По прибытии Рутра ещё раз убедился в своеобразности морали подземного мира. Он жил по своим канонам, в основе которых был принцип – отсюда в космос никто самовольно не улетит.

На станции полигона их никто не встречал. Автомат пригласил их в кабинки для мытья, дезинфекции и переодевания. Оказывается, их было много, открылись шесть штук. Они были замурованы в сливающиеся от белизны стены. Через пять минут все были в сборе, перед главным входом.

Оперативный «просканировался», открылась дверь, и все по очереди прошли в тамбур перед основным коридором. Автомат «просмотрел» всех, на наличие только «ему» известных данных, и выдал: «Доступ подтверждён». Рутра подумал: «Почему в моём случае этого не говорилось? Или команду принимал кто-то другой? Или сейчас что-то изменилось?».

Они прошли в так называемый основной магистральный коридор. И там никто их не встречал, все заняты были своими делами.

– Что будем делать? – спросил оперативный.

– Сейчас, – ответил Рутра.

Он связался, мысленно, с Исой, потребовал соединить его с Яровитовичем. Через секунд десять она ответила.

– Глава занят и не может выйти на сеанс связи.

– Тогда спроси, что делать членам прибывшего оперативного штаба? – вслух спросил Рутра.

Все молчали, знали, что он связывается через систему с комендантом.

– Команда – всем занять места по штатному расписанию, – ответила Иса.

– И всё? – удивлённо спросил Рутра.

– Других команд не было, – в своей невозмутимой манере ответила она.

– Ладно, всем по своим постам, я свяжусь с вами, – скомандовал Рутра и направился к Яровитовичу.

Яровитовича у себя не было, Иса сообщила, что он в городе, в зале встреч.

– В каком ещё городе? Наверху?

– Нет, в городе, здесь.

– Здесь есть город?

– А что Вы видели за студией?

– Он реален?

– Иначе как бы Вы его увидели? Это ведь виртуальная, но всё же реальность.

– Я могу туда пройти?

– Да, конечно.

– Какая линия?

– Центральная. Эмблема на двери та же.

Рутра вспомнил что там была эмблема в виде телебашни.

– Проход через студию?

– Основной вход с нижнего уровня, хотите, пройдите.

– Ладно, понял.

Рутра нашёл нужную линию, прошёл, нашёл дверь. Студия была такая же, как в «виртуале». С мыслями о том, как это всё можно сделать, чтобы человек увидел во сне то, что не видел наяву, он прошёл дальше, через дверь в «город». Ни привычка, ни рефлексы, ни натренированность, ни чувство полной адаптации к невероятному не помогли. Рутра замер. Удивило его не то, что он увидел, не то, что нахлынула волна уже привычных цепочек умозаключений, которые меняли представление о бытие и реальности, а понимание того, что «их» всех связывает: это отдельный мир, он и такие же, как он, для «них» всегда будут чужаками. Не надо было искать заговорщиков, они все были одной масти, жителями другого мира, со своими мыслями, чувствами, пониманием справедливости и смысла жизни. Понял это всё Рутра, потому что ощутил, как долго он не видел настоящего, в его понимании, мира, хотя был здесь несколько дней. Теперь ему более понятны были Яровитович, Вячеслав, Аввакум, Ольга, врач и Алиханов.

«Город» был полон людей, он кипел жизнью, и Рутру уже не удивляло и не волновало, что их здесь так много, все они тут что-то очень важное делают, именно здесь, а не наверху. Можно было думать, думать и думать о том, сколь искажённое представление о власти, управлении и секретах было у граждан, не знающих этого, но всё равно невозможно было осознать весь масштаб «реальной реальности».

От обилия света Рутра немного зажмурился. Если бы человек заснул где-нибудь наверху и его перенесли бы сюда, а потом разбудили, он бы думал, что попал в обычный многоуровневый торгово-развлекательный центр. Не было окон, вместо них огромные экраны показывали пейзажи, наподобие тех, что были в каюте, создавалось впечатление – за «окнами» находятся леса, поля, моря, горы, луга, улицы, парки, такие же ряды улиц, такой же гул. Рутра шагнул на балкон.

