Он посмотрел на телефон, но Олег еще не ответил на его сообщение с просьбой перезвонить – скорее всего, сидел в самолете.

– Это ужасно, Харри, – сказала Нина, убирая со стола, за который он сел, две пустые полулитровые кружки из-под пива. – Только что прочитала в Интернете про Ракель.

Она вытерла свободную руку о фартук и посмотрела на него сверху вниз:

– Как ты?

– Спасибо, плохо, – ответил Харри.

Значит, стервятники уже обнародовали имя жертвы. Наверняка они уже где-нибудь отыскали фотографию Ракели. И конечно, фото Харри Холе, коих немало в их архивах. На некоторых из этих снимков он смотрелся настолько страшно, что Ракель просила его в следующий раз немного попозировать. Сама же она всегда выглядела на фотографиях просто замечательно, не прилагая к этому ни малейших усилий. Ракель вообще отличается редкой фотогеничностью. Вернее, отличалась. Черт.

– Кофе?

– Нет, Нина, сегодня принеси мне пива.

– Я все понимаю, но, Харри, как же так? Сколько лет я уже не наливала тебе спиртного?

– Много, Нина. И я ценю твою заботу. Но… я не могу проснуться, понимаешь?

– Проснуться?

– Если я отправлюсь в заведение, где есть крепкие напитки, то напьюсь сегодня до смерти.

– Ты пришел сюда, потому что здесь подают только пиво?

– И еще потому, что отсюда я найду дорогу домой с закрытыми глазами.

Официантка нахмурилась. Некоторое время она продолжала молча стоять и смотреть на него с беспокойством и задумчивостью. А потом глубоко вздохнула:

– Хорошо, Харри. Но тогда давай договоримся: я сама решу, когда тебе будет достаточно.

– Мне никогда не будет достаточно, Нина.

– Я знаю. Но думаю, ты пришел сюда, потому что хочешь, чтобы тебе наливал человек, на которого ты можешь положиться.

– Может быть.

Нина ушла и вернулась с полулитровой кружкой, которую поставила на стол перед Харри.

– Только медленно, – сказала она. – Пей медленно.

Где-то на середине третьей кружки дверь снова отворилась.

Харри отметил, что поднявшие головы завсегдатаи «Шрёдера» не опустили их вновь, а следили глазами за длинными, обтянутыми кожей ногами, пока новая посетительница не дошла до столика Харри и не села на стул.

– Ты не отвечаешь на звонки, – сказала женщина, отмахнувшись от двинувшейся было в ее сторону Нины.

– Выключил мобильник. Начали названивать журналюги.

– Пока что обнародовали только имя жертвы, не фамилию, но столько народу на пресс-конференции я в последний раз видела, когда мы раскрыли дело вампириста. И частично по этой причине начальник полиции решил тебя временно отстранить.

– Что? Я понимаю, что мне не дадут заниматься именно этим делом, но ты хочешь сказать, что меня полностью отстраняют от работы? Неужели потому, что пресса пишет об убийстве?

– Потому что тебе не дадут работать спокойно, чем бы ты ни занимался, а нам сейчас не нужна твоя несобранность.

– И?..

– Что «и»?

– Договаривай. – Харри поднес кружку ко рту.

– Это все.

– Нет, не все. Ты забыла про политику. Давай излагай.

Катрина тяжело вздохнула:

– После включения коммун Берум и Аскер в полицейский округ Осло мы отвечаем за одну пятую часть населения Норвегии. Два года назад результаты социологических опросов показывали, что восемьдесят шесть процентов этого населения доверяют нам. Однако из-за нескольких неудачных дел данный показатель снизился до шестидесяти пяти процентов. И поэтому нашего дорогого начальника полиции Гуннара Хагена вызвали на ковер к нашему не слишком дорогому министру юстиции Микаэлю Бельману. Короче говоря, Полицейскому управлению Осло и лично Хагену в настоящее время меньше всего нужно, чтобы газеты опубликовали интервью с разъяренным полицейским, находящимся на службе в пьяном виде.

