На земле в это время решали, как спасти экипаж. На одну лыжу сажать самолет рискованно: торчащая вертикально "нога" помешает, и быть аварии, а то и... Жизнь людей дороже любой машины. И на земле принимают решение - экипаж должен покинуть самолет с парашютами.

Полеты срочно прекратили. Над аэродромом кружился лишь один Р-5 с поврежденной "ногой". Он выполнял одну "коробочку" за другой. В воздух поднялся самолет, на борту которого было написано: "Прыгайте с парашютами".

Но летчики, находившиеся в аварийном Р-5, тоже успели передумать о многом. Они понимали, что машина создана руками людей, на нее затрачены большие народные деньги. И вот из-за пустяка, разрыва амортизатора, из-за какого-то резинового жгута через минуту-другую самолет превратится в груду обломков.

- Спасти машину все-таки можно, - сказал командиру экипажа Петру Высокосу Михаил Еренков.

- Что ты придумал? - спросил летчик.

Штурман подробно изложил свой план. Он хотя и рискованный, но вполне осуществимый. Можно попробовать. Летчик согласился: попытка - не пытка.

На земле с волнением следили за действиями смельчаков. Вот летчик уменьшил скорость самолета. Из второй кабины, как для прыжка с парашютом, но только не на левое, а на правое крыло выбрался штурман.

- Что они там, перепутали все, чему учили?

- Куда, куда тебя повело?!

Штурман шагнул вперед, нагнулся, достал правой рукой до передней кромки крыла и лег.

Ледяной ветер обжигал Еренкову лицо, руки. Казалось, еще мгновение - и ветер сбросит этого презревшего опасность человека.

- Прыгай же, прыгай! - кричали с земли.

- Что он там выкамаривает?!

- Эх, мать честная!..

Ничего этого Еренков, конечно, не слышал. Сантиметр за сантиметром, все ближе и ближе подбирался он к тому месту на крыле, где была расположена стойка шасси. Наконец цель достигнута. Теперь нужно осторожно спуститься вниз.

Больших усилий, огромного напряжения воли стоило старшему лейтенанту Еренкову добраться до стойки шасси. Не сразу аварийная "нога" пошла на свое место. Сильный воздушный поток как бы увеличил ее вес. Но пилот и штурман учли и это. Командир экипажа еще больше сбавил обороты мотора, одновременно выбирая рули высоты на себя. Самолет стал парашютировать. И мертвая "нога" ожила. Передний конец лыжи плавно пошел вверх, пошел, пошел... И вот уже поврежденная "нога" на своем обычном месте. Еренков привязался к стойке шасси, чтобы не сорваться. Теперь все зависело от летчика: сумеет ли он посадить плавно машину. Сделав над аэродромом еще один круг, самолет уверенно пошел на посадку. Летчик выполнил ее мастерски.

Потом был разбор. И случившееся назвали своим именем - подвигом. Тогда и пришла к Еренкову его первая награда - орден Красной Звезды.

* * *

3 июля 1942 года, в день годовщины исторического выступления по радио И. В. Сталина, всех зачисленных в Комсомольский авиаполк впервые построили на плацу ЗАПа. После короткого рапорта начальника штаба капитана Чухно с речью к нам обратился майор Еренков.

Я стоял в строю первой эскадрильи, в новом для себя коллективе. И, как всегда в таких случаях, смотрел на всех изучающе. С техниками звеньев (техником в первую зачислили и меня), с механиками самолетов, оружейниками, механиками спецслужб я уже познакомился. Среди летчиков же знал только командира третьего звена младшего лейтенанта Ивановского и его штурмана старшину Дубовиченко. Что за люди остальные, предстояло еще узнать.

А вечером, уже на аэродроме, состоялось и первое комсомольское собрание полка, на котором были избраны руководящие органы нашей организации.

Фронт

Во второй половине дня 28 июля 1942 года в строгом соответствии с шифрованной телеграммой штаба ВВС МВО, полученной накануне, наш полк в полном составе прибыл на Калининский фронт и влился в 3-ю воздушную армию.

Было еще светло, когда стая "кукурузников" приземлилась в пригороде Калинина.

