевич почувствовал, не то, чтобы под ногами загорелась земля, скажем так, – неуютно и зыбко. Когда он прибыл в «угольный офис», там уже сидел начальник горГАИ Синельников, и «другие высокопоставленные лица», несомненно, поставленные много выше ГАИ. Владиславу Сергеевичу уделили очень много внимания. О его педофильных походах по отдалённым и прилегающим районам знали не понаслышке, в нужный момент высокопоставленное лицо предъявило групповой (в хорошем смысле этого слова) снимок: Щербатов в окружении малолеток, в купальных костюмах, глазки маслянисто блестят, детские руки доверчиво лежат на массивных коленях самого главного донецкого гаишника.
Владислав Сергеевич трусливо отправил все стрелы на своего коллегу по городу. Синельников от такого предательства выпучил глаза, и забрызгал слюной, но, действительно, заявления об изнасиловании касались лишь гаишников города Донецка, провинция в этом отношении пребывала в спокойствии, деревенские гаишники не имели привычки насиловать детей. Дождавшись, когда Синельников заполюёт все свои знаки почёта и отличия на кителе, Владислав Сергеевич вновь взял инициативу в свои руки и миролюбиво заговорил о том, что мусора из УВД снова перегнули палку. Возможно и было дело, затаскивали кого-то в автомобили, ну, с кем не бывает, люди у власти, всем присущи слабости…
Щербатов взял не тот тон, ему сразу же на это указали: «На вас смотрят и вам подражают!» Но драка, в принципе, уже состоялась, все достаточно побрызгали слюной на кители. Дело оставалось за малым: найти козла отпущения, который смог бы выдержать обвинения в шестидесяти четырёх изнасилованиях, и отсидеть за них срок. Владислав Сергеевич с надеждой рассматривал кандидатуру Синельникова, начальник ГорГАИ давно уже не устраивал начальника ОблГАИ, но банковали не гаишники, и в долгих разработках проекта по спасению лавочки, контролирующей автомобильные дороги, как-то сама собой выплыла фигура майора Сидорова.
Честный этот малый, мухи не обидевший за свою жизнь, и, вообще, непонятно как дослуживший в ГАИ до майора, с готовностью принял на себя удар. Щербатов понятия не имел, что наобещали майору Сидорову, но во время суда тот сидел спокойно, всё подтвердил, а в заключении полковник СБУ, дедушка изнасилованной внучки, добросовестно плюнул майору Сидорову в лицо, отомстив, таким образом за родную кровь.
