- Ну и хрен с ним! Главное, что у тебя всё получилось - Медный весело хлопает Емелю по плечу.

- Подожди, это ещё не всё. - Емеля глубоко затягивается и друзья понимают, что самая интересная часть рассказа ещё впереди.

- Они на какое-то время прервались, бухать начали и просто болтать, а я немного уставать стал от этой лёжки. То бок затечёт, то зад зачешется и мысли какие-то поганые в голову полезли. Смотрю на пыль на решётке и думаю: а если на меня сейчас чехотка нападёт (у меня это часто от пыли бывает). И стоило мне только про это подумать, чувствую, в носу как засвербит. Я только успел кепку на лицо натянуть. Прямо в неё и сморкнул. Не заметили, хоть мне показалось громко. И тут же за первым, второй чих подкрадывается. Я опять в кепку. Чувствую, я весь в слезах и в соплях, как будто из пасти “чужого” вылез. Следом третий чих и четвёртый… Короче, как из пулемёта чихаю и остановиться не могу. В каком-то промежутке вижу, что Томилов как будто напрягся. Видимо что-то услышал и не может понять, откуда звук. А ко мне уже новая волна подступает, и не просто волна - цунами. Ну, думаю, ещё раз и точно спалит. И я решил в себя чихнуть…

- Это как? - интересуется Медный.

- Я пока ещё не знал как, просто решил попробовать.

- Я знаю как, - говорит Кир, - и этого точно делать не надо. Я один раз попробовал на экзамене, так глаза чуть из орбит не повылетали, а сопли аж из ушей брызнули.

- Но я то не знал, - продолжает Емеля, - зажал себе нос и рот и… даже не помню чё было. Наверное, я вырубился на несколько секунд. Внутри меня как будто бомба взорвалась и от этого взрыва всё тело сдетонировало. Я, по-моему, башкой об трубу звезданулся. Как в себя пришел, смотрю, Томилов замер и подобрался весь. Тут мне показалось, что он прямо на меня смотрит. Прямо в глаза…- в глазах Емели отразился испытанный им ужас, - у меня вся жизнь перед глазами пролетела. Чё щас будет думаю. Мне даже убежать было некуда. Я как в ловушке оказался. Смотрю Томилов вскочил и к двери подбегает, распахнул её видимо. Она его спрашивает ” ты чего мол?” А он отвечает “Да так, показалось”.

Ну, в общем, пронесло меня опять, а чехотка после этого внутреннего взрыва кстати закончилась. Они еще повозились немного, всё так же вяло и я ещё три раза щёлкнул.

- Там хоть кончил кто-нибудь? - веселясь, спрашивает Медный.

- О бабе даже речи нету. Без вариантов, она если даже сымитировать попыталась бы Томилов первым бы не поверил. А сам он изобразил что-то, эмоций не больше, чем поссать сходил…

Все дружно смеются.

- Да-а, - задумчиво тянет Медный, - а если бы он тебя спалил? Ты прикинь ситуацию, он тебя даже вытащить не смог бы.

- А ведь он сдуру и вентилятор мог включить, - Кир растерянно трёт подбородок.

- Мог бы! - с каким-то нервным нажимом говорит Емеля, - и в Вашем плане этот поворот никак не был учтён. Вентиляцию мог включить он, или кто-нибудь другой.

- Ну слава Богу никто не включил, - виновато улыбается Кир.

- А ты погоди, я ещё не закончил, - эти слова Емели снова заставляют друзей насторожиться. - Томилов с подругой ещё бухну?ли немного и ушли, а им на смену пришёл Ицмайлайф. Ну всё, думаю, самое страшное позади, сейчас он приберётся быстро и уйдёт. Как же, размечтался, он и не думал торопиться. Первым делом приговорил остатки водки, потом развалился на диване и в телик уставился. Там по MTV лучшая десятка как раз началась. Смотрю я, а Ицмайлайф то оказался парень не промах. Достаёт папироску, пакет и давай косяк забивать.

- Ах он крыса! В одного шмалял? Я даже и не знал, что он накуривается, - удивился Медный.

- А ты много чего про него не знаешь. Точнее, ты его не знаешь вообще. Смотрю курит он и через затяг винишком запивает. Вот Вам и тюфяк. Вдруг по телику заиграло, что бы Вы думали?

- Доктор Албан? It’s my love? - догадывается Кир.

