Ельцину это показалось выгодной сделкой. Деньги, как он считал, достанутся даром. Почетный консул? Да, конечно, хоть самый, самый почетный. Надо только оформить все соответствующие бумаги.

Федоров, Матюхин и Басин прибыли в Люксембург именно с этой миссией.

Тридцать пять миллиардов долларов были бы хорошим началом для обретения независимости России от Советского Союза, а для Мальтийского ордена – возможностью наконец восстановить официальные отношения со страной, которые были прерваны в начале XIX века. После смерти императора Павла I, магистра и протектора рыцарского религиозного ордена Римско-католической церкви, Российская империя разорвала все отношения с мальтийцами и, конечно, не восстанавливала их во времена СССР.

– Я ж говорил, что это чистой воды авантюра. – Матюхин подошел к старой крепости и потрогал камни, которые нагрелись на жаре. – Мы выглядим идиотами. Открываем счета в Люксембурге, ждем какие-то деньги.

– Идиотами – мягко сказано, – ухмыльнулся Федоров и поправил очки. – Скажи кому, как выглядит наша так называемая командировка, – высмеют. Ежедневный променад.

Басин шел молча, но про себя думал, что ситуация и впрямь дурацкая. Он – почетный строитель-железнодорожник, Герой Социалистического Труда, что считалось высшей степенью отличия в СССР, ждал манны небесной от рыцарского ордена. Это с трудом укладывалось в голове.

В Люксембург их привез американский посредник – долговязый Леонард Боекельман. Каждый день говорил: «Завтра будет все окей, деньги будут завтра». И они ждали. Русская троица ежилась от его обещаний, злилась. Боекельман уже познакомил их с бесчисленным количеством банкиров и глав компаний разных стран и всегда представлял одинаково: «Мои могущественные и выдающиеся друзья из новой России: мистер Федоров, мистер Матюхин и мистер Басин». Все с большим удовольствием с ними знакомились, жали руки и улыбались. Это ж редкая удача – посидеть за одним столом с министром финансов и главой Центрального банка одновременно. Тем более необычно так запросто побыть рядом с высокопоставленными представителями коммунистической, закрытой страны.

Матюхин многого не знал, но был уверен, что миллиарды долларов на голову не падают. Он не разбирался в рыцарских орденах, но хорошо понимал, что дать многомиллиардный кредит стране за статус консула – абсурд. Но приказ есть приказ, раз глава Верховного Совета сказал ехать, хочешь не хочешь – поездишь. Ефим Басин специально для получения кредита открыл фирму Speedrach[6].

– Уж надоел этот калейдоскоп улыбающихся физиономий, – ворчал Матюхин. – Поехали домой, в Москву.

Федоров и Басин его поддержали.

Боекельман с пониманием выслушал своих «могущественных и выдающихся друзей из новой России», которые спустя десять дней пребывания в Люксембурге решили возвращаться в Москву с пустыми руками. «Не торопитесь, поедем к Роберто Кополла в Рим лично. Все уладим», – заверил он.

В Москву дали телеграмму, что денег нет, американец предлагает ехать в Рим. Из администрации Ельцина пришел ответ: «Поезжайте в Рим».

И они отправились из Люксембурга в Рим.

В Мальтийском ордене

Когда за ними закрылась дверь, звук галдящей улицы как будто исчез. Хлоп – и обволакивающая тишина. Матюхин, Федоров и Басин поднялись наверх по широкой белой лестнице. В комнате было сумрачно и прохладно, несмотря на жару. Свет, проникавший сквозь прикрытые ставни, подчеркивал причудливый рисунок мраморного пола. Простая, добротная, но при этом изящная мебель.

Российских чиновников встретил пожилой человек с любезным лицом. Просто, но современно одет. Представитель Мальтийского ордена Джордж Галлон поприветствовал их и предложил сесть за длинный стол.

Они расположились не очень удачно, уголком: получилось, что мальтиец сидит во главе стола, а трое россиян – вместе с длинной стороны, близко друг к другу. Где-то за спиной маячили двое мальтийцев. Повисла неловкая пауза.

– Рыцари теперь не носят доспехов? – Это Федоров решил разрядить напряжение неуклюжим вопросом.

