— Что? — улыбнулся Драко.

— Ты на вкус как кофе и пахнешь так же, — девушка прикрыла рот рукой, не в силах сдерживаться.

— И по чьей это милости? — Малфой просто разглядывал ее. Волосы, глаза, ресницы, руки, тело. Все казалось вдруг таким естественным и идеальным.

— Наверное, злые барабашки постарались. — девушка улыбалась так искренне, как ребенок. Как будто барабашки были правдой, как будто она в это верила.

— Бара кто? — это слово показалось Малфою очень смешным.

Весь следующий день они провели вместе. Вместе ели, вместе спали, трахались и дважды были в патруле по этажам. Драко вдруг стал сомневаться в убеждениях о чистоте крови.

========== Глава 15. “Где Грейнджер?” ==========

Несколько дней назад

Парень буквально бежал по лестничным пролетам и коридорам замка. Он был зол, желчь внутри закипала. Как она могла так с ним поступить? После всего, что он для нее сделал, после всего, что между ними было. Мразь.

Наконец, слизеринец распахнул дверь в спальню девушки, та сидела на кровати в одном только махровом халате, на голове было полотенце, она пилила ноготочки.

— Какого хуя?! — она медленно подняла голову.

— Что, прости? — совершенно спокойным, даже беззаботным тоном.

— Я спрашиваю, какого хуя, Эллисон?! — грудь Теодора вздымалась, зубы свело в оскале. Ему было мерзко, девушка предала его.

— Тео, сладенький, успокойся и объясни, что случилось, — девушка пару раз хлопнула по участку кровати, приглашая сесть.

— Нет уж, я не буду успокаиваться! Ты изменила мне, сука! После всего, что я для тебя сделал, я просил лишь малость — верности. А ты трахалась с ебаным Никсоном! Потаскуха!

— Так, успокоился или тебе будет хуже, — девушка отложила пилочку и взяла палочку.

— Что?! — засмеялся Нотт, — ты мне будешь угрожать? Дорогая моя, я если захочу, всем расскажу нахуя ты приехала сюда. Я, блять, из-за тебя чуть Малфоя не убил и грязнокровку!

— Ничего ты не сделаешь, — голос Диггори раздражал своим спокойствием и уверенностью.

— Да пошла ты, шлюха! Я немедленно иду к директору и рассказываю о тебе все, потом к Поттеру! Сама напросилась!

Парень развернулся и направился к выходу.

— Нет, стой! Я же люблю тебя, Тео! — девушка начинала плакать.

— Я не верю ни единой твоей слезинке, ни единому твоему шлюшьему слову!

— Сам напросился, — от слез ни осталось и следа, — империо!

Эллисон заставила написать старосту мальчиков предсмертную записку и оставить ее на постели. Затем, не торопясь переоделась и высушила голову. Удивительное хладнокровие.

«Все время мне снится один и тот же сон. Близкие и друзья умирают, мир рушится, и я ничего не могу с этим поделать.

Я устал жить, я устал спать, я устал видеть. Я хочу пустоты и спокойствия. Я ненавижу людей, которые меня окружают. Я ненавижу всех тех, кто меня когда-то обманывал, бросал, предавал, любил. Какое все вокруг мерзкое, я так устал снова просыпаться утром. Под ногами только грязь, в небе только дождь. Никакого покоя, никакого света.

Прости, мама. Я люблю тебя.

Тео»

Затем, все так же под непростительным, он поднялся на астрономическую башню и только там Диггори сняла заклятье.

— Ты умрешь, Нотт — холодный ровный голос, ей было все равно.

— Ах ты сука! — парень очнулся стоя за ограждением, держась за перила. Слизеринец попытался перелезть, но Эллисон запустила в него какое-то незнакомое заклинание, небольшой электрический заряд.

— Еще раз двинешься, получишь круцио. О бедный маленький Тео, ты не понимал, что я тебя использую? Я убью тебя, — она загибала пальцы, — затем Грейнджер, затем Малфоя, хотя он не входил в мои планы, но взбесил меня. И, наконец, конченного Поттера, из-за которого убит мой брат.

— Ты больная, Диггори!

Девушка рассмеялась: — Пока-пока, сладенький.

