Автор иллюстраций – Евгений Полонский.

Городской зять подарил Федотычу на день рождения спиннинг. Роскошную игрушку: одноручный – для ловли с лодки, с инерционной катушкой, удилище с пробковой ручкой, набор блесен разных форм и размеров.

В рыбацком селе Ватажка спиннингом сейчас никого не удивишь, но подарок пришелся по душе Федотычу, и душа требовала его опробовать. Да и жена просит судака – котлет налепить судачьих («судочьих», как говорят волжане) – праздник за праздником в мае. Для судака сейчас самое время, у него в канун нереста – жор.

Федотыч был на реке, когда только начинало сереть: утренний клев на спиннинг хорош в предрассветной мгле, потому как первая кормежка у клыкастого начинается затемно и продолжается до восхода солнца.

У каждого рыбака – свои убеждения и своя правда. Кто-то ловит на большой глубине и сильном течении под мостом; кто-то предпочитает тихие места с замедленным течением, мелководье, на ямах и завалах; кто-то – поближе к берегу, на участках, поросших камышом и осокой, в местах у притопленных деревьев, где плотное песчаное дно (судак не любит намуленного дна и грязной воды). Согласны рыбаки в одном: по реке нужно перемещаться, обловить несколько мест. Если поймал подряд пару мелких рыбешек, крупной рыбы здесь не жди: судак по весне собирается в стаи и охотится на малька, и размер рыб в стае примерно одинаков.

Федотыч сменил несколько мест, поймал пару бершиков и решил попробовать поближе к берегу, у камышей. Бросил якорь, дал лодке отойти метров на десять и начал сбрасывать леску. Почувствовав, что блесна достигла дна, дернул удилищем и подкрутил катушку, выбирая немного леску. Потом снова дал блесне опуститься, снова подтянул – блесна должна двигаться скачками, тогда рыба атакует ее. При очередном подъеме удилища ощутил легкий толчок: поклевка!

Подсеченного судака нельзя вываживать, его надо тащить как можно быстрее. Федотыч, рыбак с младых ногтей, знал, что при малейшем ослаблении лески клыкастый кидается за камни, топляки и коряги, откуда его редко удается вытащить. Знал, да что-то замешкался. Все же начал водить, рыба отчаянно сопротивлялась, упертый рыбак не сдавался.

В результате их борьбы всплыла здоровенная затопленная коряга, зацепившаяся за камыши, и, покачавшись у лодки, медленно поплыла по течению.

Наконец, при очередном рывке Федотыч почувствовал тяжесть. Судак, как правило, идет почти без сопротивления, иногда кажется, что тянешь корягу, и только возле поверхности воды делает несколько сильных рывков. Похоже, судачище был знатный, килограммов на шесть, как минимум.

Узнать этого Федотычу так и не довелось: рядом с показавшейся над водой рыбиной всплыло еще что-то, и азартный мат застрял у мужика в горле. Жизнь проживший на реке, он уже в следующую секунду понял, что это «что-то» – утопленник: приходилось с мужиками их вытаскивать.

Ясно было, что мужик. И видно, недолго плавал – одежда не зимняя. Можно было догадаться, что в спортивном костюме: темное что-то, но не пиджак и не свитер. Понятно было и то, что помогли ему утонуть: в одежде не купаются, да и не сезон еще купаться, а рыбаки на реку потеплее одеваются.

Можно было бы предположить, что молодежь, перепив, поехала на катере освежиться, да перевернулись. Но за последние недели ни по местному радио, ни по телевизору в новостях «с области» о подобных происшествиях не передавали.

Но главное, что сразу же заметил рыбак, вмятина на голове утопленника. Плавал он лицом вниз, не сильно короткие волосы вода раздвигает, кровь уже отмылась. По вмятине можно судить, что хорошенько его приложили, со всей силы.

Долго он потом стоял в глазах у Федотыча, пришлось ему даже в церковь сходить, свечку поставить за упокой души неизвестного убиенного. А в тот момент – спиннинг выпал из ослабевших рук мужика и ушел под воду по самую рукоять, вместе с судаком. А в голове вихрем завертелись мысли.

Вспомнилось, как мытарили их всевозможные представители закона, когда приходилось с мужиками вытаскивать жмуриков из реки, сколько пришлось ездить в город по повесткам на беседы-допросы, сколько писать показаний-объяснительных.

