«Заткнись истеричка!» – в голос выругалась Марта, на свое отражение в зеркале, прекратив тянуть на себе кофточку то вверх, то вниз. Что бы остановить лавину психоза, обрушившуюся на нее, Марта приняла решение отойти от раздражителя, то есть от зеркала. Она вбежала в комнату и нажала на включенном ноутбуке enter. Тут же из динамика донеслось голосом Земфиры: «Курить…»

«Курить!» – в ту же секунду в унисон произнесла с ней Марта, оббежала черный лакированный круглый стол и с противоположной стороны, от того места, где она стояла, схватила лежавшую на нем пачку сигарет. Сунула одну из них в зубы, прикурила. Выдыхая медленно и размеренно сизый дымок, Марта продолжила петь хором с певицей: «Значит, будем дольше жить. Значит, будем корабли в моих гаванях жечь». Чтобы хоть как-то снять мандраж, сковавший тело, Марта принялась покачиваться в такт музыке. Губы ее пели, а вредный голосок внутри ее головы не унимался, нашептывая гадости: «А вот задумайся, хоть на секунду. Он ведь симпатичный же. На дорогой машине. Хорошо одетый. Видно, что с хорошо зарабатывает. Такие же, только гламурных барышень любят. Чтоб маникюр там, педикюр. А ты, мягко говоря, антигламур. Что ему от тебя надо? Какую игру он затеял? Ты что, золушкой что ли, себя возомнила? Нет, он точно маньяк, или типа того. Поиграет с тобой вечерок и обидит, бросив. Сейчас настроишь себе воздушных замков, а потом сердцу больно будет. Будет, будет! Он же тебе очень-очень сильно понравился. Тут и ежу все понятно, что ты на пути к тому, чтобы влюбиться в него! А как тут не влюбиться, если он единственный кто с тобой сам заговорил, помог, смешно шутит, да еще и симпатичный». Голосок, словно заноза в пальце, которая сидя под кожей, раздражает пульсирующей тянущей болью, убивал по капле уверенность в себе, портя настроение Марте. Прекратить его, заставить молчать, у Марты не выходило. За окном уже порядком потемнело.

Марта посмотрела на часы. Двадцать пять минут. Пора. Она выключила ноутбук, не дав допеть Иванушкам Интэрнэшнл «Этажи», кинула в сумку пачку сигарет, ключи от дома, надела черную вязанную шерстяную кофту – пальто, накинула капюшон и вышла в коридор. Вставила ноги в предварительно найденные в куче обуви кожаные балетки и вышла из квартиры. Дверь хлопнула, закрывшись на защелку.

Оказавшись на улице, погрязшей в сумерках, Марта вдохнула чистый морозный воздух. Её горящие раскрасневшиеся щеки тут же встретились с напором сильного ветра, дувшего в лицо. Он удивительным образом успокоил разыгравшиеся нервы, и будто унес своим порывом все нехорошие, тревожившие ее размышления. Марта отметила про себя, что ветер пахнет зимой. Возможно, скоро, совсем скоро, наконец, выпадет снег. Настоящий, пушистый, белый, чистый. И он не растает. Он накроет мягким ковром все: дорожки, автобусную остановку, крыши домов, голые черные стволы и ветви деревьев, колышущихся от порывов ветра. Весь город. Он преобразит и аллею, заботливо укрыв собой, своим мягким белым одеялом серо-пеструю массу пожухлых листьев, черную, превратившуюся в грязь, измятую чьими-то сапогами землю. И тогда, пока люди снова не проложат по белому одеялу тропки там, где они были до этого, на некоторое время на аллее наступит чистая белая красота.

Марта огляделась. Тишина. Темнота. Ни души. Аллея пуста. Обычно в это время кто-нибудь обязательно возвращался по аллее с работы. Но ни души. Только желтые круги фонарей. Дорога почти пуста. Нет гула машин. Тишина. Тишина ударила по ушам. Ударила накатившим чувством одиночества.

«Конечно, прикольнее о снеге думать, нежели о том, что тебя кинули, развели как лохушку! Не приехал он» – проорал в голове тот самый вредный ехидный голос.

И будто перебив его, где-то сбоку от аллеи взревел двигатель. Включились фары. Они, разрезав тьму неосвещенного места, озарили серебристый Мерседес. Дверь открылась, и из машины выскочил Олег.

«Марта! Сюда!» – зазывая, махал он рукой – «Я тут припарковался».

