Маме я обо всём рассказывала, но она ни одобряла, ни ругала моё увлечение. Только всё время повторяла, какая я красавица. И что я должна обязательно поступить в университет, раз у меня такие интеллектуальные друзья и сама я умничка. И я выбрала куда – на лингвиста, как Дэниэл.

Я была уверена, что наша романтическая дружба обязательно перерастет в нечто большее. Только первый шаг, намек должна была сделать я, так принято. Однажды я решилась. Но сначала хотела попросить совета у мамы. На кладбище мы пошли вместе с Дэниэлом.

Всё было прекрасно до того самого момента, как я спросила у мамы, не против ли она наших близких с Дэниэлом отношений. И вдруг случилось что–то невероятное! Прямо между могил начала разверзаться, расширяясь, глубокая яма с черным смерчем внутри. Я, как загипнотизированная, стояла на её краю. В голове зазвучал мамин голос: «Девочка моя, не бойся, прошу! Я тебя обещала, это за тобой. Ты должна быть там, они тебя ждут! Просто сделай шаг».

Перепуганный Дэниэл, упав от шока на землю, спиной отползал от противоположного мне края ямы. А я смотрела в её глубину и уже полюбила этот смерч. В некоем трансе я занесла ногу над ямой…

… и повисла в воздухе. Я не полетела вниз, я сначала зависла над пропастью, а потом стала от неё удаляться, всё также болтая ногами, не достающими до земли. Транс и желание прыгнуть в черный смерч сменились крайней степенью изумления, а потом и возмущения.

Я сильно ошибалась, когда решила, что за мной следят только в школе. Меня вели по полной программе. И раз я за три года (а может и больше) ни разу ничего подозрительного не заметила, значит, пасли настоящие спецы. И вот теперь один из этих бравых молодцов держал меня, аки щенка, за шкирку, нимало не беспокоясь, что я по этому поводу думаю. Мои возмущенные повизгивания не производили ровно никакого впечатления. В какой–то момент меня просто перекинули через плечо и неделикатно придерживали под пятой точкой.

Двухметровый амбал с широченными плечами и квадратным лицом бесчувственного робота вынес меня с кладбища к дороге, у которой стояла темная большая машина, (не уверена в марке, говорить не буду) и поставил на землю рядом с ней. Через мгновение сюда таким же способом второй громила притащил Дэниэля.

Если вы думаете, что такие крутыши бывают только в книжках или кино, то спешу вас заверить: в жизни они существуют! и выглядят гораздо более впечатляюще, чем в кино. Мне довелось с подобными столкнуться на каком–то городском празднике. Бравые ребята в спецформе во главе с самым здоровым из них, вроде, полковником, шли навстречу, и когда поравнялись со мной и остановились, чтобы пропустить (узкая была дорожка), мне пришлось буквально задрать голову, дабы увидеть что–то ещё, кроме двух мощных ног и ремня напротив моих глаз. Я как задрала голову, так и зависла с раскрытым ртом. А в голове – Пушкин: «Все равны, как на подбор, с ними дядька Черномор!» Полковнику Черномору, видимо, было не привыкать к такой реакции на него с ребятами, он лишь улыбнулся одними уголками глаз и обошел меня, а за ним – и его ребята, по бордюру клумбы! Огромными берцами по тоненькому бордюру! Надо ли говорить, что в тот праздник встреча с этими настоящими мужчинами была самым большим впечатлением!

Махины, которые вытащили нас с Дэниэлем из эпицентра аномалии, были под стать Черномору. Только не в форме, а по гражданке – в джинсах (неужели бывают такие размеры?) да в скромных пуловерах.

Эти ребята не обмолвились ни словом. Для нас с Дэниэлем открыли задние двери машины, мы переглянулись и послушно туда забрались. Амбалы сели впереди, и машина тронулась. Страшно не было, по крайней мере, мне. Что чувствовал Данил, я в тот момент не задумалась. В голове прокручивалась картинка черного смерча и слова мамы: «Я тебя обещала…».

«Кому она меня обещала? Почему? Что должно было случиться, чтобы мамочка кому–то там непонятному пообещала, что я отправлюсь неведомо куда?»