- Он самый. И вдруг смотрю, в нашего друга как будто вселился кто-то. Вы бы видели, пацаны, какие кренделя он перед теликом выписывал. Богдан Титомир отдыхает, Майкл Джексон курит. Он как будто всю жизнь в балете “Тодес” танцевал. Смотрю я на него, и мне реально страшно становится. Страшнее чем с Томиловым было. Того то я хоть знаю как облупленного, а этот - реальный оборотень. - Кир, глядя на то как Емеля выпучил глаза, с трудом сдерживает улыбку.

- А потом, когда я подумал, что всё уже кончилось и этот крендель собрался уходить, он мне напоследок устроил смертельный аттракцион. - Емеля выдерживает паузу, - врубил вентилятор, падла. Видимо хотел, чтобы шмаль выветрило. Я ногами только успел в раструб упереться, чтобы не утащило, и фотки во время подхватил, одну так и засосало в вентилятор. Пацаны, вы знаете, что такое буря в пустыне? А я теперь знаю. Я тогда реально почувствовал как это, когда сквозь тебя тонны пыли проходят. Хорошо, что он не долго гонял вентилятор, а то я готов был уже заорать и себя выдать. - Емеля замолкает и наливает себе в стакан Юппи.

- Ну сейчас то хоть всё? Больше ничего с тобой не случилось? - спрашивает Медный.

- А Вам этого мало? Всё наконец то закончилось, потом уже Вы пришли.

- Да, братишка, столько приключений за одну ночь.. Главное, что не спалился и дело сделал! - говорит Кир, потрепав Емелю за плечо. - Теперь отдыхай, следующий ход будет за нами. Надо теперь подумать как получше обрадовать нашего друга…

Глава 3. КАПИТАН, УЛЫБНИТЕСЬ…

21 апреля 1994 г.

“Семёрка” тормозит во дворе серого панельного дома. Томилов, насвистывая что то под нос, закрывает машину на ключ, и взлетает на высокое крыльцо. Время уже одиннадцать вечера и он сегодня припозднился. У Пашки Корчагина сегодня день рождения, и душевная пьянка немного затянулась. Он не стал вызывать такси, как все остальные, а поехал за рулём. В последнее время для него стало нормальным явлением ездить в мягко говоря не трезвом виде. “Надо с этим завязывать!” - уже не в первый раз подумает он, протрезвев. Но это будет только утром. А пока, он заходит в подъезд и напевает прилипший мотив.

“Угнала тебя угнала,

Ну и что же тут криминальна-ва-а…”

Верка наверное уже спит. Тем лучше, не надо будет слушать её нытьё о том что он опять нарезался в слюни. Она в общем уже свыклась с этими поздними возвращениями нетрезвого муженька.

Уже зайдя в лифт, он скользит взглядом по почтовым ящикам, висящим на стене, напротив кабины. Его внимание вдруг привлекает, торчащий из ящика с номером их квартиры, белый конверт.

“Странно, - думает он, - Верка возвращается в семь и обычно забирает почту. У нас что, почтальоны теперь ночами стали работать?”.

Он выходит из лифта и достаёт из прорези в ящике плотный конверт. Адресная строка “От кого” не заполнена, а вот напротив графы “Кому” печатными буквами, вырезанными скорее всего из газеты, набран следующий текст:

“Томиловой Вере Семёновне, г. Екатеринбург, ул. Фрезеровщиков, д.12 кв.26”

- Это что ещё за конспирация такая - бурчит Томилов и, не долго думая, ловкими движениями пальцев вскрывает конверт. Нормы этики, не одобряющие чтение чужих писем, забыты им за долгое время службы, где он без зазрения совести вскрывал, читал и уничтожал их сотнями. Возможность найти интересную переписку, чтобы потом влезть в душу какого-нибудь солдатика намного важнее того, получит он, или его адресат весточку.

Но в этот раз он старается вскрыть конверт аккуратно в месте склейки, чтобы потом была возможность запечатать его назад. Из конверта он достаёт толстую квадратную фотографию сделанную “Поллароидом”.

- Ах ты сука! - злобно шипит он и, оглянувшись, тут же пихает фотографию в карман кожаной куртки. Кроме фотографии в конверте находится ещё клочок бумаги с наклеенными на него газетными буквами, которые образовывают следующую фразу:

“Не хотим Вас шокировать, поэтому прислали самое безобидное из того, что имеем”.