Но наша машина не могла продержаться так долго.
— Тэхен... — я охрипла от криков, поэтому говорила еле слышно, но парень все равно услышал. — Пожалуйста...
— Я ненавижу тебя... — повинуясь, прошептал Тэхен. — Я ненавижу тебя, Ким Лиса!
Ничего не изменилось. Юнги все также отчаянно долбил в окно машины, а Лиса готовилась совершить очередной рывок. Глаза Тэ расширились, когда он понял, что Скрипучка собирается сделать. Она хотела добить меня, насадить на остатки смятой двери, утопить в боли.
И она это сделала. Сил кричать уже не было, и я просто стонала, чувствуя, как один из кусков разбитого оконного стекла проткнул пульсирующее сердце. С каждым ударом становилось все больнее, но я не могла даже потерять сознание.
Тэхен вскрикнул, бросив взгляд на мои сломанные ребра, сквозь которые сжимался пронзенный орган.
— Тварь, тварь, что же ты делаешь, Лиса! — взревел он, не в силах оторвать пальцы от руля и неосознанно давя на педаль газа ещё сильнее. — Пожалуйста, Лиса, пожалуйста, не надо, да Лиса, мать твою, чтоб ты сдохла!
Все случилось мгновенно, но я видела каждый кадр будто в замедленной съёмке. Сначала нисколько не удивленный взгляд Лисы, брошенный на Ангела. Потом неожиданно довольная улыбка на губах Юнги. Отчаянный, полный боли взгляд Тэ.
Я почувствовала, что что-то пошло не так, только когда Юнги, вместо того, чтобы остановить Лису, взялся за ее запястья. Скрипучка покорно уступила место Мину, отдавая свои руки в его власть, и откинулась назад, закрывая глаза. По ее щеке ручьем струились слезы.
— Юнги... — прохрипела я, закрывая рукой беззащитного хозяина. — Что ты...
Я не успела договорить. Ангел резко крутанул руль руками безвольной девушки, и его машина врезалась нам в уже искореженный бок. Тэхен не справился с управлением, и мы на полном ходу въехали в стеклянную витрину какого-то магазина.
А у меня все повторялись и повторялись, звучали эхом в голове слова, что прошептал мне Юнги, прежде чем выкрутить руль.
“Смерть ради любви... Тебе не кажется это поэтичным?”
Комментарий к 5. 2 – Выбрать Через десять минут мне восемнадцать лет)
(Поэтому пойду и набухаюсь где-нибудь, люди, это и правда слишком тяжело)
====== 5. 3 – И ======
Давным-давно, около шестисот лет назад, родилась прекрасная девочка. Ее родители были мелкими торговцами в одном из средиземноморских городков, занимающиеся ловлей и продажей рыбы. Девочка, с малых лет окутанная любовью и заботой, выросла красивой девушкой, доброй и послушной. Все в городке любили ее и всячески помогали ей, поэтому никому не понравилось решение пожилой пары выдать дочь замуж за иностранца, прибывшего на большом корабле.
Но Прима, как звали девушку, смиренно приняла желание родителей и начала готовиться к свадьбе. И все жители понемногу смирились с решением семьи. Все, кроме одного.
Хосок не знал, что с ним происходило. После того, как он увидел прекрасную девушку в лавке тканей, где та выбирала материю для свадебного платья, Прима не выходила у него из головы. Это пугало Демиурга, ранее не чувствавшего ничего подобного. Он ведь не должен, не должен был ощущать такое сильное, человеческое влечение. Он ведь Создатель. Он – Высшее существо.
Но все попытки парня забыть незнакомку прошли прахом. И, однажды ночью, изнывая от странного, неестественного желания, Хосок похитил девушку.
О да, он прекрасно помнит тот день.
— Кто ты? — наивно спросила тогда Прима, увидев взбудораженного Создателя.
— Я – Демиург, — коротко ответил Чон, часто и прерывисто дыша. Хотелось, хотелось, хотелось. А чего хотелось – непонятно. Губ ее хотелось, и рук, и плеч, и талии тонкой хотелось.
— Отпусти меня домой, пожалуйста, — попросила девушка, сжимая тонкие пальцы.
— Нет, не могу, — замотал головой Хосок, жмурясь от ее запаха. Ни одна смертная так не пахла. Ни до нее, ни после. Уж Чон-то знал. Он просто не в силах был ее отпустить.
