Вскоре за ажурными решетками "Юбилейного" появилась нарядная публика. Закончилось первое отделение.
- Не знаешь, где здесь служебный вход? - спросил я.
- По-моему, за кассами, с тыльной стороны, - сказала Нина. - А что?
Я снял с руки свой верный хронометр и опустил его во внутренний карман пиджака.
- Пойдем попробуем прорваться.
Мы пересекли площадь и обошли здание сбоку.
У служебного входа стояло десятка два машин. Несколько таксистов, собравшись в кружок, травили анекдоты - оттуда то и дело раздавались взрывы дружного смеха. У самой двери, поглядывая в их сторону, прохаживался парень с красной нарукавной повязкой.
- Послушай, друг, - обратился я к нему, - не скажешь, это здесь музыканты, что в фестивале участвуют?
- Ну здесь.
- Ты не вызовешь нам Вадима - флейтиста из оркестра?
- Какого еще флейтиста?
- Юрковского, - подсказала Нина.
- Понимаешь, какая история, - снова вступил я. - Мы с ним на пляже сегодня познакомились, в шахматы играли, а когда он ушел, часы остались, вот эти. - Я вытащил из кармана "Полет". - Ну мы и хотим отдать. Часы вроде ценные. Может, подарок или память от любимой женщины.
Дружинник с видом знатока взглянул на хронометр и согласился:
- Часы недешевые, у меня такие были. Только позвать я его не могу, нельзя мне отсюда отлучаться. - И посоветовал: - А вы подождите, после окончания все артисты через эту дверь выходить будут.
- Да не можем мы ждать, в том-то и загвоздка. Поезд у нас через час. - Я показал ему контрамарку. - Видишь, он нам и пригласительный дал, да мы не пошли. Уезжаем, какой уж тут фестиваль. Отсюда прямо на вокзал.
Он взял контрамарку, осмотрел ее с обеих сторон и нашел, что она в полном порядке.
- Да, дела...
- Ну не оставаться же нам из-за этих часов: сам рассуди.
- Ладно, - сдался он, - раз такой случай. Валяйте к своему флейтисту. Тут его один уже спрашивал, сказал, что брат, так я его тоже пропустил. Он поправил повязку. - Только уговор: по-быстрому, одна нога здесь, другая там. Пойдете по коридору и первый поворот налево - там оркестранты.
- Спасибо.
Мы прошмыгнули мимо. Я не стал уточнять, кого он пропустил перед нами, гораздо больше меня интересовало другое.
- Как, ты сказала, фамилия Вадима? - спросил я, шагая вместе с Ниной в указанном направлении.
- Юрковский. Ты разве не знал?
- Нет.
Мы свернули налево и чуть не столкнулись с тучным мужчиной, сильно напудренным, во фраке и крахмальной манишке. Кроме него, в коридоре стояли еще несколько курильщиков, но никто из них не обратил на нас внимания.
Мы прошли дальше вдоль ряда одинаковых, отделанных коричневым пластиком дверей.
Я пожалел, что не спросил, за какой из них можно найти Вадима, и уже остановился, собираясь постучать в первую попавшуюся, как вдруг дверь, мимо которой мы только что прошли, распахнулась, и, оглянувшись, я увидел Тофика.
Схватив Нину в охапку, я отпрянул к стене. И вовремя. Из комнаты вслед за Шахмамедовым, опираясь на костыли, вышел Вадим.
- Подожди, - крикнул он. - Я согласен.
Видимо, Тофик остановился - я не видел его из-за прикрывавшей нас двери.
- Ты сегодня работаешь?
- Нет, нет! Ты меня не уговаривай. Три дня уговаривал, хватит! Я тебе так скажу: если не хочешь, это сделаю я! Понимаешь?! Сам сделаю!
"Чего-чего, а горячности в нем не поубавилось", - мельком подумал я.
- Хорошо. Подожди меня у служебного входа. После концерта...
- Никакого концерта! Никакого после! Сейчас! Сию минуту! Мне надоело цацкаться с этой гадиной! Сегодня он от меня ушел, а завтра из города улизнет. Ты этого хочешь, да?! Этого?! Или сейчас, или...
- Ладно, - перебил его Вадим. - Я попробую отпроситься, придумаю что-нибудь. Только сначала заедем ко мне, надо переодеться. Ты на машине?
- Нет, не на машине.
- Ничего. Поедем на моей. На, держи ключи. Жди, я скоро выйду.
Я взял Нину под локоть и, шепнув "не оборачивайся", повел ее в конец коридора. Так было меньше риска, что нас обнаружат. Если бы после того, как закроется дверь, Тофику взбрело в голову оглянуться, он увидел бы нас в спину.
Мы благополучно дотянули до конца коридора и свернули за угол.
Только тут я перевел дух. Потом взглянул на Нину. Лицо у нее побледнело и было испуганным. Но времени для объяснений не оставалось.
- Ни о чем не спрашивай, - сказал я. - Потом все поймешь.
В ответ Нина беззвучно пошевелила губами.
Я выглянул из-за угла.
Вадим стоял в противоположном конце коридора и говорил о чем-то с напудренным толстяком в черной фрачной паре. Надо было переждать.
В это время в проходе показался кто-то из оркестрантов. Повернувшись к нему спиной, я загородил собой Нину. Мужчина прошел мимо и, хохотнув, пропел густым басом:
О, море в Гаграх! О, пальмы в Гаграх!
Кто вас увидел, не забудет никогда...
Голос стих за поворотом.
- Не бойся, все будет хорошо, - сказал я.
- Я не боюсь. - Страх в ее глазах и вправду исчез.
- Сейчас мы зайдем к Вадиму. Постарайся держаться так, будто ничего не случилось.
- Я постараюсь...
Дальнейшее происходило быстро и как будто не с нами, а с кем-то другим, за кем я наблюдал со стороны, не в силах ни помешать, ни помочь, ни что-либо изменить в происходящем.
Вадима мы застали укладывающим свою флейту в футляр - очевидно, его отпустили, - но, увидев нас, он отложил инструмент и, выслушав, повел лабиринтами переходов в зал, где перепоручил высокой седой женщине, которая после коротких переговоров пообещала посадить нас на приставные места сразу, как только начнется второе отделение. Вадим, в свою очередь, пообещал встретить нас после концерта, пожелал приятно провести время и, сославшись на строгость дирижера, удалился.
Минут пять мы мозолили глаза седовласой контролерше, а потом, улучив момент, сбежали и пустились в обратный путь по закулисным лабиринтам.
Плутая узкими коридорами, я лихорадочно соображал, что делать дальше, как предупредить своих, ведь они не знали, какой оборот приняли события. Дорога была каждая минута! К черту запреты, я готов был нарушить приказ и позвонить в розыск, да где сейчас найдешь телефон. И потом: попробуй растолкуй в двух словах, почему я считаю, что нельзя оставлять эту парочку без присмотра...
