– А тебя ведь зовут Наира.

– И чего с того? – вновь ощетинилась я.

– Ничего. У тебя в семье есть армяне?

– Почему ты так решила?! Никого у меня нет, у меня были две выдумщицы бабушки, Наташа и Ира.

– Прикольно получилось! А ты знаешь, что Наира это армянское имя? Меня хотели так назвать, потом папа передумал.

Далее была следующая ситуация: она Светлана Сантурян, а я Наира Иванова.

Моё неловкое молчание разбила фраза одного активиста, которого назначили на роль ведущего:

– Так, На…Нарима где?

– Наира! – громко одёрнула его Света.

– Наира. – тихо повторил активист и сделал вид, что что-то исправил у себя на листах, с которых он читал. – Ага, всё. Ты не забудь, что ты пойдёшь после скрипки!

– Я не буду читать, раз всем это не в нос! Я вообще не хотела читать эти стихи! Я сказала всем – у меня траур! У меня бабушка два месяца назад…

Но активист из 11 «Б» почему-то не заинтересовался моим объяснением и удалился прочь, не дослушав причину моего плохого прочтения. Зато меня была готова выслушать другая маленькая, кудрявая головка.

– Тебя что, правда заставили? – печально спросила Света.

– Да. Сказали, что я отлично читаю стихи и будет какая-то шишка из министерства, которая должна пустить слезу от «прекрасного».

– Ты правда хорошо читаешь, и почти каждый праздник не обходится без твоего выступления. Не грусти, пожалуйста. Знаешь, ты запомнилась мне на…

Когда именно запомнилась я узнаю только лишь лет через четырнадцать, а тогда в этот момент мою Свету перебила та самая «слепая» руководительница коллектива «Лапушки».

– Так, Света, что ты тут греешься ?! Иди ко всем девочкам! Сейчас уже выступать, а я вас собрать не могу! Быстрее давай!

И под громкие высказывания о тяжкой участи руководителей танцевальных коллективов и увели мою Свету, в подсобку, где изнемогали школьники, которые ещё не отдали «своё» сцене.

Мы встретились вновь спустя почти две недели, так получилось, что мы вместе выходили из школы. Но, вместо того чтобы начать банальный, скучный диалог, который начинают все едва знакомые люди, я принялась успокаивать Свету. Из детских, темных глаз-смородинок сплошным потоком текли слезы. Как оказалось, мою Свету всё-таки попросили уйти из танцевального коллектива, так сказать, не портить русскую картинку, ведь у руководителя «Лапушек» случилось прозрение.

– Ладно, не грусти. – успокаивала я. – Что вокруг нет больше что ли танцев?!

– Есть. – всхлипывала Света,

– Ну вот! Пойдёшь другие танцевать, где нет клина в голове насчёт национальности. Вон, латиноамериканские иди танцуй!

– Ты что?! Там мальчики партнёры, все костюмы открытые, движения какие! Я не пойду, да и папа не пустит!

– А бальные? Благородные! Раз-два-три, раз-два-три!

– Там тоже мальчики! За талию берут!

– Беда. А национальные свои не хочешь?

– Я их каждый день танцую, и смотрю. Нет! Только не национальные!

– Поищем не переживай.

Не знаю почему, но такое маленькое страдание не выходило у меня из головы. Я решила, что надо обязательно помочь этой армянской милоте. На следующий день я посмотрела расписание уроков начальных классов и тут над моей головой образовались четыре вопросительных знака. Из какого Света класса?! А? Б? В? Г? Я немного позлилась на ситуацию, а потом мне стало лень разбираться и в итоге пришла к выводу, что не судьба. Но не тут то было. На встречу мне шла моя бывшая классная руководительница начальных классов и мы с ней разговорились. В итоге оказалось, что моя Нина Николаевна знает Свету и поведала мне в каком она сейчас кабинете. Тридцать минут ещё надо было ждать, в школе это ж вечность… Ладно. Дождавшись окончания урока, я встретила Свету и мы переговорили. Спорили мы долго и безрезультатно. И вот было решено – завтра я прихожу к Свете домой, чтобы мы посидели в интернете и поглядели какие могут быть танцы.