До этого все шло, как при обычных полетах в ЗАПе, в глубоком тылу. А тут все сразу изменилось. Капитан Дозмаров, командир первой эскадрильи, вернувшись с короткого совещания от командира полка, собрал экипажи у своего самолета.

- Помните: в 20-25 километрах отсюда - фронт. Фашистские истребители могут появиться в любое время. Будьте внимательны. Следите за воздухом. - Он прошелся вдоль строя. - Мы прибыли сюда работать. Ра-бо-тать, понимаете? А работа наша - бить фашистов. И, я думаю, никто из вас не хочет, чтобы немцы били нас.

С аэродрома то и дело взлетали истребители, заглушая своим ревом голос комэска. Летчики завистливо провожали их взглядом.

- Сейчас мы полетим к месту нашего базирования, - продолжал Дозмаров. Взгляните на карту: вот - Старица, от нее недалеко деревня Обухово. Наша посадочная площадка на восточной окраине, у лесочка. Вылетаем по одному. Над аэродромом "коробочку" не строить. Высота полета - 50 метров максимум. Прошу визуально держаться ведущего. После посадки сразу же замаскировать самолеты: рядом фронт. Наш прилет сюда немцы заметить не должны. Может быть, сегодня кто-то уже полетит на выполнение боевого задания. Все. По самолетам!

Полк приземлился за околицей Обухова под вечер, в лучах заходящего солнца, на площадке возле лесочка, специально подготовленной для ночных полетов батальоном аэродромного обслуживания (БАО). Машины рассредоточили в сосновом подлеске.

Немного погодя над деревней с востока на запад прошла пара "мессеров". А через какой-то час, когда ночь фиолетовым покрывалом окутала все вокруг, небо наполнилось рокотом самолетов-ночников, наших соседей.

На первое боевое задание полетели только самые опытные летчики и штурманы. И то не самостоятельно. Из соседнего полка таких же легких ночных бомбардировщиков командующий 3-й воздушной армией генерал М. М. Громов прислал три экипажа, уже не раз летавших на бомбежку вражеских позиций. С каждым штурманом-старожилом здешнего ночного неба полетел наш летчик. С видавшими виды летчиками из соседней части отправились не менее опытные, но еще не летавшие в этом районе наши штурманы.

В воздух поднялись только шесть смешанных экипажей. А переживал за исход каждого вылета весь полк. Как же иначе! Ведь это первая боевая ночь, первые боевые вылеты полка.

Об этой ночи значительно позже безвестный летописец напишет: "Так в ночь на 30 июля 1942 года состоялось боевое крещение полка".

* * *

После второй ночи коллектив третьей эскадрильи пережил мучительную тревогу: не вернулись с боевого задания самый молодой летчик подразделения сержант Анисимов со штурманом сержантом Томиловым.

Прошел день. Миновал другой - друзей все нет. Эскадрилья загрустила: неужели погибли?

Только на третьи сутки возвратился в расположение полка Анисимов. Пришел пешком. Сразу же явился в штаб.

- Где пропадал? - строго спросил командир полка.

- Сели на вынужденную, на передовой...

- Причина?

- Рассыпался мотор, - объяснил летчик. - Штурмана я оставил у самолета, а сам пошел домой

- Почему так долго добирался? И тут выяснилось следующее.

Когда Анисимов был уже на полпути к своему аэродрому, близ Старицы его задержал полевой патруль:

- Кто такой? - спросили.

- Летчик 930-го Комсомольского...

- Летчик? - удивились патрульные. - Кому-нибудь другому расскажи эту сказку.

- Летчик - это во! - второй патрульный большим пальцем правой руки провел по груди, что должно было означать много наград. - Летчик весь в хроме. А ты?..

Саша Анисимов, да и не только он, внешне не отвечал тогда предполагаемому "стандарту". Наград не было - это еще куда ни шло: они впереди. А вот одежда... Гимнастерка, о которой говорили х/б и б/у, то есть хлопчатобумажная, бывшая в употреблении. На ногах - стыдно сказать - обмотки.

Повезли патрульные нашего молодца в полевую комендатуру - там разберутся, что за птичка попалась.

Анисимов никак не хотел мириться с такой участью, старался доказать, что он все-таки летчик, представитель гордого племени крылатых. А стражи порядка и слушать ничего не хотели.