Выслушав Ермолаева, командующий склонился над картой:

- Смотрите, деревни Струнино, Липная Горка... Сюда форсированным маршем направляйте полк. Держитесь до последнего... Очень прошу - дорогу не отдавайте...

Через два часа полк принял бой на указанном рубеже.

А спустя несколько дней, в середине ноября, над Ладожским озером по маршруту воздушного моста совершил полет на другой участок фронта в район Волхова большой отряд кронштадтских моряков.

В те дни, когда создалась угроза захвата Волхова, по свидетельству бывшего комиссара бригады П. Я. Ксенза, около тысячи кронштадтских моряков, снятых с кораблей Балтики, сыграли важную роль в защите Волхова.

В бескозырках, в черных бушлатах, форменках и видневшихся на груди полосатых тельняшках, с ручными и станковыми пулеметами, как в годы гражданской войны, крест-накрест перепоясанные пулеметными лентами и обвешанные гранатами, - рассказывал П. Я. Ксенз, - балтийские матросы бросались в атаки, наводя ужас на фашистов. Они являли собой образец мужества и отваги, неукротимого стремления к победе. Моряки помогли собрать разрозненные в боях группы пехотинцев, сформировать из них пять батальонов. Их назначали командирами взводов и рот. Это подняло боеспособность наскоро сформированных батальонов, которые потом геройски сражались за Волхов.

Особое поручение

"Мертвый сезон"

14 ноября 1941 года, спустя шесть дней после захвата фашистами Тихвина, Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин направил в Государственный Комитет Обороны письмо. "Трудности в положении Ленинграда, говорилось в нем, - и опасность для него, видимо, увеличиваются. Мне кажется необходимым, чтобы были выяснены и тщательно разработаны возможные пути и способы снабжения Ленинграда в условиях зимы: гужевое, автотранспортное, самолетами".

"Письмо получил, - ответил М. И. Калинину Председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин. - Ваши соображения насчет Ленинграда... совершенно правильны и вполне своевременны. Принимаем все необходимые меры".

Сохранились газетные публикации послевоенных лет секретаря Ленинградского обкома партии, члена Военного совета Ленинградского фронта Т. Ф. Штыкова. В них привлекают две фразы. Одна датирована днем оставления Тихвина, 8 ноября 1941 года: "Последняя ниточка пути перерезана, словно артерия, что к сердцу подает кровь. Нет крови, и не бьется сердце. Наступает смерть... Но мужественное сердце Ленинграда не остановится ни на минуту". Другая - 25 ноября: "Прибыл в Вологду".

Что же скрыто за этой строкой? Почему Штыков оказался в Вологде?

...В морозный ноябрьский день сорок первого года самолет, в котором находился Т. Ф. Штыков, летел из Ленинграда в район Тихвина, где он должен был встретиться с генералом К. А. Мерецковым.

Судьба свела этих людей и крепко сдружила во время финской кампании. Кирилл Афанасьевич Мерецков уже тогда командовал 7-й отдельной армией. Терентий Фомич Штыков, незадолго до финских событий избранный секретарем Ленинградского обкома партии, был в то же время членом Военного совета 7-й армии. Оба они, как организаторы прорыва линии Маннергейма, были награждены боевыми орденами.

На борту самолета Штыков с тревогой наблюдал за штормящей Ладогой, видел ледяную шугу, припай у берега, протянувшийся на несколько километров. Было очевидно, что пройдет несколько дней и доставка в Ленинград продуктов, горючего, боеприпасов водным путем прекратится.

Небо заволокло тучами. Ладога, особенно коварная в эту пору, бушевала. Волны бились о каменистый берег, рассылая каскады брызг и взбивая пену.

Во время полета над озером Штыков убедился, что Шлиссельбургская губа почти вся скована льдом. Моряки Ладожской флотилии проклинали этот лед, мешавший движению судов. Все с нетерпением ждали, когда лед окрепнет и превратится в союзника - ледовую дорогу.

Штыков еще не знал, что часы Тихвина сочтены и что там его ожидает срочный вызов в обком партии и новое задание.

Сильный порывистый ветер трепал самолет, но летчик, несмотря на плохую погоду, приземлился на полевом аэродроме.

