Мария Ивановна села в кресло, Северин на свой стул.
- Приезжайте сегодня вечером к нам, - сказала Мария Ивановна. - Мы будем рады.
- Мне уже Наташа звонила. Спасибо. Приеду непременно. Выпью за ваше здоровье с удовольствием. Мы с вами друзья старинные, как в песне поется.
- Зачем же вы пригласили на сегодняшнее заседание Лясоту? Порадовать меня?
- Извините... Но тут я бессилен. Из области прислали. Они там помешаны на укрупнении научных заведений. А Лясота, как всегда, готовый к услугам. Он хоть и отстранен от большого дела, но все еще консультант, старается...
- Да, все играет в науку. - Мария Ивановна невесело качнула головой.
- В общем-то, доигрался. С авоськой бегает, на автобусе ездит. А бывало, приезжал к нам что твой министр - три машины гонит, цугом! А Макарьев ему: "Разрешите к вам на запятки?" И пойдет потеха.
- Присмирел... Но зато каким изворотливым стал, - сказала Мария Ивановна.
- Да, почерк изменился, - согласился Северин. - А раньше игрок был крупный. Ва-банк шел: или я, или никто! Макарьев прозвал его стерневым Аракчеевым. Помните?
- Мы с Макарьевым были друзьями.
- Да, ведь они с Василием однокашники. А когда Василий помер?
- Он не помер... Он ушел.
- Куда ушел?
- Туда... В тридцать восьмом году.
- А Макарьев?
- Макарьев встретил меня в Москве. Пытался помочь, утешить...
Москва, Тимирязевка... Знакомая лиственничная аллея, пруды. Муся проходит вестибюлем факультета селекции, где когда-то встречал ее внушительный швейцар. Теперь никто к дверям не приставлен.
Муся поднимается по лестнице, - канцелярия. Она растворяет дверь. В канцелярии много столов, за одним сидит Макарьев. Он во что-то погружен и не замечает Мусю, пока она не тронула его за рукав:
- Здравствуй, Миша!
- Ты? Откуда ты? Что нибудь случилось?
Макарьев встал, пожал ей руку.
- Да... Ужасное несчастье...
Макарьев оглянулся:
- Погоди... Пройдем со мной.
Он вывел ее из канцелярии и остановил на какой-то укромной лестничной площадке:
- Что такое?
- Васю посадили... Ты помоги мне увидеться с Никитой Ивановичем... Может, он поможет: Вася ни в чем не виноват. Его просто оклеветали, из зависти...
- К сожалению, не смогу твою просьбу выполнить.
- Почему? Никита Иванович на захочет принять меня?
- Вольнов арестован.
- Никита Иванович? За что?
- Неизвестно... Его взяли в экспедиции.
Муся так и поникла.
- Извини, Миша... У вас свое горе, а я тут со слезами.
- Ну что ты! Просто я не знаю, как можно помочь тебе. Вместо Вольнова теперь Лясота. Он стал правой рукой Терентия Лыкова. Ну, сама понимаешь... Их не попросишь.
- Да-а... Ну, до свидания.
- Да погоди минутку, я провожу тебя. Только уберу со стола, - Макарьев быстро ушел.
По аллее к автобусной остановке идут Муся и Макарьев. Макарьев вдруг приостанавливается:
- Да, ты на выставке сельскохозяйственной была?
- Какая мне теперь выставка!
- Да погоди! Ты хоть знаешь, что выставка у нас открылась?
- Слыхала.
- Поехали! Я тебе приготовил сюрприз.
- Миша, мне теперь не до сюрпризов.
- Это совсем другое... Поехали, поехали!
Она садятся в подошедший автобус.
Выставка. Знакомые ворота, павильоны... Вот и павильон Сибири. Макарьев и Муся входят в павильон. Здесь на стенде - большой Мусин портрет, а под ним сноп пшеницы и крупная надпись: "Выдающееся достижение советского ученого - пшеница перешагнула Полярный круг..." И далее мельче неразборчиво, только название пшеницы выделяется - "Якутянка-241".
- Ну, узнаешь? - спрашивает Макарьев.
Муся как-то горестно улыбается.
- Между прочим, Лясота приказал повесить.
- Чего это он вдруг расчувствовался?
- Ну, Терентию угождает. А Терентий - человек не сентиментальный.
Вокруг стал собираться народ, с удивлением глядя то на портрет, то на Мусю. Она засмущалась. Макарьев взял ее под руку, вывел из павильона.