Марта улыбнулась. «Ну что, говоришь, кинул?» – поговорила она еле слышно. Вредный ехидный голос молчал. Марта торжествовала. Приехал! По спине пробежал холодок. Марта озябла.

Она тут же, трусцой посеменила к машине, зная, что там тепло. Через минуту Олег уже прикрывал за ней дверь переднего пассажирского сидения. Еще через минуту они оба мчались по вечерней Москве в сторону центра. Сидевший за рулем Олег, то и дело отвлекаясь от дороги, у краткой поглядывал на Марту. Каждый раз, когда они встречались взглядами он мило улыбался ей, что заставляло Марту смущаться и отворачиваться в окно.

– А ты пунктуальна – проговорил Олег в один из таких моментов, удержав тем самым взгляд Марты на себе по дольше и заставив не отворачиваться в окно.

– Да, бывает у меня и такое.

–То есть обычно ты опаздываешь.

– Ну… – Марта покачала головой – …если честно бывает частенько.

– Вот! Честность – это ключ к межличностным отношениям любого рода! Второй, а вот первый ключ – это доверие!

– Доверие! – хором с Олегом проговорила Марта.

– Откуда она все знает то? – громко, озорно покосившись на Марту, не отвлекаясь от дороги, улыбаясь, проговорил Олег.

– Олег, ты просто повторяешься!

– Да? Ну ладно, а о четвертом, пятом, шестом, восьмом и двенадцатом ключе, Вы леди, слыхали?

– Нет, но может, не будем о ключах? А то какой-то Форт – Бояр получается.

Олег засмеялся в голос: «Форт Бояр!» – повторил он слова Марты, а, отсмеявшись, с улыбкой проговорил – «Хорошо, не будем».

– А я не слышала, как ты подъезжал.

– Ну, потому, что я тебя ждал здесь уже с семи – Олег проговорил эту обычную ничем не примечательную фразу как-то мягко, наполнил ее каким-то неведомым смыслом и сверил Марту каким-то нежным добрым и одновременно гипнотически – притягательным взглядом. Конечно, звучит бредом, расчувствоваться от подобной фразы, но Марта зарделась краской, будто Олег только что признался ей в любви. Олег не заметил, или сделал вид что не заметил, как покраснела Марта, и перестав на нее у краткой поглядывать, как ни в чем не бывало снова нарушил молчание:

– Рас уж сегодня получилось так, что я являюсь распорядителем сегодняшнего вечера, предлагаю такой план действий – сегодня мы сначала немножко покатаемся по Москве, мне надо посмотреть, как ведет себя моя машина. Она просто после ремонта. Если не возражаешь, конечно. Потом идем в небольшой восточный ресторанчик. Там очень мило, не очень шумно, хорошая кухня. Там посидим, поужинаем, пообщаемся. М?

– Да. – кивнула Марта.

Олег нажал на педель газа и скорость увеличилась. Марта под средством центробежной силы невольно вжалась в кресло. Те не многие машины, ехавшие рядом по дороге, в окне Мерседеса внезапно замелькали с еще большей быстротой, нежели до того, хотя до того она, эта скорость и так была не маленькой, от чего у Марты побежали мурашки по коже. Скорость, с которой Олег вел свою машину, резкие повороты, мелькание нет не машин, а расплывчатых пятен, напугали. Марта отвернулась от бокового окна, и уставилась в лобовое, попыталась найти хоть что-то, что не напоминало бы расплывчатое пятно и помогло бы успокоиться, но ее попытки были четны. Она опустила голову и поддавшись какому-то первобытному замозащитному рефлексу, попыталась сжать кисти рук в кулаки. Но почему-то силы не хватило. Пальцы почему-то стали вдруг с трудом повиноваться, как будто что-то сковывало их движение. Странно. Внезапное ощущение какого-то резкого подъема, будто удара адреналином в мозг. "Ужас! Опять начинается! Только не сейчас! Только не с ним!" – мысленно взмолилась Марта, зная, что предвещают подобные неадекватные внезапные ощущения. Марта резко поняла голову и уставилась на дорогу. Мерседес влетел в длинный тоннель. Лампы искусственного освещения замелькали и слились в мигающие полосы желтого электрического света.

Марта снова попыталась сжать кисти рук в кулаки. Снова неоднозначные ощущения.

"Не выходит!" – паникуя, уже в ужасе проговорил ее внутренний голос, – "Марта, только не смотри на свои руки, на руки не смотри! Может, пронесет?" Еще одна безрезультатная попытка сжать кулаки. Что-то мешает. И рукам становиться почему-то очень тепло. Но движения их как-то скованны.