Её маленькая ладонь смотрелась так правильно в его ладони. Тонкий обод платинового кольца с россыпью бриллиантов привлекал к себе внимание: он не мог не смотреть на этот символ их любви, венчающий новый статус отношений – перед Богом и людьми. Эдвард чувствовал себя цельно, словно в тот момент, когда колечко легко скользнуло на её тонкий пальчик, все недостающие кусочки его идеальной картины мира встали на свои места. Белла всегда, с первого момента принадлежала ему, но сейчас он был полностью, до конца честен перед ней.
Любимая шла чуть впереди него: ровно на один шаг, на одну ступеньку. Стоило ему протянуть руки – и Белла оказалась в его объятиях. Она прижалась к нему, до боли напоминая котёнка, с её губ слетало едва слышное мурлыканье: малышка устала за этот длинный, но совершенно счастливый день.
Маленькие ножки Беллы, обутые в атласные балетки, немного ныли. В её мечтах Эдвард уже освободил их от плена туфелек, его пальцы легко массировали уставшие пальчики.
Изабелла слушала стук его сердца – музыка, к которой никогда не привыкнешь, ведь её звучание заставляет трепетать каждую клетку тела. Она любила его сильно, до боли, но боли сладкой, тягучей, возносящей высоко к небесам. Её маленькая рука легко коснулась округлости живота, искусно скрытого сложным покроем шёлкового платья, она чувствовала, как глубоко внутри неё бьётся сердце их ребенка. Два самых прекрасных звука заполняли её душу: сильный, ровный, поющий стук сердца Эдварда и едва слышный, мягкий, нежный стук сердечка малыша.
Белла была счастлива, наполнена до краёв ощущением: всё, о чём мечтала, сбылось, всё, когда-то казавшееся лишь иллюзией, стало реальностью. За то время, что прошло с момента её знакомства с Калленом, случилось многое: она теряла, обретала, познала всю силу боли и страдания, однако не жалела ни о чем, обретя главное – любовь Эдварда, в которой сегодня он признавался ей пред Богом и людьми.
Губы мужа мягко целовали её висок, едва ощутимо, чуть щекотно. Белла таяла от его прикосновений, всегда любящих, дающих ощущение того, что она – единственная женщиной в этом мире.
Её руки тянулись к нему: ей хотелось трогать, обнимать, прижимать его к себе ближе, крепче, чтобы никто и никогда не смог разорвать их связь. Увлёкшись, она не заметила, как Эдвард внёс её в спальню. Только когда он аккуратно поставил Беллу на ноги, мимолетно чмокнув в кончик носа, она словно проснулась, оглядываясь, замечая каждую мелочь: лепестки кремовых роз на полу, море свечей в прозрачных бокалах, вальсирующие занавески на арочных окнах, шёлк простыней на распахнутой постели.
Она стояла в объятиях Эдварда – он казался высоким, красивым, почти нереальным, но был полностью её. Стоило Белле только представить то, что будет этой ночью, как румянец коснулся её щек, выдавая настрой. Она видела: Эдвард смотрит на неё с желанием, обожанием, восхищением, почти преклоняясь перед ней. Изабелла закрыла глаза, отдаваясь ощущениям: его пальцы, ласкающие линию скул, подбородок, изгиб шеи, ключицы – он очерчивал её всю, задевая кружево платья, пока только дразня, обещая.
Его ладони были везде, Эдвард медленно, с мастерством искушённого любовника обнажал её для себя. Она чувствовала, как ослабла, покидая её, широкая лента пояса, подхватывающая корсаж под грудью, скрывающая округлость живота. Белла слышала, как с тихим вздохом шёлк упал на пол, она слышала стон кружев, сдающихся натиску пальцев Эдварда, не зная, насколько те восхитили его: весь день он мечтал, как будет целовать её фарфоровую кожу сквозь тонкую паутину цвета сливок. Губы любимого касались каждого кусочка кожи, виднеющегося сквозь узор: поцелуй – поглаживание – поцелуй.
Когда она почти потеряла связь с реальностью, кружево покинуло её, присоединяясь к шёлку на полу. Белла распахнула глаза, встречаясь взглядом с Эдвардом – её супругом. Любимый смотрел на неё внимательно, словно читая, спрашивая и ища ответы.
- Вы прекрасны, миссис Каллен, любовь моя, жена моя, – прошептал он, касаясь кончиком пальца края атласной рубашки в пол, в которую она была облачена. Волнующее сочетание атласа, скрывающего её тело до щиколоток, с полосками кружев вдоль всей спины – грех и невинность, обещание и искушение.
