Взбодриться помогает пара пива в ближайшем к зоопарку кафе. Из-за соседних столиков на него с любопытством поглядывают; и в Zoo поглядывали, и на улице косились: не каждый день в центре Берлина увидишь форму ВДВ. Только Чумак не обращает на это внимания (прямо как седая горилла). Встает, одергивает куртку и направляется к Шарлоттенбургу. Дом в другой стороне, он же хромает в западном направлении, чтобы спустя час оказаться на тихой улице, где за густой зеленью виднеются ухоженные фасады.

Эта улица? Или следующая? Кажется, эта – вон, на углу магазин экологически чистых продуктов, где отоваривается Стелла. Вот итальянский ресторан, где Стелла любит ужинать; вот и ее дом с белым треугольным фасадом, выглядит ну прямо как дворец. Весь его Стелла не занимает, конечно, у нее в этом доме квартира, зато какая! Там лоджия едва ль не больше, чем вся халупа Чумака. А главное, два сортира! Вот на фига Стелле – два?! Она ж с мужем развелась, а сын отдельно живет, причем в Дюссельдорфе! Именно тогда, после отъезда сына, Чумак единственный раз оказался в этой шикарной квартирке – требовалось вывезти вещи, и его попросили помочь.

Он стоит перед кованой калиткой (фиг через нее пройдешь!) и чувствует, как в душе оживает тот самый червяк. «Конечно, – думает майор, – не социальное жилье, в котором мы прозябаем! Нажила себе хоромы за наш счет!» Червяк набухает, делается толще и, превратившись в маленького удава, начинает душить. Еще минута – и он подберет с земли что-нибудь тяжелое, запульнет в окно, и не факт, что попадет в нужное. Зато наверняка примчится полиция (такие дома всегда под сигнализацией), глазом не успеешь моргнуть, как окажешься там, где сидел на нарах Краб.

Обратный путь пешком не одолеть, надо сесть на U-Bahn. В вагоне сидячие места заняты, но спустя минуту уступают кресло. Знакомая реакция: иногда и два, и три места сразу освобождают, инстинктивно пугаясь звезд и эмблем десантуры. Он вылезает на своей станции метро и, сокращая путь к дому, движется через сквер. В центре сквера пруд, рядом толпятся родители с детьми. Он часто наблюдал это столпотворение, только не мог понять, ради чего? Внезапно от толпы отделяется девчонка в синей куртке и вязаной шапочке, маленькая совсем, и бегом в его сторону! Остановилась, и вдруг по-русски:

– Дядя, ты военный?

Чумак едва не спотыкается – не ожидал!

– Был военным… – отвечает после паузы, – Но очень давно.

– Ты раненый, да? У тебя ножка хромая…

Майор с трудом (колено буквально скрипит) присаживается на корточки.

– Что обо мне говорить? О себе расскажи. Как тебя зовут?

– Машей зовут.

– Мария, значит… А здесь что делаешь?

– Мы с братом пришли. Он ходит в школу, поэтому мама нас сюда приводит. Только мне неинтересно, играть не с кем!

Юное создание, оглядываясь на толпу, приплясывает в возбуждении и тут же предлагает прогуляться.

– Не боишься? – усмехается Чумак.

– Не-а, не боюсь! Ты же военный!

В этот момент раздается:

– Маша! Komm her!

Девочка отмахивается, мол, отстань, и к ним направляется молодая женщина в черном пальто.

– Entschuldigen Sie… – извиняется, – Ein Kind…

– Да ладно, все ж понятно… – говорит Чумак, поднимаясь.

– Вы русский?! – удивляется женщина, оглядывая его с ног до головы, – Ну да, можно догадаться…

Словоохотливая мамаша открывает секрет: оказывается, здесь встречаются родители школьников из ближайшей Schule. Школа смешанная: немцы, турки, русские, поляки (кого только нет!), так что надо налаживать общий язык, вырабатывать толерантность.

– Что вырабатывать? – уточняет майор.

– Толерантность. Хочется быстрее семью адаптировать, мы ведь недавно переехали. Потому и старшего привожу. А это младшая…

– Я тоже хочу общаться! – влезает младшая.

– Лучше язык учи! Представляете: не хочет заниматься языком! А так нельзя. Вот дядя подтвердит: язык – надо учить!

– Не хочу учить! Хочу гулять – с дядей военным!