Сначала девушка плакала. Долго. Просилась домой, избивала в кровь маленькие кулачки о деревянную дверь. А Хосок рядом сидел, и ничего сделать не мог. Просто смотрел и изнывал от желания помочь, сделать что-то хорошо, но что нужно дать Приме, чтобы она не плакала – понятия не имел. Носил ей цветы – он видел, что многим нравятся цветы, но девушка их отвергала. Лучшие фрукты, блюда и напитки – все было в ее распоряжении. Он мог подарить ей весь мир, что создал, но свободы подарить не мог. Это удручало парня. Он хотел, чтобы она перестала плакать.
И однажды она перестала. Молча села на широкой мягкой кровати и затихла. Чон опасливо зашёл к ней в комнату и увидел, что девушка улыбается, глядя в окно на двух птичек, свивших на подоконнике гнездо.
— Это ты их позвал? — еле слышно спросила Прима, не отрывая глаз от весело щебечущих птиц.
— Да, — ответил Хо. Это было почти правдой – пусть он и не звал их, но позволил им поселиться рядом с девушкой, даже не представляя, что это вызовет такой эффект.
— Почему ты держишь меня здесь? — Прима повернулась к Создателю и вдруг наткнулась на такой теплый и всеобъемлющий взгляд, что аж страшно стало.
Кажется, Хосок знал ответ.
— Прости, — тихо пробормотал он. —Если я отпущу тебя, ты выйдешь замуж за этого оболдуя с кучей долгов. А ещё твой запах. Кажется, я могу теперь дышать только им.
Парень замер, закрыв глаза в ожидании того, что она заплачет, или набросится на него с кулаками, или, в крайнем случае замолчит и больше не заговорит с ним. Но вместо этого Хо услышал тихий смех.
С этого и началось их общение. Прима больше не плакала, а чаще смеялась и лукаво покачивала головой на неуклюжие шутки Чона. А Хосок был на седьмом небе от счастья. Девушка говорила с ним, улыбалась ему и долго-долго смотрела на парня, так долго, что сердце в пятки опускалось и возвращаться не хотело.
И в один из таких моментов, когда Демиург снова поймал на себе чужой взгляд, что-то случилось. Что-то ужасное и прекрасное одновременно. Поцелуй. Неловкий, смазанный и поспешный, словно боялся не успеть, боялся, что оттолкнет. Не оттолкнула. Дрогнула и расплавилась в его руках. Потерялась в трепетных движениях губ и заплакала, тихо, жалко, послушно кивая головой на робкие утешения Хосока.
Он пришел к ней той же ночью. Не смог, не сумел прожить и секунды без нее. А она и не сопротивлялась.
Чон Хосок не заметил, как прошло время. Что значат сорок лет перед лицом вечности? Они пролетели, как один день. Все чаще парня считали внуком пожилой красивой женщины, все чаще молодые девушки начинали флиртовать с Создателем, не стесняясь присутствия его жены. Но влюбленным было все равно.
Однако время продолжало лететь. Ещё десять лет превратили Приму в старушку, не могущую больше передвигаться. Чон был бессилен против человеческой природы – он не мог нарушать законы, что сам и создал. Поэтому единственное, что он был в силах сделать – сидеть у постели жены, смиренно дожидаясь ее смерти.
Но Хосок был влюблен. Он не мог отпустить девушку, не мог больше жить без неё. И тогда ему в голову пришла мысль: что, если сделать бессмертным не тело, а душу Примы? Что, если превратить каждую ее смерть в рождение?
Эта идея показалась очень хорошей отчаявшемуся юноше. Однако, когда он пришел к постели любимой, Прима была уже на грани смерти. Она была без сознания, да и вряд ли бы очнулась перед тем, как отойти в мир иной. Хосок ждал. Ждал, надеясь, что она проснётся, но она не просыпалась. Тогда парень не выдержал и заставил ее открыть глаза.
— Хосок... — прохрипела полуслепая старушка, ища пальцами его ладонь. — Хосок, ты тут?
— Да, любимая, — заплакал Чон, подставляя свою руку. — Тебе больно?
— Нет, — женщина постаралась улыбнуться. — Мне... Хорошо. Это ты сделал, Хосок?
— Да, — ответил Демиург. Он ничего не делал.
Она отказалась. Просто взяла и отказалась от предложения Хо жить вечно. Она сказала, что ее жизнь была наполнена счастьем, и она не хочет другой. Пусть лучше все закончится так, и она уйдет незапятнанной душой в лучший мир, чем пройдет ещё тысячу жизней, наполненных болью и страданиями. А потом она закрыла глаза и блаженно улыбнулась.