Белла вновь закрыла глаза, отдаваясь ощущениям. Она горела в его руках, ей хотелось молить о том, чтобы он обнажил её, избавил от тугого атласа, искусно обвивающего грудь, но он не торопился. Белз почти хныкала от его прикосновений к её груди: ей хотелось большего… всего… его.
Она не знала, что он стоял перед ней на коленях, лишь чувствовала, как его ладони гладят её ноги, массируют щиколотки. Любимый приподнял её ножки – сначала одну, потом вторую, – освобождая от балеток, его руки легко пробежались по тонкому чулку, разминая пальчики, затем устремились вверх, гладя стройные ноги, задерживаясь под коленками, чуть сильнее сжимая мягкую округлость бедер – он сводил её с ума уже одними только прикосновениями. Его руки удерживали её от падения, Изабелла таяла, словно пластилин, в его руках. Эдвард баловал её ноги своими губами, лаская, дразня.
- Сними, – простонала она, – умоляю… сними.
Объяснения были не нужны. Мгновение – и тугой атлас, сковывающий её грудь, присоединился к ненужным кружевам Шантильи и шёлку.
Белла вздохнула с облегчением, ощущая прохладу ночного ветра на обнажённой коже. Тепло губ Эдварда, ласкающего её грудь нежно, трепетно, маняще, распаляло ещё больше, сильнее – она падала в его объятия, моля о пощаде.
Как она оказалась на прохладе простыней, распростертая под обнаженным телом Эдварда? Когда он разделся? Она не помнила, не думала, отдаваясь его рукам, губам.
Казалось, он целует её всю, каждый кусочек кожи был обласкан, особое внимание уделено округлости живота: любимый с благоговением касался его ладонями, гладя, шепча, благодаря её. Каллен очерчивал пупок кончиком языка, зная, что ей щекотно: ему хотелось, чтобы мелодия смеха любимой окутала их.
Белла извивалась под ним, он был осторожен, ни разу не опустившись на неё, оберегая, боясь надавить. Эдвард нависал над ней, как тёмный ангел – её ангел.
Глаза в глаза.
Она хотела обнимать любимого, отдавая ласки, поцелуи, прикосновения, дарить ему удовольствие, но каждый её порыв пресекался:
– Сегодня всё для вас, миссис Каллен, только для вас, – в его хриплом шёпоте слышались нотки самодовольства: Эдвард смаковал звук её нового имени.
Белла металась, когда желанный прокладывал влажную ленту поцелуев от одного бедра к другому, теряла связь с реальностью, когда он дарил наслаждение, целуя её естество, слегка прикусывая, втягивая, поглаживая языком – он снова и снова толкал любимую за край. Её пальцы болели от того, что она хваталась за простыни, сминая их.
Эдвард не мог этого не заметить. Его рука скользнула к её, большая, чуть шершавая ладонь накрыла маленькую гладкую ладошку – он ласкал пальчики Беллы, призывая их расслабиться.
- Пожалуйста, пожалуйста, – слетали стоны с её губ,- я больше не могу, Эдвард, прошу.
Он внял мольбе любимой.
Каллен ловко перевернул их так, чтобы Белз оказалась на нём, давая ей возможность править. Она не отрывала взгляд от его глаз, в которых плескалось желание, потребность, страсть и любовь. Он терпеливо ждал, кусая губы, когда желанная устроится на его бедрах, подтянется так близко, что не будет и капли пространства между ними. Его пальцы гладили её ягодицы, регулируя слаженный отточенный ритм. С их губ слетали рваные стоны, перепутываясь друг с другом в клубок хриплых звуков.
Любимый целовал её лицо, очерчивал губами каждую линию, оставляя лёгкие, невесомые поцелуи на трепещущих веках, длинных тёмных ресницах, прихватывал зубами ушко, целовал крошечные веснушки на плечиках, чуть сильнее прижимался губами к уголкам алых губ, шепча:
– Люблю… так хорошо… люблю…
У неё не было сил отвечать – только мягкие мурлыкающие звуки слетали с губ.
Изабелла прижималась к нему, стремясь раствориться в нём без остатка. Когда его обнаженной груди коснулись твёрдые пуговки её сосков, он обхватил любимую крепче, но так, чтобы не сдавить слишком сильно. Обнимая Беллу, Эдвард гладил нежную бархатистую кожу её спины, выводил загадочные узоры, пробегая пальцами вдоль бусин позвоночника – его единственная была хрупкой, нежной, словно бесценный тончайший хрусталь.