– Куда Вы собрались? – спросила Иса.

– Куда, куда, к Яровитовичу.

– В рабочем виде в город нельзя.

Рутра посмотрел на свой комбинезон и на жителей «города», они были в гражданской одежде.

– Где мои шмотки?

– У Вас в каюте.

– Где она? Думаешь, я помню?

– Пройдите по зелёной линии до каюты 4 – 23.

Рутра развернулся и пошёл назад в коридор, нашёл зелёную линию и по ней дошёл до номера 4 – 23, просканировал, вошёл. Каюта была такая же, как и в прошлый раз, только пейзажа не было. Одежда была почищена и поглажена, он переоделся, пошёл в «город».

Жители «города» были одеты стильно, по моде, вели себя как обычные посетители подобных центров. Ничего не отличалось, только вместо потолка – огромный экран с изображением в реальном режиме неба, тучек, солнца, а по стенам – местами парк, местами улица с тротуарами и клумбами.

– Где центр приёма? – спросил он Ису.

– Поднимайтесь на третий этаж, пройдите в административный сектор, там по стрелке, слева от эскалатора.

Рутра так и сделал, вскоре оказался перед большими дверями с надписью «Центр приёма». Он уже стал привыкать к подземелью, поэтому понимал, что «Центр приёма» – это не центр приёма гостей, делегаций, в привычном смысле.

Двери были заперты, Рутра позвонил, из динамика послышался голос: «Пройдите идентификацию». Засветился маячок в месте, где располагался сканер, Рутра приблизил глаз к сканеру. «Можете войти», – ответила система, дверь щёлкнула, он вошёл.

На его удивление это действительно был зал приёма, точнее конференц-зал. Было много народу, председательствовал Яровитович, он кивком поприветствовал Рутру и продолжил обсуждение темы. Обсуждение касалось последнего происшествия, суть его сводилась к двум принципиальным позициям. Одни утверждали, что нельзя было имитировать боевую тревогу, другие доказывали, что для достижения цели можно пойти и на такое. Первые не унимались и объясняли, что это приводит, на самом деле, к снижению боеготовности, так как в последующем подобная тревога будет расцениваться как менее значимая. Яровитович доказывал, что у них есть система сдерживания и дополнительного контроля, что управление центрального контроля было в курсе и само разрабатывало этот план, что это внештатная ситуация.

Рутра сначала не мог достоверно оценить, почему этому уделяется столь большое значение, ещё и в этом центре, потом, осознав, что многое пропустил, стал складывать из обрывков диалогов общую картину. Смысл всего был в том, что риски, связанные с принятием решения для объекта «Кремль-2», могли быть судьбоносными для всего человечества. Рутра обрабатывал поступающую в него информацию и заново открывал для себя роль этих людей в жизни планеты. Он многое здесь стал понимать в последнее время – странный изучающий взгляд этих людей, манеру речи (как с «пассажиром»), выражение лица при расспросах, говорящее «ты ничего не поймёшь».

Это были необычные люди, они дискутировали о том, что даже если для выполнения особого плана требуется имитация боевой тревоги, то это слишком опасно, так как могут погибнуть сотни миллионов. Их оппоненты спокойно рассуждали над тем, что вероятность того, что такое произойдёт, на самом деле, не столь высока, так как существует цепь взаимосвязанных систем контроля. Рутра слушал их обсуждения и чувствовал себя всё более чужим для них. Он даже стал побаиваться говорить им, что он не один из них, потому что они крайне спокойно рассуждали о том, что могут погибнуть люди там, наверху. Для собравшихся эти люди не имели столь высокого значения. Часть погибла бы, часть осталась бы, главное – жизнь можно возродить, цивилизация продолжится, вот к этому сводилась их дискуссия. Обсуждение закончилось тем, что было принято решение не повторять подобную ситуацию. Такой объект и такой спор? Поначалу это удивило Рутру, но, поразмыслив, он понял, что основной штат центра – это люди науки, и они не будут продуктивны, если с их мнением не будут считаться.