Штыков добрался до КП 4-й армии, командование которой временно принял Мерецков. Там встретил секретаря Ленинградского обкома партии по пропаганде К. И. Домокурову, она приехала сюда решить некоторые вопросы с командующим и побывать на передовых позициях, побеседовать с бойцами. Штыков встретился с командующим, а затем вместе с Домокуровой отправился на передовую.

Постоянное общение с бойцами, командирами, политработниками передовых позиций было характерным для руководящих работников обкома партии. Как член Военного совета фронта, Штыков бывал на переднем крае довольно часто. Был он человеком смелым, решительным. Там, где возникала опасность, появлялся Штыков. Таким же неудержимым слыл он и в тридцатые годы, когда возглавлял комсомольскую организацию Октябрьского района Ленинграда и когда стал заместителем секретаря парткома судостроительного завода, а затем секретарем Выборгского райкома партии... Внешне Терентий Фомич казался неторопливым, спокойным и мягким. Но в интересах дела всегда проявлял твердый характер.

Штыков и Домокурова в тот день беседовали с бойцами, расспрашивали, хватает ли боеприпасов, всем ли выдано теплое обмундирование, попробовали солдатской каши из походной кухни.

Весть о появлении в окопах секретарей Ленинградского обкома облетела подразделения. Бойцы приободрились. Вопросов было много. Верно ли, что наступление фашистов на подступах к столице остановлено?

Волновала судьба Ленинграда. Секретари обкома охотно рассказывали и отвечали на вопросы. Бойцы с радостью узнали от Штыкова о том, что в эти дни им на помощь в район Тихвина и Волхова наши летчики перебросили из Ленинграда на самолетах две пехотные дивизии и около тысячи моряков-кронштадтцев.

- А правда, товарищ секретарь, - спросил кто-то из бойцов, - что на Кировском заводе дивизионные и полковые пушки делают?

- Все верно, - кивнул Штыков.

Как работали кировцы, видела собственными глазами и Домокурова.

- Рабочие еле двигаются, - рассказывала она, - руки и ноги у людей пухнут с голоду. Но от станков не отходят. Не зря говорят и пишут о Ленинграде: город-фронт.

А когда узнали бойцы, что пушки кировцев на самолетах перебрасывают на помощь Москве, повеселели: готовят, значит, фашистам "подарочек".

После беседы с бойцами Домокурова заспешила на КП командующего, а Штыков продолжил обход позиций.

- В первых числах ноября я вернулась из Боровичей, провела там кустовое совещание секретарей райкомов партии, - вспоминает Клавдия Ивановна Домокурова. - Вопрос сводился к одному - как лучше организовать доставку мяса в Хвойную для отправки самолетами в Ленинград.

И вот теперь, находясь под Тихвином, я встретилась со Штыковым и вместе с ним отправилась на передовые позиции. Потом снова вернулась на КП, чтобы решить вопрос о привлечении военных автомашин для перевозки из фронтовой полосы эвакуированных ленинградцев. Получив согласие командующего, собралась уезжать, как зазвонил телефон. Мерецков подошел к аппарату. "Здравствуйте, Андрей Александрович", - сказал он. И, посмотрев в мою сторону, жестом руки дал понять: мол, обожди. Я поняла - на проводе Жданов. Вдруг выражение лица Мерецкова изменилось. Я не видела его таким рассерженным. "Просто не знаю, Андрей Александрович, что с ним делать. Рвется под огонь. Не удержать его. Это же Штыков..."

После недолгой паузы Мерецков утвердительно кивнул: "Ясно. Все передам. Сегодня же Терентий Фомич будет в Ленинграде. Не беспокойтесь".

...Прежде чем вылететь в Ленинград, Штыков поинтересовался, уехала ли комиссия Ленинградского обкома партии по руководству северо-восточными районами в райцентр Ефимовский. Только убедившись, что эвакуация комиссии прошла благополучно, Штыков кружным путем добрался до ближайшего полевого аэродрома и засветло вылетел в Ленинград.

Перебирая во время полета впечатления дня, Терентий Фомич не заметил, как самолет, миновав Ладогу, оказался над Ленинградом. Быстро темнело. Нигде ни огонька. Но в наползавшей на город темноте Штыков разглядел