Чумак проводит рукой по шапочке.

– В следующий раз погуляем. Я тебя в зоопарк свожу!

– Хочу в зоопарк! Хочу в зоопарк!

Детские возгласы слышны вплоть до выхода из сквера, затем они затихают, а еще через минуту он на пороге дома.

Следующие несколько дней он почти не отходил от экрана. События вдруг покатились, будто камень, который столкнули с горы: экран буквально полыхал, одни падали на землю, смертельно раненые, другие горели заживо. Мир явно сходил с ума, однако безумие обладало притягательной силой, эта стихия засасывала, и сопротивляться ей было невмоготу…

Вскоре на пороге появляется Краб.

– Перемога! – восклицает возбужденно. – Ну, теперь покажемо!

Чумак не понимает, кому и что покажут, да и чувства победы не испытывает. Но от выпивки не отказывается (в честь «перемоги» выставляют две бутылки). Выпивают раз, другой, и Краб вдруг спрашивает: умеешь машину водить? Чумак пожимает плечами: права есть, только просрочены.

– Я пытаю: умеешь чи ни?

– Да умею, умею! Грузовик, бэтээр, боевая машина десанта – все водил!

– А легковуху?

– Два пальца об асфальт. А тебе зачем?

– Хлопцы хочуть москалей на трассе пресувать! Второй водила треба. Допоможешь, Мыкола?

Чумак задумывается. Он почему-то не поправляет, мол, зовите его «товарищем майором». Но и соглашаться не спешит, плохо представляя, как можно на немецком автобане кого-то «прессовать»?!

– Посмотрим, – говорит. – Дел много, Стелла туристов обещала привести.

Краб смотрит на майора, как на малое дитя.

– Шо ты вяжешься с этой москалюгой?! Давно б ее послал!

И опять он не спорит. Стеллу давно хочется послать, да вот беда – женщин Чумак не материт, запрещает кодекс военного. И деньги тоже лишними не бывают. Вот эта морда уголовная разве даст заработать? Не похоже; а тогда мечта вряд ли осуществится, Чумак до гроба будет жить в клятой германщине. А его гроб должен лежать в другой земле, в этом майор себе поклялся.

– Тут лежать не буду! – говорил он, поддав. – В этой земле майора Чумака не похоронят!

В один из дней к нему заваливает компания: Краб, телемастер Остап и некий Кирилл, чернявый коротышка с пронзительными глазами. Кирилл ниже спутников на голову, но те явно перед ним робеют.

– Сядешь за руль?

Коротышка буквально сверлит Чумака глазами.

– Может, и сяду. – отзывается майор. – Но предупреждаю: мои права просрочены.

– Если что, скажешь полицаям: собираюсь менять. Документ на управление получишь, страховка тоже есть. Только форму сними, мы этого не одобряем!

Кирилл тычет в звезды на куртке, а Краб ухмыляется:

– Да и одяг приметный…

В другое время майор нашел бы пару крепких выражений, а тут вдруг подчиняется, шарит в шкафу и идет в туалет напяливать дурацкий спортивный костюм (дочь купила перед отъездом). Он сам не заметил, как попал под воздействие: лидера сразу видно, он даже может себе позволить говорить по-русски, все равно – главный.

Усевшись в потрепанный BMW телемастера, едут на север, в район метро Osloer, где Чумаку демонстрируют старенький вишневый «Гольф-II» выпуска 80-х годов.

– Не смотри, что авто старое. Движок 1,8 литра, летает, как пташка! Поэтому твоя задача будет – обогнать нужную машину и притормозить, чтоб не дать уйти вперед. Остальное – наша забота.

Чумак усаживается за руль.

– А как я узнаю, что машина – нужная?

– По москальским номерам! – влезает Остап. – Их тут понаехало – шо саранчи, зовсим страх втратили!

– А мы им страх вернем, – жестко говорит Кирилл, – Пусть знают, суки, кто тут хозяин!

Что-то в этом проглядывает абсурдное, дикое (какие вы, на хрен, хозяева?!), но Чумак не анализирует, он хочет присоединиться к стихии, которую олицетворяет Кирилл. Остальные – шпана, но вот за этим мужиком что-то стоит, а может, кто-то стоит, в общем, с таким можно и в огонь, и в воду…

– Хромота не мешает? – интересуется Кирилл.

– Так не по скалам же бегать, всего-то газ топить… Справлюсь.