Я была первый раз у Светы дома и поэтому чувствовала себя волнительно. Сначала я как-то не очень отнеслась к тому, что они живут в частном доме. В то время было принято жить в многоэтажках, а частные дома это было уже старомодно и для малоимущих, которые не могут позволить себе квартиру. Но, увидев их дом, я поняла, что очень хочу себе такой дом! Большой, темно красного цвета, весь украшенный коваными изделиями и серым камнем, настоящая красота! Внутри оказалось ещё лучше и мне даже стало не по себе… Завидно, короче говоря! Хоть я и не имела ограничений в деньгах и подарках от детей моих бабушек, я же прежде всего жила со старшим поколением и они по-советски старались меня ограничивать, учили ценности вещей.

Везде были картины, ковры, большие комнаты со стенами одного цвета, и естественно много фотографий то на стене, то на полочках или где придется. Добила меня широкая, красивая, винтовая лестница с коваными цветами по перилам…Нас встретил папа Светы – дядя Гаспар. На тот момент мне казалось, что он очень строгий и даже злой, и несколько лет я его, честно признаться, боялась. Он отдал Свете недавно купленную карточку для подключения к интернету, и затем мы отправились к ней в комнату.

– Эта комната моего старшего брата Маркара, – радостно рассказывала Света, – а это братьев Саро и Баграма. Родители специально их не разлучают, Баграм старше меня всего на год с небольшим, и Саро приглядывает за ним. Потом папа планирует их расселить.

Дальше она мне ещё о чем-то рассказывала, но я уже была в своих мыслях. Я гадала кем же работает дядя Гаспар, что у него столько денег?! Торгует фруктами или цветами – это было первое, что пришло в голову и сами знаете почему. Потом я подумала, что этого мало и пришла к выводу, что однозначно наркотиками. Или оружием. Или тем и другим. В силу бестактности того возраста, я прямолинейно спросила у Светы, кем работает её папа – оказалось, что у него своя ферма и молочный завод. Дальше было уже неинтересно слушать, не было же никакой чернухи, которая так привлекает подростков.

Мы просмотрели виды танцев и остановились на ярком, красивом и волнующем танце фламенко. Родители одобрили наш выбор и оставалось дело за малым, записаться в школу танцев и купить всё, что надо для исполнения.

Со временем наша дружба только крепла, но мы не сразу стали лучшими друзьями.

У меня начался переходный возраст и мне было интереснее общаться с ребятами постарше, правда со Светой мы тоже достаточно часто виделись. Когда же Света была уже постарше, то с ней становилось интереснее. Мы обсуждали разные темы: в каком классе и что она будет проходить, какие учителя у нее будут вести и их особенности, мои планы на взрослую жизнь и порой всякую чушь.

Я рассказывала ей о том, что такое становиться взрослой, а она не давала мне быстро покидать детство. Но однажды случилось всё наоборот.

Свете уже было двенадцать, а меня настигло совершеннолетие. Родители Светы опасались нашей дружбы, ведь я вступила в возраст, когда пробуют всё самое гадкое и их дочь прицепом могла пробовать всё вместе со мной. Но почему-то именно со Светой мне как раз ничего этого не хотелось, с ней были другие интересы.

Как мне тогда казалось, это было последнее лето в нашем городе, ведь дочь моей замечательной бабушки отправляла меня учиться в столицу, вместе с сыном одних хороших, состоятельных друзей.

Мы просто гуляли и ели мороженное, как вдруг Света спросила меня:

– А когда ты уезжаешь?

– Я – хоть завтра. Но Таня говорит, что я пробуду здесь до августа, чтобы ещё лишний месяц не платить за квартиру. Хотя, вот что к чему?! Я бы обжилась, город посмотрела! – сказала я и громко цокнула языком.

– Я рада, что ты ещё здесь будешь! Приходи ко мне на праздник в субботу на следующей неделе?

– А что за праздник? Какой-нибудь опять важный, шашлычный день?

– Ко мне придут свататься.

– Чего?! Тебе ж двенадцать всего!

– У папиной сестренки есть лучшая подруга. Я ей очень понравилась и она считает, что я буду хорошей невестой для её сына.