Пёс, сжав зубы, из последних сил терпел – выл, скулил и дёргался, стремясь добраться до противника. И тут он услышал шипение. Это неисправные двери затормозившей на очередном полустанке электрички вновь напомнили о себе. Но бедному пёсику представилось, что в его нежный нос вопьётся сейчас уже не один с ободранным, крысиным хвостом Зюзя, а целая стая злобно шипящих котов.

Он огрызнулся, разинул пасть и свалился на пол.

Сверху, словно ковбой на коня, прыгнул на него разъярённый Зюзя, как шпоры, вонзил в его бока острые когти, стегнул, будто хлыстом, голым, крысиным хвостом и, дёргая за уши, как за уздечку, направил обезумевшего от боли и страха скакуна в шипящие тысячами кошек и котов двери. Чтобы пёс на всю жизнь запомнил, как связываться с котами, и щенкам своим рассказал!

– Это же не ездовая лайка! – запричитала женщина в розовых джинсах и поспешила за скачущим псом. – Это фокстерьер! Медалист!

Очумевший от ужаса медалист на полном скаку вылетел на платформу, кувырнулся раз десять через голову и уже без слетевшего с него всадника устремился обратно на зов хозяйки, в вагон.

Двери захлопнулись, электричка тронулась.

Победитель Зюзя остался шипеть на платформе один.

Ростик вначале побежал по вагону за всадником и скакуном. А когда двери электрички прямо перед его носом закрылись, решил остановить поезд, дёрнув стоп-кран. Но его, подпрыгивающего и пытающегося дотянуться до ручки крана, скрутили двое вовремя подоспевших крепких парней.

– Зюзя потеряется! – вырывался Ростик. – Как он там один?

– Не потеряется, – успокаивали маленького буяна крепкие парни, насильно сопровождая его обратно в купе. – Заруби себе на носу: стоп-кран можно дёргать только в случае крайней необходимости!

– Сейчас и есть такая необходимость! Крайнее некуда! – поддержал друга Мишка. – Кот от поезда отстал! Он дороги в Мурлышкино не знает! Его волки съедят!

Мишка взобрался на скамейку, просунул вначале голову, а затем и весь попытался протиснуться в открытый узкий прямоугольничек сверху окна. Он вряд ли бы вылез на ходу поезда наружу, наверняка бы застрял в форточке, но старичок-грибничок и подоспевшие, сопровождавшие Ростика крепкие парни на всякий случай втащили его за дрыгающиеся ноги обратно в вагон.

– Зюзя – честный кот! У него даже билет есть! Собачий! – размахивая вынутой из кармана бумажкой, не унимался Мишка. – Где это видано, чтобы кота с собачьим билетом, как зайца, на полпути высаживали?

– Да ещё и хвост обдирали! – поддакнул Ростик. – Безобразие! Крысиный хвост коту сделали! С кисточкой!

– Не огорчайтесь, мальчики, может быть, это даже красиво, – постарался обманом успокоить друзей старичок-грибничок. – Считайте эту кисточку причёской на хвосте. Как у льва. Ваш кот – маленький лев! А у крыс не бывает кисточек!

– Какой он лев? Злыдень, как крыса! – в отличие от старичка, наоборот, подлила масла в огонь женщина с повизгивающим и жалобно тявкающим на её руках терьерчиком. – Взгляните, что он с моим Артурчиком сделал? Бедняжка весь дрожит!

– Зюзя не злыдень! Ваш бедняжка первый напал! – вступился за своего подопечного Мишка. – Зачем вы обманываете, что он не ездовая лайка! Самая что ни на есть ездовая!

– Даже не ездовая, а скаковая! – согласился Ростик. – Куда с нашим Зюзей ускакал?

– И какой он фокстерьер? – продолжал шуметь Мишка. – Стонет и лает! Стонет и лает! Он лайка!

– Жалко, конечно, что такой красивенький котик вышел, – стряхивая с соломенной шляпы поганки, снова подал голос старичок-грибничок. – Но очень-то не переживайте, ребятишки. Коты всегда возвращаются домой. Куда бы их ни завезли.

– И кошечки тоже! И даже очень издалека! Я сама то ли в «Мурзилке» читала, – затараторила девочка из соседнего купе с вытаращенными от переживаний за отставшего Зюзю глазами, – то ли в «Весёлых картинках» картинку раскрашивала, как одну кошечку случайно завезли. То ли из Швеции в Швейцарию, то ли из Австрии в Австралию. Так она через полгода обратно на трамвае приехала!

