Зина остановилась.

Присев за камнем, достала свечу. Еще раз напряженно вгляделась в смутные очертания леса, оставшегося позади.

Началось самое опасное.

Если Липатов следит за ней, то на свет зажженной свечи он сможет незаметно подойти вплотную. И тогда нельзя уже будет оправдываться и некуда будет отступать.

Но что оставалось делать?

Она должна, она непременно должна узнать: что такое Липатов? Кто он? Зачем он появился в глухом, таежном провале?

Ответ на эти вопросы он спрятал где-то здесь.

Слабенький огонек еле осветил мрачные скалы, столпившиеся вокруг. За пределами освещенного круга ночная темнота сомкнулась, сгустилась и стала совершенно черная, как льющаяся тушь.

Зина быстро нашла на земле отпечаток каблуков. Следы подвели ее к самой воде. В одном месте они выделялись особенно отчетливо; здесь Липатов поднял и понес в руках что-то тяжелое А вот и небольшая, вытоптанная у самого подножья отвесной скалы, площадка. Груда камней со свежими следами сорванной плесени и клочьями зеленого мха.

– Здесь!

Под камнями показалось углубление. Зина приблизила свечку и разглядела квадратный ящик, пакет в резиновой обертке и какой-то длинный, похожий на полено, предмет.

Ящичек, выкрашенный защитной темно-зеленой краской, лежал сверху. Зина вытащила его первым.

Он был с толстую книжку небольшого формата. На крышке – несколько ручек и такой же, как на индикаторе, глазок. Сбоку виднелось колечко. Зина зацепила его пальцем, из ящика следом за колечком потянулся длинный суставчатый стерженек, на конце его развернулись метелочкой шесть упругих проволочных усиков. Антенна! Все стало ясным. Это была портативная радиостанция.

И уже нетрудно было догадаться, что передатчик станции автоматически подавал сигналы, которые затем воспринимались индикатором и помогали найти парашют.

Но эта складная антенна говорила о том, что передатчик служит и для связи. Зина тщательно осмотрела его, ища марку или хотя бы надпись, по которой можно судить, где эта рация сделана. Не найдя ничего, она оставила рацию и достала пакет.

В пакете лeжала толстая пачка советских сторублевок и сложенный вчетверо лист плотной бумаги. Почему-то волнуясь, Зина быстро развернула его.

Это оказалась карта.

Вернее не карта, а фотокопия с карандашного наброска: участок таежного массива, прорезанный черточками рек и елочками горных хребтов. Надписи читались, хотя и с трудом. Зина пригляделась...

И узнала почерк отца.

На ее ладонях лежала копия карты, той самой карты, которая таинственно исчезла из кабинета дяди Димы.

С того времени прошел почти год. Зина не ахнула от удивления, не вскрикнула от радости. Она только на секунду задержала дыхание, затем быстро оглянулась через плечо на темную стену окружающей ее ночи.

С опушки явственно донесся шелест кустов. Она дунула на свечу и сразу перестала что-либо видеть в нахлынувшем мраке. Вслушалась напряженно и тщательно. Только шум потока заполнял ночную тишину. Тогда она снова зажгла свечу и снова склонилась над картой.

Да, это была рука ее отца. Зина вглядывалась в знакомый почерк, а на душе ее не было радости.

Она искала ответа, и она его нашла.

Липатов – шпион.

Если раньше у нее еще были какие-то робкие сомнения, сейчас они исчезли, сметенные неумолимыми доказательствами. Ответ оказался безжалостен и горек, как полынь.

Внизу карты прямоугольником был обозначен поселок. Зина поднесла карту ближе к свече и убедилась, что надпись "Таежный" подчеркнута чем-то, вероятно, ногтем. Будь это обычная карта, ноготь не оставил бы следа, но на мягком глянце фотобумаги осталась слабая, но все же заметная черта.

Конечно, не поселок занимал мысли человека, отметившего его, может быть, совершенно машинально. Не поселок, а рудник, находившийся там.

Это был ответ на вопрос "зачем?" Что еще могло интересовать здесь, в тайге, шпиона Липатова, как не правительственный рудник особого значения? В полете чужой самолет потерял ориентировку, и Липатов спрыгнул слишком рано. Это не могло особенно помешать ему – по реке он добрался бы до рудника за пару суток.

Но он попал не на реку, а в провал...

Что он должен сделать на руднике? Украсть что-нибудь? Кого-нибудь убить?

Взорвать?

Что?..

Зина отложила в сторону карту и достала из-под скалы последний предмет.

Это оказалось простое сосновое полено.

На самом деле, это было полено. Круглое, не очень толстое – около метра длиной. Светло-коричневая кора его шелушилась крупными чешуйками. На ровно отпиленных торцах отчетливо виднелись годовые слои.

Зина прикинула полено на руках.

Слишком много перетаскала она здесь за долгую зиму таких вот поленьев, чтобы не почувствовать сразу подозрительного несоответствия между весом полена и его величиной. Достав из-за пояса нож, постучала обушком по дереву. Внутри под тонким слоем дерева заключалось что-то другое.

Для чего нужна такая маскировка? Не прикрывает ли эта невинная оболочка какое-нибудь смертоносное содержание? Здесь, в тайге; это полено можно бросить где угодно, оно не приалечет ничьего внимания; его можно спустить в шахту рудника вместе с крепежным лесом...

Зина достаточно читала о разных снарядах, бомбах замедленного действия с часовым механизмом – адских машинах. И хотя в романах они взрывались сравнительно редко -за несколько секунд до взрыва кто-то успевал остановить часовую стрелку, – на воображение читателя действовали безотказно.

Осторожнее, чем сделала бы это раньше, Зина опустила полено на песок. Склонилась над ним, почти уверенная, что услышит тиканье часового механизма... и уловила за спиной звуки шагов.

Шаги были настолько тихие, что год назад Зина не заметила бы ничего. Но здесь ее слух стал по-звериному чуток. Она ясно различала скрип песка под подошвами сапог.

Шаги приблизились, затихли.

До Зины донеслось сдержанное дыхание. Липатов стоял за ее спиной.

Она замерла, понимая, что остались секунды, чтобы принять какое-то решение... Рывком схватила радиостанцию, со всего размаха, наотмашь, ударила о скалу.

И ночь обрушилась на нее...

Липатов стоял на коленях и разглядывал помятый ящичек радиостанции. При слабом свете горящей свечи лицо его казалось особенно худым и угрюмым. Зина сидела на песке, опираясь спиной о камень.

Сильно ныло где-то возле уха. Хотелось потрогать больное место. Но обе руки почему-то завернуты за спину. Зина шевельнулась, что-то остро сдавило запястья, звякнуло... как две чайные ложечки.

Так вот, оказывается, для чего предназначались те стальные никелированные пластинки. Простые наручники!

Как она не сообразила этого сразу?..

Услышав шорох, Липатов повернулся.

– Можете быть довольны, – проговорил он холодно, но без злости, передатчик вы все же успели разбить. Он не работает.

Липатов поднялся с колен, отбросил рацию и сел на камень напротив.

– Ну что ж, – сказал он угрюмо и вместе с тем как-то задумчиво. – Карты открыты. Нам незачем больше притворяться, играть, улыбаться через силу.

Зина смотрела на него с чувством брезгливости, как на человека, уличенного в каком-то тайном пороке. Он опустил глаза и продолжал: – Мне пришлось ударить вас и связать руки. Согласен, это плохой поступок по отношению к женщине, тем более, если эта женщина спасла тебе жизнь. Но у меня не было выхода. Я освобожу вас, если вы дадите мне обещание...

– Вы негодяй, – перебила Зина.

На лице Липатова резче выступили скулы.

– Не торопитесь с оскорблениями, – сказал он глухо. – У вас еще будет время это сделать. Да и оценка поступков человека часто зависит от точки зрения.

– Вот я и оценила со своей точки зрения, – прежним тоном продолжала Зина. – Вы шпион и диверсант. Какие обещания вы можете требовать от меня?