- Лясота и Лыков все делают с расчетом, - сказал Макарьев. - Вот, мол, глядите - какие у нас достижения... Под нашим руководством достигнуто. Вот так! К тому же ты теперь лицо в науке номенклатурное и не соперник для Терентия... Так что здесь все обдумано. Но попробуй попросись на факультет? Лясота тебя на порог не пустит.
- Я не факультетская, Миша. Да и что мне за кабинетным столом делать? Мое дело - земля.
- Да... Я тоже ухожу. С Терентием нам не с руки. Поеду в Сибирь. Предлагают мне главным агрономом в Верхне-Тургинскую область. Слушай, поезжай на Тургинскую станцию. Там как раз нет селекционера. Материалы прекрасные. Там работал Михайлов. Макарыч. Слыхала?
- А что с ним?
- Ну, точно не знаю. Одним словом, пропал, как Василий. А места суровые. Интересно!
- Не знаю, возьмут ли?
- О чем ты говоришь? Только заикнись.
- Ладно, Миша, я подумаю.
Квартира Анны Михайловны. Муся с матерью сидят за столом.
- Ну чего ты здесь добьешься? - говорит Анна Михайловна. - Только проживешься да нервы истреплешь. Поезжай работать.
- Но я же знаю - он не виноват. Как же я стану спокойно работать, если он сидит ни за что?
- Откуда ты знаешь? Может, и сболтнул что лишнее, - сказала Анна Михайловна.
- Ну, мама, человека судят не по словам, а по делам.
- Это раньше так было. У тебя устарелый взгляд. А теперь вон говорят: болтун - находка для шпиона.
- Да какой может быть у нас шпион на станции?
- Ах, не говори! У нас вон в библиотеке и то плакат висит - палец к губам. Не болтай! Дисциплина и политика - вот что теперь главное.
- Ну какие мы политики? Наше дело - семена да поле...
- Ах, не скажи! Ты совсем отстала от жизни. Даже у нас в библиотеке успеваемость на политзанятиях по краткому курсу есть основной показатель зрелости масс.
- Ну, ты у нас всегда была зрелой, а я отсталой, - раздражается Муся. Мне этого не понять.
- Ну чего ты сердишься, глупенькая? Я тебе дело говорю: поезжай на новое место, приступай к работе. А с Васей разберутся... Невинного держать не станут...
- Да не могу я спокойно работать, когда он сидит! Я должна все сделать, чтобы вытянуть его...
- Феня ты упрямая! Делай, как знаешь.
Прокуратура СССР. Приемная. Сидит на стульях очередь. Муся в черном костюме, черной шляпке на переднем стуле. Секретарь за столом. Ждут.
Раскрывается дверь, выходит очередной посетитель.
- Следующий! - говорит секретарь, отрываясь от своих бумаг.
Муся входит в кабинет.
Ее встречает солидный, строго одетый человек. Он очень учтив, но непреклонен.
- Садитесь, пожалуйста, - говорит начальник, указывая на стул.
Муся, не успев присесть, порывисто произносит:
- Як вам по делу Василия Никаноровича Силантьева... Я подавала жалобу три недели назад...
- Ваша жалоба направлена по инстанции. Дело разбирается, ждем ответа.
- Но, понимаете... Это исключительный случай... Мой муж обыкновенный научный работник.
- В нашем деле каждый случай исключительный. У нас повторений не бывает, - перебил ее начальник. - Разберемся... Вам сообщат, будьте терпеливы.
- Но я хотела узнать подробности дела!
- К сожалению, пока ничего определенного сказать не можем. Разберемся... Сообщим. До свидания...
Муся выходит из приемной.
- Следующий! - вызывает секретарь.
Приемная Верховного Совета. Очередь. Муся сидит все в том же черном костюме и черной шляпке.
- Твердохлебова! - выкрикивает секретарь.
- Да! - привстает Муся.
- На вашу жалобу еще нет ответа.
- Но я подавала ее месяц назад.
- Значит, разбирается...
- Когда же мне прийти?
- Мы вас известим.
- До свидания! - Муся уходит.
Она идет по летней Москве мимо ограды Александровского сада. На одной из скамеек сидит одинокая старушка. Муся присаживается с краю, задумалась. Над ней похрипывала и булькала воронка громкоговорителя, из которой вдруг как гаркнет во все железное горло:
