Но что поделать? Чарли Свон не был нужен Рене, а ему не был нужен кто-то, кроме нее – замкнутый круг, по которому он бегал долгие годы и будет бегать еще столько же, как обезумившая белка, крутящая свое колесо.

- Вот и поговорили, – с горечью в голосе пробормотал Чарли, выливая в раковину оставшиеся полбутылки вина.

Белла проснулась резко и неожиданно, будто кто-то насильно выдернул ее из мягких объятий Морфея. Обычно она так просыпалась, когда в ее комнату кто-то входил, но сейчас здесь никого не было, кроме тишины, словно толстым слоем ваты закладывающей уши. Даже сквозь окна с улицы не доносилось ни звука, что было редкостью для середины дня.

Обведя глазами пространство вокруг себя в поисках источника странного беспокойства, холодком пробегающего вдоль спины, девушка задержала свой взгляд на прикроватной тумбочке. Лежавший на ней сотовый, переведенный в беззвучный режим, беспрестанно мигал, робко призывая Белз ответить на звонок.

За прошедшие с трагедии шесть дней она ни разу не взяла телефон даже в руки, не желая ни с кем разговаривать. Но сейчас что-то заставило ее откликнуться на бесшумный призыв звонившего.

- Привет, Белла, – будто откуда-то из далека в трубке раздался грустный голос Элис, – как ты?

- Не знаю, – прошептала Изабелла, медленно пожав плечами, – словно я – не я, и все это не со мной.

- Как же я тебя понимаю! Это так ужасно! – сейчас в голосе Элис отчетливо слышались слезы. – Но ты держись, нужно быть сильной и… – она вдруг замолчала, оборвав себя на полуслове.

- Да-да, конечно… А как ты, как Джаспер? Прости, Элис, я даже ни разу не позвонила тебе, не узнала, что с ним! – Белла села в кровати, подтянув колени к животу, и зажмурила глаза, чтобы не разрыдаться.

- Джас все еще в реанимации, в тяжелом состоянии. И хоть доктор Каллен и говорит, что его жизнь теперь вне опасности, но мне все равно очень страшно, и малыш все время так толкается внутри, – девушка жалобно всхлипнула и снова замолчала.

- Джаспер скоро поправится, вот увидишь! Ему есть ради кого жить – ради вашего мальчика, который вот-вот родится! – попыталась утешить ее Белла, прочь гоня от себя въедливую мысль, что ей самой, в отличие от подруги, надеяться не на что.

- Белз, – перестав плакать, нерешительно начала Элис, – я позвонила тебе, чтобы кое-что сказать… Не знаю, как ты к этому отнесешься, и, скорее всего, это покажется тебе полным бредом, но я не могла ни сказать…

- Я слушаю, Эл, – поторопила ее Изабелла, прижав руку к груди, где грохотало сердце. Девушку охватило странное волнение, напоминающее предчувствие, предчувствие чего-то очень важного и… хорошего?..

- Я разложила сегодня карты… на Эдварда… Только не спрашивай меня почему! Я и сама не знаю! – сбивчиво затараторила Элис. – Я так же не знаю, веришь ты моим картам или нет, но лично у меня нет повода им не доверять, именно поэтому я и звоню тебе…

- Элис! – вскакивая с кровати, взмолилась Белла.

- Я не понимаю, как такое возможно, но карты «сказали» мне, что… Эдвард жив!..

====== Глава 32. Рано звонить в колокола ======

Иду к тебе осенним ветром,

Иду сквозь боль и пустоту, Иду, не зная даже, где ты, Но точно знаю, что найду. Иду к тебе через тревоги, Себя ни капли не щадя. Пройду я все твои дороги, Скажи мне, как найти тебя?..

Как свойственно нам цепляться за соломинку, слепо веря, что спасение где-то рядом, главное – не сдаваться! Вероятно, это одно из проявлений извечной человеческой глупости, но, Боже!.. Какие чудеса способна сотворить с нами даже призрачная надежда, вдруг замаячившая на горизонте! Откуда только берутся эти сила и решимость действовать в человеке, еще минуту назад казавшемся полностью сломленным и опустошенным?! Это ли ни есть само спасение?.. Или хотя бы первый шаг на пути к нему?..

Странный звонок Элис принес, скорее, вопросы, нежели ответы, но Белла оделась в рекордно короткий срок, даже не заметив, что надела на ноги разные кроссовки. Девушка выскочила из комнаты так решительно, будто точно знала, куда ей идти и что делать. В действительности же на этот счет у нее не было ни одной вразумительной идеи, но и оставаться в четырех стенах она больше не могла.

Зазвучавший в комнате Чарли саксофон напомнил Белле о необходимости сообщить родителям о своем уходе, но что она могла им сказать? Пересказать слова Элис? Те, наверняка, сочтут их обеих сумасшедшими и уж точно никуда не отпустят Белз, принявшись отпаивать ее ромашковым чаем.

Все же Белла подошла к комнате отца и, осторожно приоткрыв дверь, заглянула внутрь.

Чарли стоял посреди комнаты и играл на своем стареньком саксофоне, закрыв глаза, полностью погрузившись в музыку, не замечая ничего и никого вокруг. До этого момента Белз всего пару раз заставала отца за этим занятием, но никогда не спрашивала его о том, почему тот редко играет. Девушка и так догадывалась о причинах.

В юношестве Чарли был саксофонистом в малоизвестной джазовой группе. Именно на одном из своих концертов он и познакомился с Рене. К слову, та никогда не любила джаз, но на тот концерт ее затащила подруга, многозначительно намекая на очаровательность солиста группы. Высоченный худой парень с недельной небритостью на лице, подвывающий что-то в микрофон, оставил Рене совершенно равнодушной, чего нельзя было сказать о симпатичном саксофонисте с черными, как смоль, волосами и обезоруживающей улыбкой.

В тот вечер Чарли сам подошел к ней сразу после концерта. «Ведь я была единственной девушкой в небольшом зале, не выказывающей никакого восторга от происходящего на сцене», – многозначительно изогнув брови, завершила свой рассказ Рене, когда Белла, не на шутку увлеченная Джейкобом, решительно пожелала узнать, как познакомились ее родители.

Так же от матери Белла узнала и то, что когда Рене забеременела, Чарли вынужден был оставить свое увлечение музыкой, чтобы найти настоящую работу и кормить свою семью. Тогда-то он и променял саксофон на жетон полицейского, очень скоро обнаружив именно в этой профессии свое истинное призвание.

Белла еще с минуту постояла в дверях, вслушиваясь в пронзительно-грустную мелодию, рождаемую саксофоном Чарли, и отступила обратно в коридор, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Решив ничего не говорить родителям о своем уходе, Изабелла направилась к лестнице, ведущей вниз, но, проходя мимо комнаты, где сейчас жила ее мать, девушка услышала приглушенные всхлипы, доносившиеся оттуда.

В душе Белз шевельнулось чувство вины. И Чарли, и Рене страдали, им было больно видеть, в каком состоянии находится их дочь. Но разве Беллу волновало это все пару минут назад? Она с головой погрузилась в свою собственную тоску и глухое отчаяние. Все, что было вокруг, больше не имело значения.

Девушке захотелось хоть как-то успокоить родителей или хотя бы не добавлять им новых переживаний своим внезапным исчезновением. Вернувшись в свою комнату, она поспешно написала им записку, в которой говорила, что почувствовала необходимость выйти на улицу, немного пройтись, а затем съездить в больницу к Джасперу, чтобы поддержать Элис. Белла не любила и не умела лгать, но ничего другого ей не оставалось. Сейчас все ее мысли были заняты только Эдвардом и желанием найти его, хотя пока она и не знала, как.

Изабелла притормозила возле колледжа. Зачем она сюда приехала? Вопрос без ответа. Девушка безостановочно прокручивала в голове слова Элис о том, что Белла знает то место, где сейчас Эдвард, хорошо знает человека, который рядом с ним, и найти его сможет только она. Услышать это было невообразимым облегчением для Белз, особенно учитывая то, что еще за минуту до этого она считала Каллена погибшим. Но что дальше?

Изабелла мысленно перебрала всех людей, живущих в этом городе, которых знала лично, и поняла, что их не так уж и много. Не считая друзей и родных Эдварда, круг ее знакомых ограничивался колледжем. Именно поэтому она сейчас была здесь. И снова те же вопросы: зачем она сюда приехала, и что дальше?