Драко действительно немного рассердился, когда услышал об этом рассказе, но в ответ на все диатрибы отца только дернул плечом и ответил: «Не вижу, почему бы одному благородному дону не помочь другому в беде.» С точки зрения родовой чести, его поступок был безупречен: помощь раненому, кем бы он ни был, всегда считалась проявлением благородства. Но Люциусу не удалось обдумать, как объяснить чересчур благородному потомку недопустимость его поведения, потому что в следующую минуту он услышал о том, что ему не стоит так реагировать на своих будущих гостей. Люциус в ярости схватился за палочку, готовый оглушить собственного сына каким-нибудь серьезным проклятием, но Драко, как всегда, играл на обострение: он просто зачитал список. От фамилии «Грейнджер» Люциус предсказуемо промахнулся. От фамилии «Уизли» ему захотелось провалиться сквозь землю. От фамилии «Лонгботтом» он даже попытался аппарировать, забыв о том, что он в Хогвартсе.

Дальнейший скандал с трудом смогли блокировать даже усовершенствованные чары неслышимости. Драко расколотил всю мебель в своей слизеринской спальне, прыгая по ней и утверждая, что не будет драться со своим отцом. Намерение обездвижить чертенка и посадить его на денек в подземелье вопреки истерике жены, чтобы подумал над своим поведением, оказалось не так-то легко реализовать – чертенок был слишком вертким. И слишком самоуверенным даже для наследника Малфоев, если он думал, что палочка ему поможет! Но Драко воспользовался палочкой в лучших семейных традициях и сорвал чары неслышимости. Люциус с неудовольствием начал возвращать мебель в первоначальное состояние – не выносить же скандал в благородном семействе на суд всей слизеринской общественности.

- Ни один из этого сброда в наш дом не войдет, - прошипел он Драко с милой улыбкой, в последний раз окидывая гостиную Слизерина фальшивым ностальгическим взглядом.

- Я либо вернусь домой с ними, либо не вернусь вообще! – черт же дернул брать жену именно из Блэков! Достаточно было посмотреть на ее чокнутого кузена, по которому Азкабан до сих пор скучает. – Дядя Сириус войдет в положение, как думаешь?

Люциус попытался аппарировать снова.

Следующие две недели были кошмаром. Нарцисса в первый раз всерьез на Люциуса обиделась, и он еще раз вспомнил ее девичью фамилию, будь она неладна. Из дома на площади Гриммо доходили очень неприятные слухи. «Дядя Сириус», чтоб его дементоры сожрали, «вошел в положение». Люциус никогда бы не поверил, что он будет сам просить жену встретиться со своим нелюбимым родственником. Но сына надо было возвращать домой, пока он не перебратался со всем Орденом Феникса.

Еще неделю разноцветная компания Драко жила в саду поместья Малфоев, опустошая плодовые деревья и каждый вечер разводя на полу беседки обычный маггловский костер. Вокруг костра сидели несколько безбашенных слизеринцев, толпа веселых гриффиндорцев, несколько ребят с Равенкло, двое, чур меня, хаффлпаффцев и большая черная собака. Компания гуляла на непонятно откуда взявшиеся галлеоны и пела недетские песни. Если бы это не попахивало шизофренией¸ Люциус бы подумал, что песням их научила собака. По крайней мере, иногда она очень музыкально подвывала. В дом наследник соглашался вступать только на условиях безоговорочной капитуляции.

За ту неделю, которую семнадцать разгильдяев и собака, вовсе не тяготясь бездомностью, провели в беседке, Люциус узнал важную тактическую истину: если тебя взяли в клещи двое Блэков, лучше сразу сдаваться, чтоб не мучиться. Ко времени вступления наследника под фамильные своды Люциус спал с лица, а у Нарциссы появилось в глазах необычное для нее пламя, которое показывало, что если сестер Блэк довести, то одна другой стоит. Наследник был немного чумаз, но держался по-королевски.

Собаку в дом все-таки не потащили, но прогнать ее из сада не удалось. Она иногда исчезала, возвращаясь, как ни странно, чище, ухоженнее и проказливее. Люциус почувствовал, что сходит с ума, потому что однажды после обеда ему приснилась собака, входящая в косметический салон и вытряхивающая из шкуры галлеоны. Когда он, проснувшись, встряхнул головой и выглянул в окно, собака сидела под окном над развернутой на земле «Прорицательской» и зевала, прикрывая рот лапой.

