― У тебя достаточно информации, ― он резко прерывает её щелчком перезаряжаемого пистолета. — Поезжай, куда собиралась. Встретимся позже.
Аякс прячет оружие за поясом штанов, набрасывает на плечи кожанку и исчезает в ржавом, тошном полуденном мареве, впервые оставив Кристин абсолютно не у дел. Без чёткого плана, без толковых указаний, без ничего.
========== Глава 3. ?! ==========
Комментарий к Глава 3. ?!
Ух, я собралась и дописала.)
Спасибо моим читателям и всем, кто меня на этом трудном пути поддерживал.)
RyanOtter - Distant
В доме маяком горит одно-единственное окно, ожидание темноты давно превратилось в тяжелую пытку, а перспектива снова увидеть Рэйн грызёт кончики пальцев навязчивым тремором, отбивающим барабанную дробь по рулевому колесу.
Не дать ей говорить.
В соседней халупе брешет собака, и жирная нигерша кроет кого-то по телефону матом на хлипкой террасе свинарника напротив — редкие звуки разбивают вдребезги оглушительную, плотную тишину, накрывшую затхлый райончик на окраине города.
В этой вонючей глуши её голос звучал бы дико. Когда-то Аякс готов был сделать для неё всё, пусть и не приучен он вынимать такие вещи наружу ― поступки обычно говорят за себя сами. Замечала Рэйн это или нет — уже плевать, сейчас просто нельзя дать ей заговорить, иначе он за себя не отвечает. Хочется думать, что она лишь призрак, игра воображения, следствие прицельного удара по взбаламученным мозгам, но слова Ангельской Пыли под сомнение не поставить. У неё-то точно с башкой проблем нет.
В линялых отсветах настенного бра маячит фигура неизвестного мутанта, а в ушах блядскими переливами звенит её смех, приглушённый панелями дешевого сайдинга. Ему, похоже, и двадцати нет, наверняка Рэйн мозги ему запудрила, вынудила защищать и подставляться, прикасаясь, сладко в глаза заглядывая, ради её в меру круглой, везучей задницы. Хорошую школу прошла, дрянь! Однако Аяксу его не жаль ничуть, скорее наоборот.
Нарастающая ярость мешает ясно мыслить. Его бесит присутствие третьего в их с Рэйн безмолвном взаимодействии. Его бесит, что рядом с когда-то его Рэйн трётся какой-то левый хрен. Его бесит эта досадная помеха на пути к её хрупкой шее ― сегодня он досконально проверит наличие у неё признаков жизни. Только нужно всё сделать быстро, и не дать ей говорить.
— Не двигайся. Иначе я прострелю тебе башку, прежде чем ты взмахнешь руками или чем ты там обычно машешь. — Мутант Аякса не видит, застывает в тёмной, узкой кишке коридора, между кухней и гостиной, где бормочет телеящик с наитупейшим ситкомом, взрываясь приступами закадрового смеха. Этот смех леденит душу, словно в фильме ужасов, предвещая скорую расправу над невинными обитателями дома. Мутант застывает на месте, судорожно определяя источник опасности среди тёмных, замшелых углов, ощущая раскалённое дуло огнестрела меж лопаток. Аякса он не слушает, наугад выбрасывает тяжеленный комод себе за спину одним кивком головы, само собой, мимо. Фрэнсис тенью выскальзывает из-под града обломков, с адским грохотом пробивших внушительную дыру в хлипкой гипсокартонной стене. Пистолет теперь упирается ебанутому герою ровно в затылок, вынуждая опустить голову, а удар в голень ― грохнуться на колени.
— Не надо, Джулиан. Он быстрее, ― Рэйн движется медленно, осторожно, плавно обтекая морёный брус дверного косяка, загораживает собой ржавый свет бра, облепившего гостиную неровными плевками. Её силуэт сумрачен, Аякс не видит её глаз, только длинную, узкую тень, крадущуюся к его ногам призраком так, что безотчётно хочется сделать шаг назад.
— Ну, привет, милая, ― его уютный тембр отражается от неухоженных стен её временного жилища, щекочет взвинченные нервы, а воздух искрит от напряжения, грозясь вспыхнуть и угробить всех троих.
― Я ждала, что ты придёшь. Но не так скоро, — в её голосе звенит страх, Аякс явно застал её врасплох, но она старается, держит лицо, готовиться атаковать, зная наперёд, что всё её попытки будут заведомо провальны. Уповать лишь на свой дар сейчас слишком самонадеянно даже для такого сильного мутанта, как она. ― Значит, тебе всё ещё не плевать, верно?