– Вот вы указали, что глубина там была четыре метра, а замер показал три с половиной!

– Вы говорите, что дрейфовал труп в той стороне, как он оказался здесь? Как вы его перемещали?

– Случай свежий, с признаками насильственной смерти, вы абсолютно уверены, что не были знакомы?

И прочее в том же духе. Так там было несколько свидетелей, а здесь он один!

Федотыч вытащил якорь, отбуксировал свою находку на течение. Но незнакомец все никак не хотел уплывать, жался к борту лодки. Мужик подтолкнул веслом, перекрестил вслед:

– Прости, друг! Тебе уже все равно, а мне за тебя жизнь долго отравлять будут!

Жене он предъявил двух пойманных бершиков, буркнул, что утопил спиннинг – судак крупный попался, оплошал. Та, видя, в каком расстройстве пребывает супруг, зудеть не стала, что само по себе уже было достойно удивления.

* * *

Начало сентября в этом году в Шахтерске было удивительным – теплые, золотые стояли денечки. Только вот на душе у Надежды было совсем не солнечно. Скоро год, как они с Юркой живут вместе, с тех пор, как муж, застав в неподобающем виде любимую супругу и своего приятеля, молча собрал пожитки и ушел из дому. И за все это время – никаких подвижек! Как жили в, так сказать, гражданском браке (называя вещи своими именами – сожительствовали), так и продолжали. Разве что Надежда, поспешившая подать на развод, получила законное право приводить Юру, ни от кого не прячась.

У Нади все более крепла мысль, что любимый просто «кантуется» у нее: бесплатная жилплощадь, отличное питание и прочий уход (Надя была хорошей хозяйкой), а также постель или, как сейчас говорят, секс, тоже бесплатный и гарантированно гигиеничный. Несколько ее слабых попыток провентилировать вопрос и прийти к какой-то конкретике, успехом не увенчались: Юрик эти попытки пресек – где шуткой, где поцелуем, а где и окриком.

А она любила так, как никогда не любила мужа. Муж был старше на 12 лет, но прост, как три копейки, и Надя с ним скучала. Замуж пошла потому, что возраст поджимал, она хорошо погуляла, и надо было определяться. Парень попался интересный, очень даже симпатичный, у него на лбу было написано, что порядочный. Хорошо, детей не завели, детей рожают от любимых.

А Юрка, наоборот, моложе нее на десять лет. Ему хорошо за тридцать, ей, стало быть, хорошо за сорок. И разницу эту не скроешь, как ни старайся – она крупной комплекции, дородная, не чета нынешним субтильным доходяжкам. Но они могут и в джинсы влезть, и лосинами обтянуться, и юбкой лишь срамное место едва прикрыть. Она, конечно, и в блондинку красится, и макияжится, но, когда рядом идут, видно, что тетка намного старше, хотя Юрик – тоже амбал хороший, бывший десантник.

Когда она заикнулась о ребенке, о том, что возраст у нее весьма и весьма критический, любимый ухмыльнулся:

– У меня-то – не критический! Я еще не созрел для отцовства! А вздумаешь схимичить – уйду сразу, а то и уеду куда подальше. Будешь алименты издалека получать. Тебе это надо?

Похоже, Бог наказывал ее за бывшего мужа, и мерилось ей той же мерой. Но отказаться от Юрки было выше ее сил! Пока, во всяком случае. Может, не приведи Господь, попадет она в ситуацию, в которой довелось побывать ее мужу, когда он увидел их с Юркой в супружеской постели, так найдет силы! Ей проще – вышвырнет Юрку за дверь, квартира-то ее.

Она не переставала удивляться благородству бывшего мужа и его житейской глупости – никаких претензий на квартиру, на имущество, что вместе наживали: ушел – отрезал, вычеркнул! Жил в съемной квартире. Правда, был у него в маленьком поволжском городке Артюховске наследственный дом – деревяшка, червями источенная. Каждую весну он уезжал туда в отпуск, рыбачить. Мужики – соседи, и из его бригады – ждали его возвращения, как дети новогоднего праздника: всех воблой угощал. Надежде это было без разницы, к рыбе она была равнодушна.