– В Петропавловку?.. В Питер?..

– Ой, простите. В отдел по розыску пропавших, конечно! – внес ясность сотрудник в окошке. И рявкнул без паузы:

– Петр-р-ров!

Гений чистой красоты отпрянул от неадекватного мента и едва не сшиб пробегавшего мимо мужика в штатском. В правой руке тот сжимал мобильник, в левой была пухлая папка. Он принял удар корпусом и сумел удержать занятыми руками неустойчивую гражданку.

– Ты что, Сёма, совсем офонарел?!

– Извиняюсь, товарищ капитан, вот гражданочка к вам!

– А Павлов где?!

– Так в Утюпкино ж поехал, в интернат для престарелых!

– А стажерка?!

– Так со стажеркой!

– Р-р-разберемся! – нежно рыкнул Петров, но у красивой посетительницы почему-то мурашки поползли по спине. Нет, не позавидовала она Павлову со стажеркой.

– Пр-р-ройдемте! – любезно предложил Петров.

«Чего они рычат-то все?» – мелькнул в голове посетительницы закономерный вопрос: «Специально их тренируют, что ли?»

Выслушав в своем кабинете гражданку Тимохину Элеонору Евгеньевну и задав несколько уточняющих вопросов, капитан вручил ей лист бумаги, ручку и велел писать заявление, с изложением всех обстоятельств. Сам же немедленно схватил трубку телефона.

– Р-р-роддом? Петр-р-рова не р-р-родила? Что значит р-р-рано? Какие ср-р-роки?! Вы мне пр-р-рекр-р-ратите тут! Кто знает лучше – я или вы?! Не пер-р-рвый год замужем!

Едва Петров швырнул трубку, телефон разразился требовательным звоном.

– Да!!!

Эллочке показалось, что даже этим коротеньким словечком, где «р» и не ночевало, капитан умудрился прорычать.

– Петр-р-ров! Да, товарищ полковник! Шахтоуправление?.. Бельцов?.. Как раз этим и занимаюсь! Зашиваемся, товарищ полковник! Так стажера всего два дня как прислали!

В совсем еще недавние школьные годы Элеонора Евгеньевна любила писать сочинения. Погружаясь в творческий процесс, она отрешалась от всего земного. Конечно, сравнивать школьное сочинение с заявлением в полицию не совсем корректно, но отличница Тимохина привыкла к любому заданию подходить ответственно.

Углубившись в подбор наиболее убедительных формулировок, способных растопить лед ментовских сердец, она выпала из реальности. Звуки, несшиеся из трубки, грубо ее в нее возвращали. Если капитан Петров издавал просто рычание, то невидимый товарищ полковник – грозный рык.

Эллочка периодически отвлекалась от сочинения на тему «Пропавший муж» и опасливо вскидывала взгляд, чтобы лишний раз убедиться: она находится не в львином прайде, а в кабинете начальника отдела по розыску пропавших.

– Есть, товарищ полковник! У меня сейчас посетитель, как закончу – сразу зайду! Есть – немедленно!

Медленно и нежно капитан положил трубку на место.

– Начальник? – осмелилась посочувствовать испуганная гражданка Тимохина.

– Новый, – сообщил доверительно потерявший бдительность Петров. – Новая метла, сами знаете…

В этот момент в кабинете появилось еще одно действующее лицо – в форме, при погонах, но в званиях Элла не разбиралась. Мужик молча пожал руку хозяину кабинета и плюхнулся на стул за пустовавшим столом, надо полагать, уехавшего в Утюпкино со стажеркой Павлова.

– Нет, ну ты представляешь?! Ну, надо же вникать! Кого я могу зачислять, если девяносто процентов претендентов тестирование не проходят?! – с надрывом выкрикнул гость. – Где мне взять эти девяносто процентов?!

– У меня посетительница! – предостерег Петров, вновь обретший бдительность.

Пришлый мельком глянул на корпевшую над своей сагой Тимохину.

– Так он мне говорит: «Учитесь работать!» С кем работать?! – продолжал кипятиться незваный гость.

Несмотря на трагизм переживаемой ею жизненной ситуации, Тимохина Элеонора Евгеньевна ощутила смутное беспокойство: с ней явно было что-то не так. За последние полчаса уже второй мужчина не то, что не впал в столбняк при виде нее, он вообще не обратил на нее внимания. Ну ладно Петров, у него жена рожает, а этот?.. Вполне в половозрелом возрасте! Стареет она, вот что! Как же незаметно подкралась старость!..

