Вадима мы нагнали у самого выхода. Он мелькнул в проеме и захлопнул за собой дверь.

Счет пошел на секунды. Больше медлить было нельзя, надо было что-то решать. Я почти физически ощущал приближение развязки.

Приняв решение, я двинулся в конец коридора.

- Я с тобой! - Нина не отставала от меня ни на шаг.

- Ты останешься здесь, - как можно тверже сказал я.

Неизвестно было, во что выльется моя последняя попытка проникнуть в тайну смерти Кузнецова, но в любом случае я не имел права втягивать в это дело Нину.

- Сейчас ты найдешь телефон и позвонишь по номеру, который я тебе дам. Скажешь, кто ты, и передашь разговор, который мы слышали. - Я назвал номер. - Запомнила?

Она кивнула и отпустила мою руку.

- Повтори.

Нина повторила.

- После того как позвонишь, немедленно возвращайся домой и жди. Все, иди.

Я легонько подтолкнул ее в спину, выждал немного и открыл входную дверь.

Пока мы мотались по закоулкам "Юбилейного", наступила ночь. В небе осколком блюдца висела половинка луны. Высыпали звезды.

- Ну что, нашел своего флейтиста? - спросил дружинник.

- Нашел.

- А девушку где потерял?

- Сейчас выйдет, - ответил я, чтобы отвязаться, но Нина действительно вышла и остановилась рядом.

Выяснить, почему она это сделала, я не успел - со стоянки, мигая малиновыми фонарями, отъехала "Каравелла".

Я был не один, меня окружали люди - тысячи людей, готовых прийти на помощь, попроси я об этом, но последние отпущенные мне секунды уже истекли. Сейчас от моего решения зависела человеческая жизнь. В сравнении с этим доводом все остальные потеряли всякое значение.

Я миновал компанию таксистов и подбежал к крайней машине с шашечками на дверцах.

Из приборного щитка торчал ключ зажигания.

Я открыл дверцу и опустился на сиденье.

Шофер, подошедший следом, заглянул в кабину сквозь опущенное стекло.

- Вылазь, парень, машина занята.

Пришлось в нескольких словах обрисовать ему положение. Был, конечно, риск, что он не поверит, подтвердить свои слова мне было нечем, но он поверил - недостающие доказательства, как видно, компенсировало выражение моего лица. Не теряя времени, он сел за руль и включил зажигание.

- Куда?

- Давай-ка за той машиной. - Я показал на удалявшуюся "Каравеллу". И как можно осторожней, - предупредил я, сам точно не представляя, что означает мое "осторожней".

Обернувшись, я мельком увидел, как к нам со всех ног бежит Нина. В ту же секунду взвыл двигатель, и, чиркнув крылом о багажник соседней машины, мы вылетели со стоянки.

22.07. Начал преследование. Объект - "Жигули" белого цвета. Государственный номерной знак 87-92.

"Каравелла" показалась сразу, лишь только мы свернули на бульвар.

Она шла на средней скорости, соблюдая правила, и на долю секунды во мне шевельнулось сомнение: стоило ли суетиться, чтобы догонять того, кто и не собирается убегать? Правда, мысль эта тотчас улетучилась - я знал, что один из сидевших в "Каравелле" убийца, а другой - его следующая, третья по счету жертва.

Выровняв скорость и перестроившись в левый ряд, таксист установил дистанцию и шел на безопасном расстоянии, пропустив впереди себя три легковушки. Сосредоточенный и невозмутимый, он вел машину, не делая попыток задавать вопросы.

Между передними сиденьями была вмонтирована портативная рация. Время от времени оттуда раздавался треск, и искаженный помехами голос запрашивал свободное такси. Наше было занято: чтобы погасить зеленый глазок, водитель еще у "Юбилейного" включил счетчик.

Четкого плана у меня не было - в подобных случаях действуют по обстановке. Не пытался я и анализировать подслушанный разговор. Достаточно того, что он вывел меня на преступника. Будь я повнимательней, это произошло бы намного раньше. Сейчас я видел все свои ошибки. И мелкие и крупные - всякие, но одной себе не прощу - список, переданный мне дежурным управления. Я штудировал его дважды, но, увлеченный стремительной сменой событий, совсем упустил из виду. Конечно, список не панацея, а совпадение фамилий еще не улика, и все-таки...

Теперь-то ясно, что отец Вадима и значившийся в списке Николай Петрович Юрковский - одно и то же лицо. "Заведующий отделением горбольницы", - уточнил я про себя, и это прозвучало как упрек, потому что опоздал со своим открытием на целых трое суток.

Помнится, Нина говорила, что Вадим, приезжая сюда, останавливается не у отца, а на даче, где у него аппаратура, коллекция пластинок, даже сауна есть. Значит, сейчас они едут туда, ведь он сказал, что хочет переодеться. Да, скорей всего так оно и есть - они едут на дачу...

Мы выскочили на ярко освещенный центральный проспект и пошли по прямой.

Во встречном потоке света стали отчетливо видны два силуэта на переднем сиденье "Каравеллы".

О чем они говорили? Обо мне? О Сергее?

Я вспомнил еще одну грубейшую свою ошибку - магазин "Канцтовары". Там я проворонил железное доказательство, не оставлявшее камня на камне от алиби преступника. Желудевый человечек. Продавщица сказала, что они давно проданы. Давно! Значит, он приехал не в понедельник, а много раньше, еще до пятнадцатого. Мне бы зацепиться за это слово... Да что вспоминать задним умом кто не горазд?

Ничего, теперь он от меня не уйдет, как тогда, в Якорном, теперь он на крючке. Главное, не сплоховать, не попасться им на глаза...

- Я - "Океан"! Я - "Океан"! - протрещал вмонтированный между сиденьями аппарат. - Михалыч, ты свободен? Сообщи, где находишься".

Водитель, не глядя, протянул руку и поднес к лицу микрофон.

- "Океан"! "Океан"! Я занят. У меня заказ. - Михалыч отключил микрофон и снова невозмутимо уперся взглядом в дорогу.

Мы проезжали мимо расцвеченного огнями цирка, когда он сказал, показав пальцем в спину:

- За нами едет какая-то машина.

- Пусть едет. - На всякий случай я все же оглянулся.

Сзади, пристроившись нам в хвост, катила новенькая желтая "Лада".

- Вы давно ее заметили?

- От самого "Юбилейного", - ответил он.

Только этого не хватало!

Я попросил чуть сбавить скорость. "Лада" сделала то же самое. Я попросил поменять ряд. Она повторила наш маневр. Кажется, нас тоже держали на крючке!