– Сама ты весёлая картинка, – нагрубил испуганной девочке Мишка. – То ли недокрашенная, то ли перекрашенная. Что же, по-твоему, из Австралии в Австрию трамваи летают? Через океан!

– К тому же деньги у нас остались, – добавил Ростик. – А Зюзя без собачьего билета никуда не поедет. Он честный кот, а не какой-нибудь заяц! Где он будет теперь полгода скитаться?

– Только, пожалуйста, мальчики, не прыгайте на ходу из поезда! – испугались пассажиры, стали закрывать окна в вагоне и на всякий случай выставили часовых – по одному у каждого из стоп-кранов и двоих около Мишки и Ростика.

– Поезжайте к своим мамам, игрушкам, бабушкам, – начали уговаривать часовые – крепкие парни – пленников. – Если уж ваш Зюзя на собаке кататься насобачился, то уж домой худо-бедно доберётся. Без вас.

– А я могу в вашем купе уборку устроить, – предложила друзьям девочка с вытаращенными от переживаний глазами. – Чтобы вам было приятнее путешествовать.

И она принялась наводить порядок – покидала в мусорный мешок рассыпанные поганки и мухоморы и даже набрала в подарок подслеповатому старичку-грибничку от настоящих грибников вагона настоящих белых, красных и подберёзовиков.

Но несмотря на генеральную уборку в купе, благородные грибы у соседа напротив и все уговоры часовых, Мишка и Ростик вышли на следующей остановке.

Пустынная станция называлась «Платформа Васькино». Поблизости поблёскивала речушка. Отделённая от железнодорожного полотна полосой зелёного леса, она убегала серебристой лентой в те края, откуда прибыла электричка. Туда же тянулась и желтеющая за речкой просёлочная дорога, с раскинувшимся за ней широким полем. К просёлку от платформы шла натоптанная тропинка и перекинутый через речушку пешеходный мостик. В общем, получалось так, что назад, в сторону Мурлышкино, вели сразу три дороги – железная, водная и просёлочная.

По всем кошачьим законам, о которых поведали старичок-грибничок и девочка с вытаращенными от переживаний глазами, от полустанка потерявшийся Зюзя должен был направиться к дому. Друзьям предстояло понять, по какой из дорог, нагнать кота, пока его не съели волки, и привести спасённого к бабушке, в Мурлышкино.

Путешественники призадумались, как витязи на перепутье.

– По путям пойдёшь… По просёлку побредёшь… А по речке не пойдёшь – поплывёшь… – маленький витязь Ростик на полуслове умолк.

– Лучше по железной дороге – на станциях буфеты, а я скоро проголодаюсь, – предложил толстый витязь Мишка и побрякал мелочью в кармане штанов.

– Буфеты – это хорошо, – задумчиво молвил маленький витязь Ростик. – Но что-то я ни разу не видел, чтобы коты по рельсам ходили. Или по шпалам. Зюзя умный, осторожный – где поезда, по путям не пойдёт.

– Тогда делаем плот. Ногами шевелить не надо – он сам плывёт, – придумал Мишка. – Я речку узнал, это Когтистая, она около Мурлышкино протекает.

– Плот – тоже хорошо, – наблюдая за плывущей посередине русла корягой, задумчиво молвил Ростик. – Только вода в другую сторону течёт, не к Мурлышкино. К тому же я ни разу не видел, чтобы коты плоты строили. По речке нам Зюзю тоже не догнать.

Пришлось витязям выбрать самый трудный путь – без буфетов и с шевелением ногами. Но именно на просёлочной дороге – на самом сложном пути – они и могли, по их разумению, догнать и спасти от волков Зюзю.

Два витязя – толстый и маленький – перебрались по мостику через речку и ступили на пыльный мягкий просёлок. Вскоре они сняли кроссовки и кинули их в сумку, чтобы приятнее было идти по тёплой, греющей ноги пыли.

Вначале путешественники шагали просто так, рассуждая о котах – о том, ловят ли они, оголодав, диких полёвок и умеют ли охотиться на летучих мышей. И о том, что шерсть на хвостах у котов должна отрастать быстро. Потом Ростик попробовал загребать пыль босыми ступнями. За ним поднялось небольшое серо-жёлтое облачко, ему это понравилось, и он побежал, превратив маленькое облачко позади себя в пыльную тучку.