Ее самобичевание прервал звонок мобильного.

– Извините, – сказала воспитанная Элла. – Да! Любимый! Ты где?! Ты где был?! Я на розыск подала! Ты жив?! Ах, ну да! Какая же я дура! С тобой все в порядке?! Я уже бегу!

Менты переглянулись.

– Представляете, – обратила сияющий небесный взор на полицейских Тимохина Элеонора Евгеньевна, и сердце безымянного половозрелого коллеги Петрова замерло, постояло немного и снова пошло, буквально в соответствии с песней. – Нет, вы представляете? Его похитили! Требовали денег, а денег у него не было!

– А позвонить вам нельзя было? Сообщить? Предупредить?

– Он хотел, но когда похитители поняли, что денег нет, они у него телефон отобрали! В качестве компенсации! Потом вернули, нормальные ребята оказались. Его даже не пытали! А потом совсем отпустили!

Менты еще раз переглянулись и опустили глаза: мелковатый киднеппер пошел!

– Так я пойду?

– Идите-идите!

– Счастливо оставаться!

– И вам того же! Берегите мужа!

– Я берегу!

– Что-то плоховато бережете!

– Да-да, я приму меры! А вам желаю сына здоровенького! Или вы хотите дочку?

– Да мне все равно! У меня уже все есть, – умилился вниманию гражданки Тимохиной капитан.

Оставив свой недописанный роман на столе, гражданка Тимохина выпорхнула из кабинета.

– Блондинка! – сказал коллега Петрова. Нестеров была его фамилия.

– На ее месте могла бы быть и брюнетка, – возразил Петров.

– Хочешь сказать, любовь?

– Именно это и хочу сказать!

– Козел! – подытожил Нестеров.

– Чем меньше женщину мы любим… – процитировал Петров солнце русской поэзии и наше все.

Нестеров был тоже не лыком шит и блеснул опереньем:

– Чем больше женщину мы меньше, тем меньше больше она нам!

– Сам придумал?

– Идеи в воздухе витают! – пожал плечами Нестеров. – Кажется, Жванецкий. Но я с ним абсолютно согласен.

– Нет, тут типично пушкинский вариант!

– Я бы с такой пылинки сдувал!

– Не говори «гоп!» – возразил Петров, старший по возрасту, званию и семейному стажу. – Может, этот ангел его так достал своей любовью, что похищение было единственным способом передохнуть.

– Да ты у нас известный философ! Все-то тебя тянет в философские дебри. Все гораздо проще: там козел, однозначно.

– А ты – не философ? При нашей работе не станешь философом – станешь кем похуже. Слава богу, одним делом меньше. Пойду на ковер.

– Почто?

– Да пролопушили, – с досадой махнул рукой Петров. – Человек пропал полгода назад, теперь в шахтоуправлении зачесались. А у меня тут свежих случаев невпроворот, третьего работника месяц не было, мы с Павловым зашились конкретно!

Он посмотрел на телефонный аппарат, но подумал мгновение и опустил протянутую руку.

– Да еще жена: то скорая, то на сохранении… Поздние роды! А мы запрос по потеряшке вовремя не послали в последний адрес. Оказывается, он где-то не по месту прописки в последнее время пребывал. Знали все, не почесался никто, а шахтоуправление теперь чего-то вдруг активно интересуется результатами. Так что сейчас я пойду получу – по самое не хочу.

– По грехам и муки, – с лицемерным сочувствием вздохнул Нестеров, намекая на профессиональную несостоятельность в отделе петропавловцев и собственную профпригодность, которую просто еще не имело времени оценить новое начальство. Ведь сам он пострадал исключительно в силу неумолимых объективных обстоятельств, о чем его и подмывало напомнить коллеге.

Но Нестеров знал, что в этом помещении сочувствия не дождется, поэтому вспомнил о больном и насущном:

– О, слушай! Клименко анекдот рассказал. Менты из разных отделов разговаривают:

– Как ваш новый начальник?

– Ничего себе, а ваш?

– А наш – наоборот, все себе, все себе!

Капитан Петров сделал вид, что улыбается этой пожиловатой шутке, но тут же вздохнул:

– Поживем – увидим!