Галлон вежливо улыбнулся: стало понятно, что шутка была не самой блистательной. Но цели она достигла. Разговор пошел.

Галлон говорил тихо, не торопясь. Он заверил, что обещанный кредит выдадут. Просто нужно намного больше времени, чем предполагалось, для «аккумуляции капиталов из-за ближневосточных событий».

«Во выразился: аккумуляция капиталов», – подумал про себя Матюхин во время очередной многозначительной паузы, которую подвесил Галлон.

– Я вас свяжу по телефону с монсеньором Робертом Копполой, и вы проведете с ним официальные переговоры, – сообщил Галлон.

«Этому не будет конца», – устало подумал Матюхин. Две недели безрезультатных разговоров и переговоров порядком утомили.

Галлон включил громкую связь. Голос на том конце трубки был еще тише, а речь еще медленнее, чем у Галлона.

Разговор был коротким. Коппола – как его представили, Его Превосходительство монсеньор – сказал, что капиталы предоставят в начале следующей недели. А также Его Превосходительство монсеньор выразил глубокое уважение и высочайшее почтение официальной делегации Российской республики.

Галлон положил трубку в полной тишине. Несколько минут сидели молча с серьезными лицами. Федоров заерзал на стуле. Галлон отреагировал на затянувшуюся паузу.

– Сейчас мой помощник принесет письмо, я подпишу наши обязательства по кредиту.

«Хоть что-то. Денег не привезем, но привезем письмо», – подумал Матюхин.

Через десять минут помощник принес письмо с заверениями о «предоставлении капиталов». Галлон надел очки, пробежал письмо глазами и поставил подпись с длинным горизонтальным прочерком около печати[7].

За дверью мальтийского дома было солнечно. Просители стали щуриться и улыбаться. Миссия окончена.

Эпоха афер

До отлета в Москву оставалось еще полчаса. Федоров, Басин и Матюхин в римском аэропорту Фьюмичино молча пили кофе на дорожку. Разговаривать не хотелось. Длинная и глупая поездка, что ее обсуждать?

Матюхин первым нарушил тишину.

– Есть такой анекдот давнишний. Нас напоминает.

– Давай, – оживился Федоров.

Матюхин разулыбался и принялся рассказывать.

– На ипподроме на скачках к болельщикам подбегает крохотная собачка и просит: «Поставьте на меня. Поставьте на меня». А они ее отгоняют: «Зачем на тебя ставить, у тебя ведь ноги короткие?» – «Ну, поставьте на меня», – умоляет собачка. В итоге уговорила. Мужики не верили, но чем черт не шутит. Поставили на нее. Скакуны первый круг пробежали, второй, а собачка только метров двести проковыляла. Гонка закончилась, болельщики злились: «Мы же говорили, что ты не сможешь, зачем обещала?» А собачка сникла, всхлипнула и ответила: «Не получилось».

Матюхин замолчал. Только через пару минут Федоров вдруг захохотал.

– Не получилось, говоришь, ноги короткие.

Он уже не мог унять смех. Басин оглядел серьезного Матюхина и хохочущего Федорова, которому пришлось снять очки из-за попавших на них слез, и тоже засмеялся.

– Ага, не получилось.

Матюхин последовал их примеру.

Официант, убиравший кофейные чашки, с удивлением смотрел на троих хохочущих русских, которые смех перемежали только одной фразой: «Не получилось».

Новая Россия, как выражался американский посредник, стала магнитом для всякого рода авантюристов. В страну приезжали многие и сулили миллиарды и миллионы долларов. Взамен они просили рубли, посты, активы. Российские власти, не имея опыта такого взаимодействия, всерьез рассматривали разные предложения. Тем более что времена были трудные и денег у государства катастрофически не хватало. Матюхин, Федоров и Басин, кроме письма с обещаниями капиталов, из Рима ничего не привезли. Федоров сам пошел докладывать Ельцину, что «не получилось». Но мальтийцы, обещавшие быстрые и дешевые деньги, – не самый странный пример того, какими путями российские власти пытались достать средства. Просить средства за рубежом считалось нормальным[8].