― А вот это жестоко, — Аякс снова ухмыляется, скрывая за напускным безразличием бешеное биение пульса. Её явно силы выросли, и на мозги она давит теперь профессионально, и с точностью хирурга попадает в самые болевые точки.
— Всё, как ты любишь. — Как она вырвалась из захвата и как снова оказалась на противоположной стороне улицы, на стратегически безопасном расстоянии, Фрэнсис не помнил. Но оставлять Рэйн вполне себе живой и на свободе с её багажом знаний о всей его подноготной он не собирался, лихорадочно соображая, как обойтись физического контакта. Ещё одного акта насилия над своей психикой Аякс намеревался избежать любыми путями.
— Ты знаешь, дерьмо случалось не только с тобой, но кем после этого быть дальше, каждый решает сам. — Один его шаг вперёд равняется её двум в сторону, их параллельные движения напоминают дурной, шаманский танец, огнестрельного Фрэнсис с собой не брал, самоуверенно думая, что справится так, если уж вдруг что. Но теперешнюю Рэйн голыми руками не взять, она скользкая, изворотливая, хитрая, как долго она следит за ним, как выжила, почему выбрала именно сегодняшний мерзкий, промозглый вечер, чтобы напомнить о себе, почему не сбежала подальше, зная, что он способен сделать это снова? ― Ты решил стать сволочью. Как и твой приёмный папаша.
Очередной резкий рывок в её сторону тормозит визгливая полицейская сирена и изобличающий, дальний свет фар, который выхватывает его фигуру из плотного сумрака, вынуждая становиться под прицелы нескольких табельных пистолетов.
— Надо было в голову тогда стрелять! — шипит Рэйн, скрываясь в чёрной тени провала в узкий переулок, оставляя его наедине с полицейским патрулем из двух машин.
― Мистер Фриман, вам необходимо проследовать за нами. Вы обвиняетесь в убийстве с особой жестокостью вашего бывшего опекуна Аарона Фримана…
— Да ладно?! А срок давности ещё не вышел? — Аякс только руками разводит и смеётся почти в голос. Такой насыщенный событиями день хотелось завершить где-нибудь в тишине и покое, зря он не послушал Кристин, теперь придётся собирать ушатанные мозги в кучу и разгребать ситуацию. В рации скрипит сообщение о скором подкреплении, полицейские фуражки прячутся за приоткрытыми дверцами машин, как грибы после дождя, перекрывая ему возможные пути отступления. ― Ну, хорошо… ― Он поднимает руки и опускается на колени, давая офицерам ложное преимущество.
Спустя девятнадцать минут и пять трупов, Фрэнсис является в реквизированный у китайского дантиста кабинет злой, как чёрт, с двумя пулевыми отверстиями в корпусе, попутно выдрав настоебавшую спичку у Ангельской Пыли изо рта.
— Надо валить из города.
— Уилсон? – Кристин лишь бровью повела, осматривая издалека свежие кровавые потёки на его одежде.
― Нет! ― рявкает он, с зубодробительным скрежетом выдёргивая из стеллажа ящик, куда Ангельская Пыль сунула спасённые из пожара документы и досье на сбежавших после взрыва мутантов. Аякс почти не сомневается, что сила убеждения Рэйн привела ближайший патруль по его душу и всколыхнула с пыльных полицейских архивов давно забытое дело, уже не сомневается, что она выжидала момента, когда он будет достаточно слаб, чтобы начать воплощать свои планы. И одному дьяволу известно, какие у неё вообще планы и какого хрена она вообще выжила?!
— Есть один заброшенный фармацевтический склад на границе с Канадой, мы можем возобновить производство там.
― Прекрасно, ― он кидает ей в руки тощую папку, подписанную от руки «Объект 217». Цифровыми файлами он не пользовался намеренно, слишком велик риск однажды быть хакнутым. — Ознакомься. Найди её и приведи живой. И не позволяй ей себя касаться.
За ним с грохотом захлопнулась дверь, помещение погрузилось в обманчивую тишину, разбавляемую лишь неспешным шорохом страниц дела, которое перелистывала нордически стойкая к любым внешним раздражителям Ангельская Пыль. По причине своей нечуткой душевной организации Кристин даже не догадывалась, что стены подсобки, за которыми скрылся её непосредственный начальник, ходят ходуном от неизмеримого, бесконтрольного бешенства, которое не отпускало Фрэнсиса до самого рассвета.
========== Глава 2. Имя ==========
The Moody Blues - Night in white satin
— Почему так долго? ― она слышит его недовольный голос с самого порога. Фрэнсис даже не поворачивается, стоит к ней спиной, гремит инструментами, готовит очередную инъекцию очередному безнадёжному. В процедурной тишина, только сухо трещат старые лампы, сжигая воздух в и без того накалённой атмосфере. Рэйн будто за милю чует его взвинченное раздражение, приближается медленно, почти не дышит, напрягая всё своё синтетически созданное внутреннее чутьё. Волнение? За неё?
— Ты сказал мне прозондировать почву насчёт прикрытия. Вот проект договора, ― Рэйн кладёт ему на стол, прямо под руку папочку с национальными гербами, отходит на безопасное расстояние, скрещивает руки на груди. Он в её сторону лишь чуть голову поворачивает, демонстрируя напряжённые до желваков скулы и стиснутые челюсти. — «Экспериментальный центр по лечению онкологических заболеваний» нам подойдет? Или ты забыл?
― Я ничего не забыл. За четыре часа можно с десяток договоров составить.
— Я решила проветриться. Отпустила парней…
— Это небезопасно! ― он резко ее прерывает, бросает в её сторону уничтожающий взгляд, заставляя Рэйн безотчётно делать шаг назад. — У меня много врагов.
Рэйн – девочка умная, преимущества своего особого положения осознаёт прекрасно, где-то в глубине души Аякс понимает, что однажды ему это выйдет боком, но менять ничего не хочет. Ей позволено не носить «ошейник» с порядковым номером, выезжать за пределы базы, спать в одной постели с начальником, даже взлететь на железную каталку с грацией маленькой, домашней кошки, которая еще помнит свои дикие повадки, ей не запрещается.
— А-а-а, ты, наверное, скучал? ― колени едва слышно стучат по дешёвой жести кушетки, когда она медленно движется к нему на четвереньках, хватает его за полы белого, наброшенного на плечи халата, вынуждая его обернуться и смерить её взглядом, полным ледяного скепсиса. Ледяного лишь на первый взгляд, и ей это тоже отлично известно, ― Ты становишься чувственным наркоманом.
— Это для пациентов. Слезь.
— Но их здесь нет, ― Аякс отворачивается, возвращается к незаконченной сывороточной смеси, а Рэйн его не отпускает, едва не грохается с кушетки на пол. Его улучшенные рефлексы не позволили этому случиться.
Стоя на коленках на жестяной поверхности каталки, она ему почти вровень, и глаза у нее такие же, как у него, синие, она держит его за воротник и словно гипнотизирует этой своей близостью, неудобной, неподходящей моменту. Этот аттракцион ощущений утянул его уже по самую шею, ещё немного, и дышать станет нечем, и врать самому себе, что всё под контролем, категорически настоебало. Резкая эволюция организма пусть и с побочными эффектами в виде полной потери чувствительности позволяет считать себя выше обыкновенных хомо сапиенс, за мутантами, чёрт побери, будущее, и простым человеческим слабостям в его реальности не место. А Рэйн в его жизни, словно глиняное звено в стальной цепи, чуть рванёшь на себя, и всё рассыплется к чертям. Слишком она напоминает ему себя прежнего, человека, до презрения слабого.
Рэйн тянется к нему, обжигает сладким дыханием губы, заставляя прикрывать глаза, словно в предвкушении новой дозы. В коридоре слышится скрипящий шум больничной каталки, Фрэнсис отстраняется, ставит её на пол, и легко шлёпает чуть пониже спины по направлению к выходу.
— Всё, топай, — брошено ей в удаляющуюся спину беззлобно и без обсуждений. Рэйн ― умная девочка, знает, где граница, и где эту границу можно перейти. Может, всё не так уж и безнадёжно?
Ей не нравится участвовать в «активации», Рэйн всегда уходит, предоставляя эту возможность лично Аяксу или его подручным. «Чувствительная какая», ― каждый раз хмыкает он ей в удаляющуюся спину, пока Рэйн не исчезнет в полумраке жилых помещений. В этом её особенность, она чувствует малейшие вибрации чужого настроения, будто пси-волновой приёмник, и всё ещё учиться держать дистанцию, не воспринимать посторонние эмоции близко к сердцу. Кроме, конечно, его.