Люциус приказал Добби поставить на собаку магический капкан. На следующее утро он попал в него сам, выходя из спальни. Люциус прибил Добби и поставил капкан собственноручно, окружив дом магической защитой, и снова сам в него попал. В тот же вечер многие гости Малфой-мэнор могли оценить из окон библиотеки прекрасный вид: самый богатый и зловещий колдун Англии патрулировал с палочкой наизготовку кусты, намереваясь вступить с загадочной дворнягой в волшебную дуэль.

Когда Драко зашел в библиотеку, он проявил себя с лучшей Блэковской стороны и разогнал зрителей к чертовой матери, а некоторым даже дал по веселой рыжей морде. Люциус такими успехами похвастаться не смог: собака оказалась неизвестным анимагом, который в темноте подбил Люциусу глаз и закинул его палочку на крышу.

Когда Люциус нашел свою палочку и сводил с глаза синяк, смотря в зеркало, ему вновь пришла в голову страшная мысль о том, что скажет Темный Лорд, если вернется. И вслед за этим ему представилось, как черная собака подбивает глаз лорду Вольдеморту, а семнадцать сорванцов, в которых колдовской крови всего на полдюжины чистокровных магов, лупят Великого и Ужасного ранцами и заставляют его признать, что он треска. Люциус поморщился от неловкого движения собственной палочки и вдруг захохотал. Безумие Блэков, судя по всему, передавалось и воздушно-капельным путем.

- Драко! Драко, ты спишь?

- О нет, любимая!

- Малфой, прекрати! Ай!

- И пока сэр Малфой очаровывал прекрасную гостью, она наступила на Невилля.

- Лонгботтом, жаба твоя цела?

- Квакни ему, Невилль, порадуй его душеньку зеленую.

- Кто это там? Цирк не приглашали!

- Гермиона, теперь ты на меня наступила!

- Ой, Рон, прости! Люмос!

- Экспеллиармус!

- Лорд своё, а Поттер своё, как говорят в Кривом переулке.

- Где моя палочка?

- Возьми мою.

- Акцио палочка!

- Ай! Кто здесь?

- Пятнадцать, скоро все соберутся.

- Кто-нибудь мне объяснит, почему мы сидим в темноте?

- В темном-темном доме, в темной-темной комнате сидит темный-темный маг с белыми-белыми волосами…

- Эй, вы, у стены, щас как залеплю!

- Ребят, а идемте в беседку.

- Ну его, там дождь.

- И хрен бы с ним. Малфой все равно поэтому не дает свет зажигать. Сейчас костер на полу разложит.

- Мистер Бут, вы договоритесь.

- Мягколап воет…

- Ладно, постучите кто-нибудь этим соням.

- Сэр Поттер, у вас есть спички?

========== Никогда не разговаривайте с незнакомыми Блэками ==========

Люциус Малфой любил антиквариат. Особенно тот, которым спекулировал выжига Борджин – к этому антиквариату надо было еще подобрать ключик. Несколько раз Люциус бывал рад как мальчишка, когда оказывалось, что за такую на самом-то деле уникальную вещь Борджин запросил такую низкую цену. Со старым потрепанным дневником тоже пришлось повозиться, и именно когда Люциус почти его понял, дневник со стола исчез. Люциус перевернул кабинет вверх дном и отлупил Добби. Дневника не было. Люциус отлупил Добби еще раз. Досада не прошла.

Дневник был притягателен как косичка Парвати Патил, за которую просто нельзя было не дернуть. Драко перелистал дневник, но ничего, кроме надписи «Напиши в меня» на первой странице, так и не нашел. «Паркинсон дура», - написал галантный Драко. «Какая?» - осведомился дневник. «Клиническая», - ответил Драко. «Это наследственное», - согласился дневник, начиная коварно втираться в доверие.

Но с Драко дневник пролетел как Трелони по лестнице на волшебных роликах, которые на день рождения Драко ей незаметно подарили вместо тапочек его друзья. Риддл от усердия чуть не завязался внутри дневника морским узлом, но воля этого Малфоя была ему не по зубам. Уговорить его открыть Тайную Комнату удалось, нажав на странный для Малфоев авантюризм. Удалось и обманом выпустить василиска на первую охоту, почти результативную, но последнюю.