В Нотта вылетел луч, пронзивший острой болью все тело. Руки уже не слушались, и отпустив перила, Тео полетел вниз. Было страшно. Было безумно страшно умирать. Время как будто замедлилось. Парень жалел обо всем в своей жизни. Жалел о том, что кричал на мать, о том, что ненавидел сливы. Нотт кричал, кричал из-за всех сил, как будто крик поднимет его назад или смягчит падение. Слизеринец был так молод. Он столько всего не успел сделать, не успел увидеть.

Парень умер в муках. Падение с такой высоты переломало ему почти все кости. Сломанные ребра проткнули легкие. Теодор еще несколько секунд оставался в сознании. Эти секунды были для него вечностью. Невыносимая боль, удушье, холод и страх. Пока, наконец, его тело не сдалось, и тогда стало тихо и спокойно на душе.

***

Все дни «заточения» Драко и Гермиона провели вместе. Без ссор, разумеется, не обошлось, но в целом, выходные были замечательными.

Малфой до конца не понимал, что делает. Он смотрел на Грейнджер и не видел больше ничего мерзкого. Да, она все еще неистово бесила. Все ее действия, движения, слова раздражали. Но вместе с тем, ему нравилось смотреть как она приходит в восторг от простых вещей. Как улыбается, читая в своей книге что-то, что наверняка не понравилось бы Драко. Она была простой и искренней. Ссоры с ней теперь походили на игру, парень выводил Гермиону, и она проигрывала, а Малфой, довольный своей победой, делился с ней первенством, что делало молодых людей равными. Например, когда домовики принесли им пудинги, они долго спорили кому достанется шоколадный и после довольно продолжительных распрей, Гермиона сдалась, а Драко разделил лакомство на две части. Хотя слизеринец не любил шоколад, он не мог позволить ей просто забрать пудинг. Хоть девушка и не любила шоколад, она не могла просто отдать ему то, что он хотел. Они были невыносимы, каждый по-своему.

Уступать ей больше не казалось подачкой или милостыней. Уступать ей стало больше, чем правильным, стало единственно верным. Это не нравилось Малфою, не нравилось с моральной точки зрения. Но доставляло огромное удовольствие со стороны его чувств и эмоций. Она была жива по-настоящему. Не как Пенси, которая контролировала каждую свою эмоцию, доводя действия и слова до тошнотворно идеальных. Она была жива и Драко оживал рядом с ней. Когда блондин Гермионе рассказывал о местах, где он бывал с родителями, то понимал, что не хочет просто рассказывать. Он должен показать гриффиндорке каждый уголок мира, потому что видеть эмоции девушки для него было прекрасней любого заката. Он влюблялся, но чем больше он осознавал это, тем сильнее пытался оттолкнуть Грейнджер оскорблениями и шутками.

Утром первого учебного дня после крошечных каникул Драко проснулся и после принятия душа вышел в общую комнату. Время на часах показывало семь утра, завтрак через час. Сумка девушки стояла непривычно пустая, а значит Грейнджер еще не встала, чтобы наполнить ее бесконечным количеством учебников. Драко постучал в дверь.

— Вставай, Грейнджер, все проспишь. — ответа не последовало, — если ты злишься из-за вчерашнего, то я уже убрал половину своих вещей из общего шкафа, можешь наполнить ее своими хреновинами, — и вновь тишина, — хрен с тобой, проспишь – твои проблемы.

Он ударил кулаком по двери. Что о себе возомнила эта девчонка? Пускай сидит там и опоздает, мне все равно.

Драко пошел на завтрак, воображая какой же прибежит на первую пару девушка. Но ни на первую, ни на вторую девушка не пришла.

Весь день парень провел в поисках Грейнджер. Сначала он искал ее глазами в Большом зале, но на привычном месте девушки наглым образом села Диггори. Мерзавка улыбалась Поттеру, шутила и смеялась. А он и Уизли, полнейшие идиоты, как будто и не заметили отсутствия подруги.

Затем Драко пытался искать Гермиону на уроках и перерывах, но опять же на глаза попадалась только Эллисон. Ее было слишком много. Везде, где она появлялась, все внимание окружающих тут же переключалось на бывшую старосту. Она была чертовой дивой и не стеснялась отвечать на вопросы о Теодоре, прикрываясь своей приторно сладкой улыбкой и натужной скорбью. Все тело Диггори кричало о двуличности и лицемерии, но этого никто не замечал.