– Оказывается, мисс Дария, вы должны были оказаться у нас ещё около пяти лет назад, – сквозь захватившие меня воспоминания послышался чарующий голос ректора Визарда. – Интересно, очень интересно…

Я возвращалась в магическую реальность, и перед глазами вновь увидела красивое лицо ректора. Не знаю, что промелькнуло в моем взгляде, только деловитое выражение у него вдруг неуловимо изменилось: и без того темные глаза и вовсе почернели, правая рука со лба переместилась на мой подбородок, голова мужчины склонилась ещё ниже, ближе, всё ближе…

Дверь в приемную скрипнула, и высокий девичий голосок сообщил:

– Ректор Визард, можно? Вы назначили мне перезачет на это время…

Одна бровь ректора дернулась вверх, глаза сощурились, он аккуратно отпустил мою голову и, выпрямляясь, повернулся в сторону вошедшей.

– Да, мисс Велерика, вы вовремя. Прошу в мой кабинет.

Скромная с виду, темноволосая симпатичная девушка, одетая в лиловое строгое платье чуть ниже колена, с белыми кружевными манжетами и воротничком, проходя мимо меня, бросила быстрый взгляд, в котором я увидела сразу и вызов, и вопрос: «Ты кто такая? Руки прочь от нашего ректора!»

Меня это позабавило, если учесть, что как раз ректор перед этим держал меня своими горячими сильными руками, а не наоборот.

«Так–так, господин ректор, что–то мне подсказывает, что в этой академии из–за вас ведутся настоящие баталии. Хотя, поживем – увидим. Возможно, всё безобидно и ограничивается вот такими перестрелками взглядов».

Пропустив девицу вперед, ректор вошел в свой кабинет следом за ней, на пороге обернувшись и бросив: «Никуда не уходите, мисс Дария. По вам ещё много вопросов».

«Смешно. Ну, куда я могу деться?! Я, конечно, в чем–то и безбашенная мадам, но отправляться в путешествие по академии, где я ничего не знаю, в чужом мире, у меня нет никакого желания!»

От нечего делать я принялась изучать приемную более подробно, заодно слегка наводя порядок: аккуратно расставила стулья вдоль правой стены, поправила портьеры у окна. Пыли здесь не было, что меня не удивило: в приемной и в кабинете начальства должен был кто–то убираться. Но делалось это как–то бездушно.

Я стояла у окна и размышляла – открыть, не открыть. Оно смотрело в сад (или парк), людей заметно не было, возможно, из–за того, что сейчас идут занятия, – в коридорах нам с деканом Мортоном тоже никто не повстречался.

Я решила пока слишком не своевольничать и окно не открывать. Уже было собралась от него отойти, как замерла на месте от жути, пробравшей до дрожи в коленках. Если бы я увидела это за окном в темное время суток, даже не знаю, что могло случиться. Но и сейчас, днем, это нечто за стеклом просто вдавило меня в пол. Я не могла шелохнуться.

За окном зависло, быстро трепеща крылышками, существо, смахивающее на огромного рыжего таракана. Мало того, что чуть ли не единственные, кого я боюсь больше всего на свете, – это мерзкого вида гусеницы, черви и, конечно, тараканы. И даже размер здесь был не главным. У этого чудовища было почти человеческое лицо, если не считать висящие на ниточках–нервах окровавленные глаза и раскрытую огромную пасть с рядами частых длинных заостренных клыков.

Эта тварь «пристеклилась», прижала морду к окну и раскрывала пасть, будто пытаясь его прогрызть. Его глаза при этом жили собственной жизнью, то безвольно повисая на «веревочках», то прижимаясь к окну и пытаясь по нему ползти, как червяки. Глазные яблоки при этом страшно расширялись и светились, а стекло издавало зубодробительный скрежет.

«Боже, какое счастье, что я не открыла створку минуту назад!»

Я замерла, ощущая, как трясутся поджилки, а волосы встают дыбом. Кровь отхлынула от моего лица и будто забурлила где–то на уровне желудка. Медленными шажками я начала пятиться назад, готовясь в любой момент сорваться с места и рвануть куда–нибудь подальше от приемной ректора.

И тут вдруг этот монстр захлопнул пасть, глаза его вернулись в орбиты и лукаво заблестели, тело начало уменьшаться. И на подоконник за окном опустился небольшой лохматый рыжий человечек, начавший громко хохотать, упирая ручки в бока. Подмышкой одной из них был виден рулончик, один в один – свернутая грамота с сургучной печатью.