– Ты кое-что забыла. С разъяренным и пьяным параноиком. – Харри откинул голову назад и опустошил кружку.

– Пожалуйста, не надо больше паранойи, Харри. Я разговаривала с Винтером из Крипоса. Следов Финне там не обнаружено.

– А какие следы обнаружены?

– Вообще никаких.

– Быть того не может. В доме совершено убийство. – Харри подал знак Нине, что готов к следующей кружке. – А что говорят судмедэксперты? Можешь ты мне это рассказать?

– Ладно, – сдалась Катрина. – Ракель скончалась в результате удара ножом в шею. Удар пришелся в дыхательный центр в medulla oblongata[15] между верхним шейным позвонком и черепом. Она скончалась мгновенно.

– Я не спросил Бьёрна о двух других, – произнес Харри.

– О чем ты говоришь?

– О втором и третьем ударах ножа.

Он увидел, как Катрина сглотнула. Небось думала, что сможет уберечь его от этой информации.

– В живот, – ответила она.

– Ну вот, а говорили, что Ракель умерла безболезненно.

– Харри…

– Продолжай, – твердо сказал Харри и внутренне съежился. Ему казалось, он сам чувствует эти удары.

Катрина прочистила горло.

– Если человека убили больше суток назад, как в нашем случае, то установить точное время его смерти обычно очень сложно. Но возможно. Ты, наверное, слышал, что сейчас разработали новый метод, при котором комбинируются показатели ректальной температуры и температуры глаз, температуры гипоксантина в глазной жидкости и температуры мозга…

– Мозга?

– Да. Поскольку мозг защищен черепом, он меньше подвержен воздействию внешних факторов. Зонд в форме иглы вводится через нос и через lamina cribrosa[16], где основание черепа…

– С момента нашей последней встречи ты основательно подучила латынь.

Катрина промолчала.

– Прости, – произнес Харри. – Я… я не…

– Все в порядке, – сказала Катрина. – Так вот, в данном случае работу экспертам облегчило то обстоятельство, что температура на первом этаже была постоянной: мы знаем, что все батареи управляются одним термостатом. И поскольку эта температура была довольно низкой…

– Ракель говорила, что в теплом свитере и с холодной головой ей лучше думается, – вставил Харри.

– …то внутренние органы тела еще не сравнялись по температуре с окружающей средой. В результате, пользуясь новой методикой, мы смогли установить, что смерть наступила в ночь на воскресенье, одиннадцатого марта, где-то между десятью вечера и двумя часами ночи.

– Так. А что говорит дежурная бригада, которая прибыла по вызову?

– Когда они приехали, входная дверь была не заперта, и поскольку она не оборудована защелкивающимся замком, то все указывает на то, что убийца покинул место преступления через нее. Не обнаружено также никаких следов взлома, а значит, когда злоумышленник пришел, входная дверь была открыта…

– Ракель всегда запирала эту дверь. И все другие двери тоже. Не дом, черт побери, а настоящая крепость.

– …или же Ракель сама впустила его.

– Мм… – Харри обернулся и нетерпеливо огляделся в поисках Нины.

– Насчет крепости ты прав. Бьёрн прибыл на место одним из первых и обошел дом с подвала до чердака. Он говорит, что все двери были заперты изнутри, а все окна закрыты на шпингалеты. Так у тебя есть какие-нибудь соображения?

– Меня удивляет, почему так мало следов.

– Согласна, – кивнула Катрина. – Там поработал человек, тщательно уничтожавший за собой следы. И прекрасно знавший, что именно следует убрать.

– Точно. А ты думаешь, Финне не знает, как это делается?

– Нет, не думаю. И конечно, Финне входит в число подозреваемых, его ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов. Но мы не можем выдвинуть обвинения против того или иного гражданина, основываясь исключительно на собственной интуиции.

– Исключительно на интуиции? Да я ведь уже говорил, что Финне открыто угрожал мне и моей семье.

Катрина не ответила.

Харри посмотрел на нее, потом медленно кивнул:

– Маленькая поправка: по утверждению презренного супруга жертвы, Финне угрожал ему и его близким.