Странно осознавать именно сейчас, что все эти годы он не просто не вспоминал о ней, он заставил себя не вспоминать.
― Закрой рот. — Её слова отравляют душу, бьются сквозь железобетонную, годами выстроенную броню, вскрывают без ножа старую, загнившую рану. Нельзя было давать ей говорить.
Аякс размахивается, отправляет мутанта в нокаут рукоятью пистолета, обеспечивая ему неплохое сотрясение с досады, что не пристрелил её у порога и теперь позволяет ей ковыряться в гнилых отбросах его жалкой душонки, ворошить прошлое, давно похороненное на самом дне бесчувственного сердца. Как же до охуения трудно ему далось тогда это решение, и сейчас видеть её снова, живой, больно глазам. Почти ощутимо больно.
Мутант безвольным мешком валится на бок, Рэйн мчится в кухню, к спасительной задней двери, задевает ногой шнур светильника, выдирая из стены искрящую розетку. Она спотыкается, но координация её не подводит ― Рэйн исчезает в чёрном зеве кладовки за мгновение до того, как выпущенная ей вслед пуля вгрызается в дверной косяк россыпью сухих щепок.
Аякс матерится сквозь зубы. Палить в молоко в кромешной тьме чревато нежданным рикошетом в жизненно важные части собственного организма, приходится нырять в вязкую темноту следом и уповать на обострённый после эксперимента слух. Шорох слева, и на него падает хлипкий пластиковый стеллаж, заставленный грудой хлама, вынуждая терять во всём этом блядском бардаке оружие. Стеклянная посуда бьётся вдребезги, у него под ногами разливается белая лужа из опрокинутой банки со старой краской, а по кладовой расползается химическая вонь, которой он, конечно, не чувствует. Второй стеллаж скрипит и рушится на него справа, грозясь засыпать гвоздями и прочей ржавой тряхомудией, но Аякс успевает проскочить и выхватить Рэйн за плечо у самого выхода на улицу. Он разворачивает её лицом и с силой прикладывает её хрупкое тело к стеклянной створке, пока осколки не сыплются им обоим на головы.
— Уничтожить меня решила? Кишка тонка! — он шипит ей прямо в лицо, загребает в один кулак оба её тонких запястья, чтобы не смела его касаться, а в другой – её волосы, намереваясь выдрать голыми руками её маленькую, чрезмерно самоуверенную голову. Аякс задирает ей лицо к свету, чтобы заглянуть в глаза и забыть, как дышать. Она слишком близко. Она вся слишком.
― Я хочу, чтобы понял, каково это, когда тебя предают, ― Рэйн ощущает, как слабеет его захват, как каменеет напряжённое, вжатое в неё тело, как его секундное замешательство даёт ей ощутимый перевес. — Чтобы бы понял, мудак, как больно подыхать с дырой в груди.
Она со всей силы рвётся прочь, освобождает руки, и Аякс падает на деревянный пол, как подкошенный. Адская боль режет пополам тело до блядских слёз, вынуждает сворачиваться на заваленном хламом полу в немыслимые позы, а Рэйн держит этот мучительный контакт, не отнимает ладоней, посылая ему прямо в подкорку свою собственную, пережитую по его вине боль. Её чувства бьют по мозгам электрическими импульсами в унисон с его ― растревоженными, вытряхнутыми, вывернутыми наизнанку. Аякс на собственной шкуре ощущает её собачью, цепную привязанность, её безграничное доверие, её восхищение, её любовь, выброшенную им же за борт жизни так опрометчиво и глупо. Его безбожно коротит от этой эмоциональной агонии, её злоба и отчаяние травят организм ядом, боль душевная сменяется болевым шоком от огнестрельного ранения в грудь, вынуждая балансировать на грани отключки, искать способы и внутренние ресурсы для сопротивления.
Сдвинуть боль на периферию сознания, отличить навязанное от собственного в условиях сквозного нервного паралича задача не из лёгких, но Аякс стискивает зубы до скрипа эмали, усилием воли заставляет тело подниматься на колени и приваливаться боком к ближайшей стенке. Рэйн не контролирует силу воздействия, прибавить тумблер на одну позицию в плюс не может, она, бездумно теряя время, продолжает с упорством маньячки сдавливать ему оголённую шею, надеясь хотя бы временно лишить его кислорода и выбить себе фору. Спустя секунду её тело приземляется на груду обломков стеллажа, перед глазами пляшут звездочки от удара об угол, Рэйн смотрит, как Аякс медленно поднимается с колен на ноги, трясёт головой по-собачьи, прогоняя остатки навязанного морока.
