Впрочем, большой любви с ее стороны не было и на этот раз. Дальше легкой влюбленности дело не заходило. Но Владимир настаивал, и Наталья, спустя некоторое время, согласилась стать его женой. Получив, наконец, официальный развод, она обвенчалась в 1905 году с В. Вульфертом, и они уехали в Гатчину, пригород Санкт-Петербурга, где дислоцировался в то время полк Синих кирасир.

Это была особая среда, незнакомая раньше Наталье. Большинство офицерских жен не имели систематического образования, и именно поэтому с презрением относились к любым ее попыткам вовлечь их в «умные» разговоры. Их мир и интересы составляли лишь дела семейные. Эти дамы с увлечением часами говорили о лошадях, на которых ездили их мужья, о детях, слугах, собаках. Оживлялись они и тогда, когда появлялся повод посплетничать о друзьях и недругах. Именно все это и составляло их мир. Остальное было неинтересно, скучно, вызывало раздражение.

Очень быстро после переезда вместе с дочерью Татой в Гатчину молодая женщина поняла, что ее новый муж вовсе не так богат, как это ей показалось сначала. Поселились они в очень скромном деревянном доме на Багговутовской улице. Обстановка тоже была очень и очень скромной.

Надо отдать должное Наталье Сергеевне – она оказалась хорошей хозяйкой и довольно быстро сумела превратить неухоженное жилище Синего кирасира в уютное семейное гнездышко, в котором не стыдно принять гостей. Но обстановка, красивые наряды, приемы – все это требовало средств, и немалых. А против лишних, по его мнению, трат муж стал возражать. Наталья Сергеевна недоумевала: почему, неужели лучше жить затворниками? Ответ Владимира ее поразил: оказывается, ему приходилось тратить целое состояние на обмундирование и экипировку. Синие кирасиры должны были иметь парадную форму, одежду для выхода в общество и для обихода. Да еще все это заказывать было принято у самых дорогих портных. Словно оправдываясь перед красавицей-женой, поручик сказал:

– Этот порядок был заведен не мной, не мне его и менять.

Казенного содержания полковые офицеры часто просто не видели. Деньги уходили на различные взносы, подарки, прием гостей. Нужно купить для офицерского собрания люстры, картины, часы – извольте заплатить пятьсот рублей. А полковой храм, библиотека? В обязательном порядке требовалось приобрести и двухтомную, с роскошными иллюстрациями, историю полка. Не отставать же от сослуживцев! К тому же, офицеру полагалось иметь по штату две лошади, и их тоже надо было покупать на собственные деньги. А еще – седла, сбрую, попоны, вальтрапы – суконные подкладки под лошадиное седло.

И все же проза жизни иногда уступала место праздникам. Ведь офицеры и их жены были, как правило, люди молодые. Поэтому, как только появлялась такая возможность, они устраивали вечеринки.

Но на Наталию Сергеевну Вульферт то и дело бросали косые взгляды. Умна, хороша собой, к тому же… разведена. А это, надо сказать, был в то время вопрос очень непростой. Поэтому молодой женщине частенько «перемывали косточки». Как же иначе? Ведь она ушла от преуспевающего мужа вместе с четырехлетней дочерью, и связала судьбу с другим мужчиной – полковым офицером. Да она авантюристка, весьма опасная особа!

В то время в «свете» для большинства из тех, кто был разведен, двери салонов, гостиных были закрыты. Этих людей не желали нигде принимать. Нечто подобное бытовало и в полку Синих кирасир. Не потому, что сами офицеры так уж предвзято относились к людям, расторгнувшим брак. Тут причина была несколько иного порядка. Вдовствующая императрица Мария Федоровна, патронировавшая полк, к подобным вопросам относилась очень строго. По крайней мере, на официальные мероприятия женщин, чья биография была запятнана разводом, не приглашали. Их нынешние мужья, отправляясь на какой-нибудь праздник, торжество, которое собиралась отметить своим присутствием императрица, вынуждены были оставлять жен дома, в одиночестве. Именно такая участь и была, казалось, уготована Наталье Сергеевне Вульферт.

Но ее неожиданно поддержал, насколько это было возможно в сложившихся обстоятельствах, сам командир полка Синих кирасир генерал-майор Евгений Иванович Бернов[62]. Владимир предупредил жену, что их командир – постоянная мишень для насмешек. Каких только обидных прозвищ у него не было! «Морж», «Тетя Вотя», «Бревнов» и, наконец, «Хэпэ-э»… Последнее генерал получил из-за своей привычки после каждой сказанной фразы с важностью прибавлять нелепую присказку: «хэпэ-э». На учениях он выкрикивал: «Здорово, молодцы лейб-эскадрона! Хэпэ-э…», а на полковом банкете мог сказать: «Пью за здоровье обожаемого шефа, хэпэ-э».

Да и внешность его была какой-то странной, если не сказать откровенно – карикатурной. Небольшого роста, круглый наподобие шара, с густыми русыми усами, совсем как у моржа, он имел по обыкновению очень важный и строгий вид. Однако в его маленьких и слегка навыкате глазах, которыми генерал внимательно рассматривал собеседника сквозь стекла пенсне, сквозило добродушие. Бернов был до того тучен, что не мог долго ездить верхом. Поэтому, когда полк уходил в Красносельские лагеря, генерал частенько пересаживался с коня в комфортабельную коляску, подготовленную для такого случая.

Ни один гвардейский полк не имел подобного командира, Бернов явно был исключением из правил. Кое у кого мог возникнуть вполне, казалось бы, правомочный вопрос: как такой человек командует прославленным полком? Но в том-то и дело, что при назначении Бернова на должность командира полка решающую роль сыграло благосклонное отношение к нему императора Николая II и шефа полка – вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Евгений Иванович Бернов отличился в юго-восточных губерниях России, где был начальником военных сообщений в 1890-х годах. Он блестяще провел кампанию по борьбе с чумой. За это получил орден святой Анны и письменную благодарность императора.

Став командиром полка Синих кирасир, генерал-майор Е. И. Бернов вывел его в число лучших в Русской императорской армии. Все смотры гвардейцы сдавали на «отлично». Умница-командир, такой неказистый с виду, сумел окружить себя толковыми помощниками. А ведь это тоже талант, и немалый.

…Вскоре после прибытия в полк поручика Вульферта с молодой женой, генерал Бернов пригласил их к себе в кабинет, где находилось еще несколько офицеров. Прекрасно зная о том, как строго относится к разведенным дамам вдовствующая императрица, он все же проявил такт и способности дипломата. Представляя новую полковую даму подчиненным, он попросил их окружить ее вниманием, упирая на то, что она, дескать, москвичка и никого, кроме мужа, здесь не знает.

Евгений Иванович, подойдя к молодой женщине, поклонился ей, поцеловал руку и сказал:

– Весьма польщен знакомством с Вами, милостивая государыня Наталия Сергеевна.

Хороший пример подан самим командиром полка. Чего же желать еще? Негласное правило о «разведенке», которая непременно должна стать парией, оказывается, тоже может иметь исключение.

Что ж, это еще раз подтверждает мнение, что правила устанавливаются не для всех. Есть люди, чья жизнь не вписывается ни в какие рамки. Потому что они следуют своей судьбе, а не воле других, пусть даже монархов и их приближенных. Так произошло и с Наталией. Вскоре она оказалась на пороге своей любви, которую пронесла через всю жизнь.

Каждый молодой офицер, поступавший на службу в «Лейб-Гвардии Кирасирский полк Ея Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны», обязан был приобрести книгу, повествующую об истории славного воинского подразделения. Это было роскошное издание в двух томах с прекрасными иллюстрациями художника Н. С. Самокиша[63], фотографиями, картами и планами тех сражений, в которых принимал участие личный состав.

Полк этот был одним из старейших в русской армии – сформирован еще в 1704 году по указу Петра Великого. Бился со шведами – и под Полтавой, и при Лесной. Когда по инициативе фельдмаршала Христофора Антоновича Миниха[64] в России появилась тяжелая кавалерия, полк переименовали в «Лейб-Кирасирский». Во времена императрицы Елизаветы Петровны[65] он участвовал в Семилетней войне, и после взятия Берлина получил замечательную награду – несколько серебряных труб, украшенных драгоценными камнями. Сражался полк и при Екатерине Великой. За воинскую доблесть, проявленную во время Отечественной войны 1812 года и в Бородинском сражении, воины получили в награду двадцать две серебряные Георгиевские трубы. С тех пор инструменты полкового оркестра всегда были обвиты Георгиевскими лентами. За многочисленные боевые заслуги в середине XIX века полк получил права гвардии.